Стоит ли вешать жизнь на тряпку? Глава 6

                Прыжки с АН-26

          После одних несостоявшихся прыжков по причине не запуска двигателя на самолёте АН-2 я подошёл к начальнику ПДП 33 Центра МС СССР, подполковнику Геннадию Ивановичу Кустову с вопросом: «Гена, а чё мы с АН-26 не прыгаем? Тем более, что он у нас в ДС (дежурные силы) числится». Геннадий Иванович отвечает: «Да я сам об этом не раз думал, но у экипажа нет допуска на выброску парашютистов, и дать его некому».

    Я ему: «Ладно, я как начальник СБП ( Службы Безопасности Полётов ) подумаю как нам этот момент обойти». Изучил, какие допуска имеют командиры отдельной транспортной эскадрильи, входящей в состав Центра, и обнаружил, что командир ОАЭ подполковник Звездов, летающий на ИЛ-62м, когда он пилотировал АН-12, такой допуск имел. Остальное было делом техники. Я напросился на аудиенцию по служебному вопросу к начальнику 33 ЦБП генерал-лейтенанту Юрию Семёновичу Гудкову. Насколько сложно убедить этого генерала  принять какую-то новую идею, хорошо описала Леся Северякова, жена Тимура Апакидзе, в своей замечательной книге «Тимур и его небо».
 
   Я потратил неделю, чтобы его убедить отдать управление посадочными прожекторами во время ночных полётов от РП к ПРП, чтобы хоть немного разгрузить их внимание. И когда все штатные руководители подтвердили, что так правильнее и легче, Юрий Семёнович почувствовал ко мне доверие, тем более, что он сам меня выбрал с Балтики из пяти претендентов на эту должность разных флотов  к себе в Центр. Поэтому  к этой операции я подготовился капитально.

    В строго назначенное время я постучался в кабинет начальника Центра. Услышав: «Войдите», - переступил порог и сразу начал: «Командир, вскрыл нарушение. У нас, когда экипаж АН-2 в отпуске или самолёт на регламентных работах, мы в плановую таблицу в средства АСС вбиваем АН-26, подрузомевая, что в случае аварии группу СПДГ мы будем бросать с него. Но это не правильно. Хотя в специальную парашютно-десантную группу входят опытные парашютисты, но они с этого типа ЛА ни разу не прыгали, что не даёт гарантии выполнения поставленной задачи.

    Гудков: «Я бы хотел узнать мнение подполковника Кустова», - тут, якобы случайно в кабинет заходит Геннадий Иванович подписать план прыжков на неделю, чётко отвечает на поставленный вопрос, и генерал Гудков соглашается допустить самолёт АН-26 к парашютным прыжкам, сначала только для лиц группы СПДГ. Но потом, когда мы оформили допуск экипажу, правда, всё было сделано с нарушениями, на которые я, как главный «законник и милиционер» Центра, закрыл глаза. Или так, или никак. С этого лайнера стали прыгать все, кому не лень, потому как не по государственному ради трёх-четырёх человек поднимать такой самолёт в воздух.

    Даже в самый первый подъём мы набили 20 человек, а я умудрился впихнуть своего друга, гражданского врача Виталия Решетникова, мотивируя соображением, что для всех прыжок в рампу будет выполняться впервые. А потому является очень страшным. Вдруг кому с   перепугу плохо станет, вот врач на борту его и приведёт в чувство.

    Честно скажу — было волнительно и непривычно. Все 20 пошли в один заход с высоты 1500 метров, отделялись как горох с минимальным интервалом. У меня на правой руке шевретовая перчатка разорвалась в клочья, т. к. только проваливаешься вниз, тебя подхватывает поток в 300 км/час. В общем, прыжок в рампу — это «драйв», все нас с Геной  поздравляли, что нам удалось пробить для прыжков такой лайнер. Всего же я прыгал с шести типов ЛА: АН-2, ЛИ-2, АН-26, МИ-6, МИ-8, КА-27пс. Крайний самый прикольный. Представьте себе выходное отверстие чуть больше унитаза, в которое вы ныряете скрюченный вниз головой, потом летите долго и никак не можете разогнутся со своим «радикулитом». Если смогли представить, то это оно !

