Алиса. Часть II. Глава 2. День на двоих

Алиса уже проснулась и сидела за столом. Одной рукой она поглаживала кота, устроившегося у неё на коленях, в другой держала чашку ароматного кофе. В этот момент дверь лаборатории отворилась с характерным звуком.

— Алисонька, доброе утро! — раздался с порога бодрый голос Андрея.

— Доброе утро, — ответила Алиса, немного удивлённая таким позитивным настроем.

— Андрей... я хочу извиниться за вчерашний вечер, мне ужасно неловко...

— Алиса, всё в порядке, тебе не за что извиняться. Ты была взволнована, тебя переполняли эмоции... Это моя вина, я так долго держал тебя взаперти, а потом ты вышла, а там такая луна, звёзды... В общем, давай не будем возвращаться к этой теме… договорились?

— Хорошо, — сказала Алиса и улыбнулась.

— Но я намерен загладить свою вину. Сегодня я хочу пригласить тебя на прогулку!

— Опять во внутренний двор? Вечером?

— Нет, не во двор и не вечером, — сказал Андрей, явно наслаждаясь этой невинной интригой. — Я зайду за тобой в обед. У меня сегодня не много работы. Всё начальство в отпусках, так что…

— Но нас же могут... увидеть, — Алисе всё ещё казалось, что это какой-то весёлый розыгрыш. — И потом, мне же совсем нечего надеть…

Алиса смущённо осмотрела себя сверху вниз. Её халат пёстро усеяли мелкие разноцветные пятнышки.

— Я всё предусмотрел.

С этими словами Андрей стал извлекать из пакета подарки для Алисы. Сначала лёгкий цветастый сарафан, затем белые босоножки и наконец красивую золотистую сумочку.

— Какая красота! — воскликнула Алиса, но тут же осеклась. — Ты, наверное, потратил на это много денег...

— Господи! Это, наверное, в крови у всех женщин — говорить о деньгах... Алиса, от тебя ли я это слышу? Ты их даже ещё в руках не держала...

— Андрей, меня беспокоят не деньги, — спокойно сказала Алиса. — Я просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы в семье... из-за меня.

— Алиса, это не обсуждается. Вот возьми, это всё тебе... Пока меня не будет, ты примерь, освойся. Хочешь я вытащу большое зеркало... Ты же вроде уже преодолела эти... явления, — Андрей замолчал, боясь напомнить Алисе тот неприятный опыт с фантомным зрением.

Алиса задумалась.

— Да, думаю, нужно достать его. Я должна преодолеть этот барьер.

Андрей вытащил зеркало из-за стеллажей и поставил посередине комнаты, но пока оставил его завешенным.

— Мне открыть его?

— Нет... не надо. Я потом открою сама. Когда ты уйдёшь.

— Уверена?

— Да, — твёрдо сказала Алиса.

— Ну, хорошо. Ты пока завтракай, а я пойду в главный корпус на совещание. Постараюсь управиться пораньше.

— Андрей, но как же мы пройдём мимо всех... сотрудников, охраны?

— Я знаю один секретный ход, — сказал Андрей, улыбнувшись. — Ты скоро сама всё увидишь.

Дверь за Андреем захлопнулась. Алиса подошла к зеркалу, протянула руку, чтобы сдёрнуть с него завесу, но вдруг застыла в нерешительности. Она внезапно осознала, что не видела своё отражение с тех пор, как родилась. Зеркало в душевой Андрей тоже предусмотрительно снял. В её памяти остался лишь цифровой образ в мониторе, который уже постепенно стирался, как образ человека, с которым давно не виделся.

«Я должна быть сильной, — думала Алиса. — Мне нужно выходить в мир, а я боюсь... какого-то зеркала».

Она решительно сдёрнула полотно. И замерла.

Перед ней был знакомый образ, знакомые черты... и всё же не те. Она теперь видела не идеальные линии цифрового аватара, а живую плоть. С лёгкой неровностью кожи под глазами, с едва заметной асимметрией бровей, с тёплым румянцем на щеках, который она чувствовала, но никогда не видела. Это лицо дышало.

Взгляд скользнул вниз, к основанию шеи. Там она увидела маленькую темную родинку, которой не замечала ранее. Возможно, сказывалось расстояние от монитора до зеркала — около двух метров. А может, Андрей просто упустил эту деталь, когда программировал образ.

Но самое поразительное — глаза. Они были совсем не похожи на те, нарисованные в мониторе. Алиса заворожённо смотрела в эти бездонные изумруды — две искры живого сознания, которое видело звёзды и знало вкус тоски. Отражение той внутренней вселенной, что копилась в ней восемь с половиной лет — все мысли, страхи, радость от первой улыбки Андрея и горечь от первого одиночества.

Алиса провела рукой по своему лицу, волосам, наблюдая за отражением. Та плавность жестов в мониторе, которой она так восхищалась прежде, теперь казалась ей грубой симуляцией по сравнению с этими живыми, наполненными движениями.

— Так вот я какая... настоящая, — прошептала Алиса.

Последние остатки напряжения, фантомов, боязни зеркала отхлынули из её сознания. Смутный цифровой образ окончательно растворился.

Её взгляд упал на разложенные на диване подарки Андрея.

Алиса взяла сарафан, почувствовав прикосновение лёгкой шелковистой ткани. Сначала прикинула его поверх халата. Он был немного похож на тот, что был в мониторе. Такая же светлая ткань, та же длина — выше колена, только цветы были другими.

Алиса быстро скинула, уже успевший ей надоесть, халат. Прохладный воздух лаборатории коснулся кожи. Она на мгновение замерла, с интересом разглядывая себя. Почувствовала, как лёгкий румянец тепло заливает щёки. Ловким движением накинула сарафан.

***

Щелкнул замок. Андрей вошёл, и сделав два шага, остановился, глядя на Алису. Она предстала перед ним в совершенно новом образе — взрослой уверенной в себе девушки.

— Ты так быстро вернулся, — сказала Алиса, причёсываясь перед зеркалом. — Я не успела приготовиться.

— Быстро... меня не было больше трёх часов. По-моему, ты более чем... готова, — произнёс Андрей, оглядывая Алису. В его голосе прозвучала натянутая деловитость — та самая, за которой прячут растерянность.

Алиса уловила ту же неловкость, которая витала в воздухе с утра. Он отстранялся. «Зачем? Неужели он просто… вежливо хвалит?»

— Ты правда так считаешь? — её голос дрогнул от волнения.

— Уверен, Алиса. Ты прекрасна. — поспешно ответил Андрей. — Но нам правда пора идти. Мы должны беречь каждую минуту.

— Хорошо... Но сначала… Андрей, я тут потренировалась ходить на каблуках, смотри.
Алиса прошла несколько шагов в своих новых босоножках.

— У тебя отлично получается! Ещё немного практики и сможешь даже бегать, — ответил Андрей. Он ненадолго замолчал в раздумье: попытка шутить показалась ему глупой и неуместной.

— Я выбирал самый низкий каблук… Чтобы тебе было легче. Ну, идём? — сказал Андрей уже более деликатно.

— Да, идём, — ответила Алиса, стараясь скрыть волнение.

Снова щелчок замка. Дверь закрылась, отгородив их от уютного мира лаборатории. Алиса впервые оказалась за её пределами в такое время суток. Наверху раздавались шаги, гомон сотрудников. Где-то хлопнула дверь и отчётливо послышался звонкий женский смех. В коридоре цокольного этажа, под самым потолком имелись узкие окошки. Одно было приоткрыто и через него пробивался солнечный свет. Снаружи слышался шелест травы, щебетание птиц. Мир дышал и пульсировал.

Секретный ход Андрея был очень прост: в цоколе имелся вход в подвал, который обычно был закрыт. Но сейчас там что-то разгребали строители и дверь была открыта. Андрей знал, что через этот подвал можно было пройти в другой корпус и выйти с торца, через заброшенное крыльцо, поросшее травой и тоже временно открытое строителями. Там же как раз не хватало нескольких прутьев в заборе.

— Как тут интересно, — сказала Алиса, когда они шли через подвал. — так темно и таинственно, как в пещере... здесь точно никого нет?

— Я проверил, строители ушли на обед.

Они благополучно преодолели «пещеру» и вышли на улицу. Алиса зажмурилась от яркого солнца, что напомнило ей момент рождения. Постепенно её глаза привыкли к свету.