                Прыжок на сцену

    В общем, не буду Вас утомлять, лишь скажу, что потом, когда мы набрали достаточную известность, на любые праздники нас стали приглашать регулярно. Я не скажу, что каждую неделю нам обламывались такие прыжки, но раз в две недели куда-то мы вылетали точно. Очень экзотический прыжок был на районный центр Казанка, которая отмечала юбилей своего местного писателя. По задумке мы должны были приземляться на сцену открытого летнего театра. Причём не абы как, а
 строго отведённое по пьесе время. Типа: «Если Бог есть, то сейчас ангелы с неба прилетят». И в ту же секунду мы 8 человек в широченных украинских белых, расшитых позолотой костюмах выскакивали с самолёта с высоты 1500 метров.

    Далее стая белых лебедей красиво падала 15-20 секунд, а после раскрытия куполов в кильватер, проходя мимо телевышки в 15-20 метрах (такой был ветер и заход), один за другим шлёпались на сцену, срывая шквал аплодисментов. Я шёл вторым за Геннадием Ивановичем Кустовым и навсегда запомнил зрелище, которое увидел, когда поднял голову в свободном падении. На фоне голубого неба и
 изумительно красивых облаков надо мной летели белоснежные птицы, точнее, они парили, раскинув руки.

                Редкое по красоте зрелище, доложу я Вам. Такое не забудешь…

                Прыжок на Вознесенск

    МС СССР Геннадий Иванович Кустов, нач. ПДП 33  Центра ушёл в отпуск,  На меня как всегда возложили исполнение его обязанностей, правда это никак не сказывалось на моём окладе, но такова была система, так что не будем жаловаться, НАМ  и так платят «много, но редко».

    Приехав в аэроклуб «Икар» в пятницу, начальник Григорий Емельянович Филоненко поставил нас перед фактом: «Завтра прыгаем на Вознесенск на юбилей города. Надо собрать  команду «калек», кто не  в отпуске и способен прыгать. Обзвонили всех, наскребли трёх десантников во главе с ветераном  Женей  Паниным,  майором ВДВ на дембеле. И ещё трое: новый нач. ПДС аэроклуба, его друг и Ваш покорный слуга — полковник Чечель.

    На следующий день погода нас не баловала, порывистый ветер до 12-14 метров в сек. И температура наружного воздуха +32 градуса, как сейчас помню — в тени. Повезло, что хоть ветер в Николаеве был по полосе, а то бы сразу вся затея накрылась бы «медным тазом». АН- 2 при боковой составляющей ветра более 6 м/сек не взлетает. Когда начали готовить парашюты, с КДП подъехал Григорий Емельянович, сказал, что все условия выброски в Вознесенске он уточнил, и что четверым из нас надо прыгнуть с флагами города и организаций-спонсоров, которые дали  деньги на бензин и нам на оплату прыжка.

     Женя Панин и два его друга категорически отказываются брать флаги, мотивируя сильным ветром, но я знаю, что причина в другом. На прошлой показухе у него флаг в момент раскрытия влетел в купол, и Евгений только на высоте метров 400 сумел его оттуда выцарапать. Короче, страху натерпелся. Запаску в этом случае раскрывать нельзя, т. к. флаг мы обычно и привязываем к запаске, или к ноге комбеза за специальное кольцо на бедре, которое у лётчика используется для крепления ножа. И даже если открыть запасной  парашют, который в те времена был практически не управляемым, то представьте себя над кварталами города на таком круглом куполе. Это большой шанс приземлиться на крышу дома или спиной об угол здания.
 
    Начальник аэроклуба посмотрел на меня: «Василий Васильеви, флаги нужны обязательно — это условие спонсоров, и за их рекламу они заплатили деньги». Я вспомнил детский анекдот времён Вьетнамской войны: «Ван, у меня кончились патроны». «Но ты же коммунист, Ли», - и пулемёт снова застрочил. В общем, выбора у нас не было — мы взяли флаги, а десантники дымовые шашки. Это тоже, я Вам скажу «вещица» ещё та.

                Как-то прыгали на стадион «Заря». Я большую дымовую десантную шашку зажёг и неудачно её бросил, чтобы она висела ниже меня на фале. А она запуталась вокруг голени. От неожиданности я сучил ногами как на сковородке, мне казалось, ноги уже прожигает, хотя я так и не понял, было мне горячо или нет. Но в результате отвлечения внимания до «Зари» я не долетел, а пробив деревья, шлёпнулся в цветочную клумбу в детском саду прямо перед молодой воспитательницей и её детьми, чем их несказанно развеселил.

    Сложность прыжка заключалась ещё и в том, что если мы прыгаем в новое место, мы стараемся приехать туда заранее, посмотреть подходы, варианты захода — здесь это исключалось. Садимся в самолёт в Николаеве, а минут через 40 выскакиваем уже в Вознесенске. Прыжок по плану был под вечер. Одели парашюты, наша троица привязала и закрепила тщательно сложенные флаги. Я ради более «надёжного крепежа», так мне показалось,  даже «лишнюю» резинку на запаску пришпандорил, она-то меня потом и сгубила.

    В общем, произвели погрузку в самолёт, летим на высоте 200 метров, приличная болтанка, и ветровая, и за счёт неравномерного прогрева почвы — конец августа, многие поля уже убраны и распаханы. Выходим на город, находим стадион, делаем над ним круг на высоте 100 метров. Дверь открыта,  в шесть  пар глаз смотрим и запоминаем подходы и ориентиры. Увы, нашей троице с флагами они не понадобились. Впрочем, всё по порядку.

               Качнув зрителям крылом, пошли  в набор до 1200 метров. Сделав широкий круг, зашли на боевой. Главный выпускающий  Женя. Прошли стадион, он включил секундомер, решили делать проход 40 секунд. Пора — Панин выходит, с интервалом 3 секунды мы выходим за ним. Я в нашей троице первый. Держу  в  поле зрения вышедшего передо мной, падаю 10 секунд.

   Раскрываюсь, взгляд наверх — купол нормально, взгляд вокруг, так — всех пятерых вижу, никто никому не мешает, и тут я допустил ошибку. Вместо того, чтобы найти глазами стадион, соориентироваться по расстоянию, высоте и уже грубо начать строить расчёт, я решил под собой сначала распустить флаг, а потом уж уточнять прицельные данные, так сказать.

   Обычно выброска флага занимает секунд пять, не больше, а тут я его из-за этой «лишней»резинки на запаске выковыривал секунд 20-25, а мой парашют в это время летел произвольным, не контролируемым курсом. В итоге, вынес меня со створа  ветра, а главное, я оказался неожиданно для меня близко к стадиону. Сразу понял, что оваций зрителей мне сегодня не слыхать, ну, не мой день — бывает. Начал вращать глазами, где ж тогда приземляться лётчику-снайперу, блин. А хотя стою на малом сносе, парашют задом несёт прилично. Увидел по пути слева другой стадион, правда поле поменьше, детский, наверно. Начал моститься на  него, понял, что не дойду, точнее, меня проносит мимо него в стороне и задом - «пардон, мадам» - ну, конечно, спиной.

   Сказав себе: «Хули туда лететь, когда там и зрителей нет!», начал лихорадочно искать и морщить «репу», куда мне всё таки приткнуться. Высота уже 300 метров и подо мной дома. Увидев перекрёсток дорог, понял, вот он мой шанс. Начал рассчитывать на него с учётом   движения машин и работы светофоров. И где-то на высоте 200 метров понял, что и в него я не попадаю, уж больно ветер сильно несёт. И тут нервы сдали.