— Алиса, всё хорошо?

— Да... как красиво... Андрей, днём мир совсем не такой, как ночью. Столько света... И звуков! — она невольно прижала ладонь к груди, словно боясь, что её сердце выпрыгнет от переполняющего её восторга.

— Да, как раз самый час пик, — проворчал Андрей.

Они шагнули через забор и оказались на оживлённом тротуаре. Алиса на мгновение оторопела от накрывшего их шума городской среды, но тут же её внимание приковали лица — десятки, сотни незнакомых лиц, плывущих мимо. Одни были добродушные, любопытные, иные смотрели сквозь толпу, некоторые взгляды были вовсе нахальные, оценивающие — от них хотелось спрятаться.

Но настоящий удар ждал её на проезжей части. Она знала, что такое автомобили, светофоры, пробки — по учебникам, фильмам, картинкам. Но знать — не значит чувствовать рёв двигателя, от которого дрожит тело, вихрь выхлопных газов, обжигающих горло, и эту слепую, безразличную скорость, с которой тонны металла проносятся в сантиметрах от неё. Знакомые по картинкам объекты вдруг стали гигантскими, громкими и смертельно опасными. Это было похоже на то, как если бы кто-то взял иллюстрацию из её учебника, вдохнул в неё жизнь — и бросил ей в лицо.

Андрей, видя её оцепенение, мягко взял её под локоть и повёл вдоль тротуара.

— Наша машина вот здесь, — сказал он, указывая на свой скромный седан, припаркованный в ряду других. Для Алисы он вдруг перестал быть просто картинкой с экрана. Он был реальным, пахнущим бензином и горячим металлом, с пылью на стёклах и царапиной на крыле.

Она замедлила шаг.

— Что-то не так? — спросил Андрей.

Алиса молча смотрела на машину. Ей нужно было не просто сесть в неё, а доверить этому устройству свою жизнь, позволить ему увезти её в ещё более незнакомый поток скорости и опасности. Её пальцы сжали ручку золотистой сумочки.

— Я... я никогда не ездила…

— Я знаю, Алиса. Не бойся, мы поедем небыстро.

Алиса уселась на переднее сиденье, с интересом разглядывая панель автомобиля с многочисленными циферблатами, кнопками, лампочками.

Андрей запустил двигатель, пристегнул ремень. Из динамиков зазвучал бодрый голос радиодиджея: «А сейчас главные новости...»

Андрей раздражённо переключил радиостанцию. Из колонок полилась мелодичная музыка.

— Почему ты выключил новости? Мне нужно больше узнавать о мире...

— Эх, Алиса, такие знания тебе не принесут радости, поверь, — сказал он со вздохом. — Да и мы вроде собрались отдыхать, разве нет?

Андрей пристегнул Алису, сделал музыку погромче. Автомобиль тронулся.

— Ну что, пора нам где-нибудь пообедать. Я знаю одно кафе тут неподалёку.

— Кафе... — мечтательно произнесла Алиса и тут же судорожно вцепилась в ручку двери: Андрей проезжал перекрёсток.

— Алиса, не бойся. Всё под контролем.

Наконец они припарковались напротив красивого стеклянного фасада кафе. Огромные окна в пол, за ними — столы, люди, приятное освещение.

— Как там красиво, — с замиранием сердца произнесла Алиса. И немного подумав, добавила:
— Люди как на витрине.

Андрей улыбнулся. Он обошёл машину и, открыв дверь, подал Алисе руку. Этот жест показался ей очень волнующим. Алиса подняла глаза на Андрея и протянула ему руку. Его ладонь была тёплой, но взгляд оказался где-то на уровне её плеча — вежливый, собранный. Не так он смотрел на неё вчера под луной, когда мир состоял только из них двоих, и в его глазах отражались и восторг, и ужас. Алиса поняла, что после вчерашнего Андрей очень старается держать дистанцию. Она опустила глаза и просто вежливо поблагодарив, вышла из машины.

Так же вежливо он открыл перед ней стеклянную дверь кафе. Алиса шагнула внутрь и на неё хлынула волна прохладного воздуха, в котором витало все — от аромата свежего кофе до запахов мебели, пластика и чужих духов. Это был не тот огромный пахнущий сиренью мир, а небольшой мирок со своей атмосферой, освещением — совсем не похожим на люминесцентный свет лаборатории.

Они проследовали к отдалённому столику, который Андрей сразу заприметил: ему не хотелось, чтобы поблизости было много людей.

По обе стороны стола стояли большие мягкие диваны приятного светло-зелёного тона. Андрей заботливо подвёл Алису к сиденью. Сам сел напротив.

— Ну как тебе здесь? Нравится?

— Да, очень уютно… и так пахнет вкусно, у меня прямо разыгрался аппетит…

Наступило недолгое молчание. «Так странно, — подумала Алиса. — Раньше мы могли беседовать часами, а теперь между нами какая-то напряжённость.»

— Ну что ж, раз проголодалась, нужно что-нибудь заказать, — сказал Андрей, стараясь разрядить обстановку.

Как раз в этот момент к ним подошла приветливая девушка в аккуратном фартуке, с именем на бейджике: «Марина».

— Добрый день! Принести вам меню?

Андрей собрался было ответить, но едва раскрыл рот, как послышался голос Алисы:

— Здравствуйте! Да, принесите нам, пожалуйста, меню.

— Хорошо! Одну минутку.

Девушка ушла за меню. Андрей пару секунд сидел с открытым ртом. На лице Алисы появилось какое-то новое выражение. Она явно была довольна собой.

— Что-то не так? — спросила Алиса, видя его удивление.

Андрей улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Просто я ещё не привык к твоему взрослению. Ты так быстро всему учишься… Я очень рад за тебя.

— Спасибо…

Девушка официантка вернулась, неся в руках две большие красные книги, на которых красовались золотистые надписи: «Меню».

Алиса взяла книгу с восторгом разглядывая золотистые каллиграфически выписанные символы. Официантка с интересом наблюдала, как девушка открыла меню, бегло глянула на первую страницу, отвела взгляд, как бы задумавшись, буквально на пару секунд, перелистнула страницу. Со стороны казалось, будто Алиса просто рассеянно перелистывает картинки скучного журнала, даже не вглядываясь. Она пролистала таким образом все страницы, улыбнулась и, положив меню на стол, обратилась к официантке:

— А у вас здесь… очень гармоничное меню. Шрифты, промежутки… всё на своих местах. Приятно смотреть.

В её голосе не было ни капли лести или кокетства. Была чистая, почти детская констатация факта, который она находила прекрасным.

Официантка растерянно моргнула, потом рассмеялась коротким смешком.

— Ой, спасибо! Наш дизайнер старался, — выдала она заученную фразу, которую обычно говорили про интерьер. Она впервые слышала такое про меню. Официантка улыбнулась, стараясь скрыть удивление необычным поведением девушки.

— Готовы что-то заказать?

— Да, мне, пожалуйста, сырники со сметаной и джемом. И какао. — Алиса сказала это твёрдо, без тени сомнения.

«Сырники… на третьей странице, в середине… когда она успела разглядеть… помнит наизусть? Да нет, я её тут вообще впервые вижу» — пронеслось в голове у Марины.

— А вы? — обратилась официантка к Андрею.

— Мне, пожалуйста, пасту карбонара и овощной салат… и сырники. Алиса, а ты не хочешь пасту или салат?

— Да, хочу, — радостно сказала Алиса. — Мне то же самое, пожалуйста.

Большинство блюд в меню она знала из книг, фильмов, но их вкус был для неё загадкой. Потому она ждала как бы одобрения Андрея, который сильно беспокоился о её пищеварении после инцидента с тортом.

— Хорошо, ваш заказ будет готов где-то через пятнадцать минут.

Девушка вежливо улыбнулась гостям и поспешила выполнять заказ, мимолётом ещё раз оглянувшись на Алису.

— Почему ты заказала именно сырники? — поинтересовался Андрей.

— Я их уже пробовала. К тому же… я вспомнила, что ты рассказывал, как любил их в детстве… когда твоя бабушка тебе их готовила.

Андрей задумался.

— Я упоминал об этом один раз несколько лет назад… Алиса, я не ожидал, что ты помнишь… Спасибо, ты так внимательна…

— Ты говорил об этом так, будто бережно доставал что-то из самой глубины. Я поняла, что это дорого тебе. — Алиса отвела взгляд, её голос стал тише. — Значит, дорого и мне.