               Разворачиваюсь энергично на большой снос, резво улетаю за окраину города и шлёпаюсь прямо  в какое-то мелкое болото, коим оказалась приятная на вид зелёная травка. До ближайших домов метров 300. Лежу так, слышу, как птички поют, зад со спиной промокают, а вокруг такая «лепота», что мне и вставать неохота.

   Только хотел предаться истоме, как увидел трёх пацанов на велосипедах, аллюром «три креста, мчавшихся в мою сторону. Но прежде чем расскажу о них, закончим про «истому».

    Журнал «Play Boy” №8: «Иванов привалился к телу жены и предался истоме. Правда, истома была не долгой, и досталась только Иванову».

    Вот и мне не дали насладиться: «Дяденька-парашютист, Вы ногу поломали, что не встаёте?» «Да нет», - говорю, - «Отдыхаю перед дальней дорогой. Мне ведь до стадиона добраться надо, а до него километров восемь, мне так показалось».  «Так мой папка Вас счас довезёт. Он как увидел Вас над нашим домом, в гараж побежал». Через минуту я увидел «Жигули», едущие в мою сторону, а за ними ещё штук шесть пацанов разного возраста. Все резво бежали за машиной. Короче, пока меня доставали из болота, снимали парашюты, грузили их в машину, вокруг детворы было уже человек 15, и я среди них ощущал себя Миклухо-Маклаем, принёсшем праздник в обыденный быт туземцев.

   Загрузились, едем, мужик мне с восхищением: «Вы с такой скоростью пронеслись над домом, ну, точно, как курьерский поезд». Пришлось объяснить: «У парашюта своя горизонтальная скорость 9-10 метров в секунду, да плюс ветер 14, вот и получился почти как ураган». Въехали на территорию стадиона. Нас сначала не хотели пускать, но увидев распущенный парашют на заднем сиденье, милиционеры брали под козырёк и обеспечили зелёную улицу.

                Мы выехали на дорожку и подъехали к зелёной машине, возле которой уже стояли все наши пять парашютистов. Я поблагодарил водителя, потом крикнул: «Ребята, помогите перенести парашют», - а сам вышел на край лётного поля стадиона и расстелил флаг в честь юбилея города.

    Публика разразилась аплодисментами, т. е. оценила, что «я стремился к кораблю, но не рассчитал силы», как тот матрос в самоволке, а потому его не  наказывают. Но делу — время, потехе — час. Надо же и домой доехать, начальник там небось произвёл посадку и волнуется, как там его орлы отпрыгали, не посрамили ли честь аэроклуба? А то может деньги надо обратно возвращать, да платить неустойку? В общем, загрузились в машину типа санитарки, только зелёную, мне тут же поднесли бутылку холодного пива, и пока ехали, каждый в лицах рассказал, где, кто как приземлялся и о своих переживаниях. Оказалось, в стадион попали двое: майор Панин и прапорщик Витя Артамошин.

             Второй прапорщик, уже не помню его фамилию, приземлился сразу за трибунами. Как он не пытался  бороться с ветром, ничего не получилось. У нашей троицы шансов вообще не было. Во-первых, мы по высоте раскрывались выше. Во-вторых, у нас флаги — дополнительная парусность, это всё равно, что на яхте в попутный ветер спинакер выбросить. Поэтому попадания, 500 и 800 метров от цели соответственно, ну, и мой «рекорд» - 6-8 км от места, где надо было приземлиться, до сих пор не превзойдён. Это был мой 340 — ой по  счёту прыжок 23 августа 1993 года. Я тогда ещё не знал, что пройдёт всего лишь ночь, и меня ждут не менее захватывающие переживания при очередной «показухе».

      На фото - день ВМФ, в чине командира полка показываю пример подчинённым..