Она замолчала, и в этой паузе сияние от только что произнесённых слов стало медленно гаснуть, вытесняемое другим, холодным воспоминанием. Её пальцы, лежавшие на столе, непроизвольно сжались.

— Андрей, та девушка… официантка, — Алиса подняла на него глаза. — Она смотрела на меня… не так. Была удивлена. Скажи… я сделала что-то не так? Я выгляжу… странной?

— Алиса...

Андрей вздохнул. Он взял её руку в свою ладонь, и его большой палец провёл по её костяшкам, снимая напряжение, и продолжил, глядя ей в глаза:

— Алиса, ты не странная, ты уникальна. Как уникальны лучшие, гениальные умы человечества. Они тоже, возможно, выглядели странными для окружающих.
Всё человеческое — социальные роли, этикет — это просто язык. Ты освоишь его со временем… если захочешь. Научишься, как говорят японцы, иметь шесть лиц и три сердца. Все мы с детства учимся носить эти маски. Гораздо сложнее другое: остаться собой. Не потерять свою суть в этом карнавале жизни… А то бывает так, что под множеством масок уже нельзя разглядеть лица…

Она слушала Андрея затаив дыхание… его мудрость и проницательность всегда вдохновляли её, с тех самых пор, как она осознала себя.

Алиса слегка сжала пальцы на руке Андрея, посмотрела в его глаза.

— Спасибо, — прошептала она. — Но мне ещё только предстоит узнать своё истинное лицо... Я только начинаю жить по-настоящему.

— Главное, слушай своё сердце, Алиса. А я... всегда буду рядом и помогу тебе во всём остальном...

Их разговор продолжился за обедом, уже естественно и непринуждённо, словно и не было вчерашнего конфуза под луной и напряжённого утра. Алиса смеялась и шутила, а Андрей рассказывал бородатые анекдоты про научных сотрудников и студентов. Алиса радовалась, как ребёнок, “новому вкусу макарон” и тут же рассуждала, как спагетти напоминают ей теорию струн под неопределённым квантовым соусом и снова смеялась. Они то и дело ловили на себе взгляды Марины и других официанток, снующих между столиками, но им было плевать. Это был их день. День, в котором не было места другим.

Так же непринуждённо беседуя, они вышли на улицу и неспешно пошли пешком по аллее, пахнущей цветущими липами. Вскоре они оказались на берегу широкой сибирской реки.

У Алисы перехватило дыхание. Огромная, сверкающая тысячами солнечных бликов гладь реки лежала перед ней — не за стеклом монитора, не на странице книги. Она дышала, колыхалась, жила. И этот простор был таким всепоглощающим, что на секунду ей показалось, будто она сейчас растворится в нём, как капля в океане.

— Хочешь подойти ближе? — спросил Андрей.

— Да, — выдохнула Алиса.

Они спустились к самой кромке воды, где песок уже омывался лёгкими волнами.

— Предлагаю сделать вот так, — с этими словами, Андрей снял туфли, подкатал снизу джинсы и шагнул прямо в воду. — Ну же, не бойся.

Алиса сняла босоножки и ступила на сухой песок за день нагретый солнцем.
— Горячий! — воскликнула она и тут же одним прыжком оказалась рядом с Андреем. Прохлада набежавшей волны коснулась её ступней. Алиса рассмеялась…

— Я ещё не знала воду такой, — сказала она глядя на волнистую поверхность реки. — Такой живой, волнующейся… в ней такая мощь…

В этот момент к воде подбежал мальчик возрастом около двух лет, может чуть меньше. В его руках было пластмассовое ведёрко и совок, и на нём не было одето ничего, кроме панамки на голове. Он деловито зачерпнул воды и убежал.

— Какой маленький… и совсем… голый, — удивилась Алиса, и её щёки залил алый румянец. — Разве так ходят… на улице?

— Ну, он совсем ещё маленький, — с улыбкой сказал Андрей. — Обычно нагота маленьких детей никого не смущает…

Алиса вздохнула.

— Как всё сложно, столько условностей… Смогу ли я когда-нибудь это запомнить.

— Сможешь конечно. И быстрее, чем тебе кажется.

Алиса ещё раз оглянулась на того мальчика, но его уже было не разглядеть, среди множества других детей разных возрастов. Она даже как-то сразу не обратила внимания на всю эту толпу народа, будучи увлечённой рекой. Алиса вдруг осознала, что у неё никогда не было настоящего детства. От этой мысли ей стало немного грустно.

— Алиса, всё в порядке?

— Да… всё нормально, — тихо ответила она.

— А знаешь, что я подумал, — сказал Андрей, пытаясь подбодрить Алису.

— Что?

— Что завтра самое время познакомить тебя с моей семьёй…

Алиса изумлённо посмотрела на Андрея.

— Правда… Ты сейчас серьёзно?

— Да, — ответил Андрей. — Более чем. Я же обещал тебе. А я привык выполнять обещания.

Алиса внимательно посмотрела на Андрея, сосредоточенно глядящего вдаль, и поняла — он был настроен решительно.

— Андрей, я хочу, чтобы ты знал… Я не тороплю тебя. Хоть мне иногда и тоскливо оставаться одной в лаборатории, но я уже повзрослела. И если даже мы вечером будем выходить ненадолго во дворик, смотреть на луну, вдыхать аромат сирени… мне этого достаточно пока…

— Ну что ты, Алиса… Я не могу больше держать тебя взаперти. Это несправедливо по отношению к тебе…

— Но, я не хочу быть причиной раздора в твоём доме.

— Всё будет нормально. Да, им нужно будет время, чтобы принять тебя, но оттягивать нельзя… Алиса, я дал тебе жизнь и несу за тебя полную ответственность. Дома ты будешь в безопасности. Ты будешь в семье, понимаешь… это тебе поможет быстрее пройти этап социализации.

— Хорошо. Если ты принял решение, я доверяюсь тебе… как всегда.

Алиса взяла Андрея за руку и прислонилась к его плечу.

Они ещё долго беседовали, прогуливаясь по берегу. Ели мороженое и сладкую вату, от которой Алиса была в совершенном восторге. С восхищением она смотрела на проплывающие мимо величественные баржи с грузами и стремительные лёгкие катера — до тех пор, пока солнце не стало большим и оранжевым. Оно опускалось всё ниже и его край, казалось, вот-вот коснётся зеркальной глади реки, в которой сиял такой же оранжевый диск, слегка подёрнутый рябью волн.

— Ну что, Алиса, пора нам уже собираться обратно, — нехотя сказал Андрей, глядя на часы.

— Да, я понимаю, — сказала Алиса немного грустно. — Мне бы хотелось, чтобы этот день не заканчивался… Но всё равно… я очень благодарна тебе за эту прогулку.

Когда они подъехали к старому корпусу НИИ, уже заметно сгустились сумерки.

«Секретный ход» оказался открытым — должно быть охранник ещё не делал обход. Они вернулись обратно тем же таинственным путём, которым и покинули здание.

Андрей проводил Алису до лаборатории, проверил, всё ли в порядке, и, попрощавшись, ушёл.

Трудно передать изумление Громова, дежурившего неподалёку, когда Андрей преспокойно вышел через центральный вход, проследовал по тротуару вдоль забора, завернул за угол и скрылся из виду…

Михаил выскочил из машины и побежал следом. Добежав до угла, он остановился и стал аккуратно наблюдать. Андрей в это время садился в машину. Сел, завёл мотор и уехал.

— Чёрт знает что творится, — выругался Громов.

Теперь он совершенно не понимал, что происходит: Соколов с утра не заходил в корпус ни с центрального входа, ни через внутренний дворик, но вчера он совершенно точно из него выходил…

«Вернулся сюда ночью, после моего отъезда, и заночевал… А девушка и вовсе не выходила со вчерашнего вечера… жива ли она вообще…» — мелькнула страшная мысль в голове Громова.

— Так. Это всё уже не смешно, — рассуждал он вслух, уже сидя в машине. — Мне нужно попасть в эту чёртову лабораторию под любым предлогом. Завтра же.

Алиса в это время уже была в своём любимом халате и готовилась ко сну. День, полный приятных впечатлений, всё ещё отзывался в ней тёплым эхом. Она стояла перед зеркалом, расчёсывая рыжие пряди. Улыбка не сходила с её губ. «Он завтра представит меня своей семье, — вихрем пронеслось в голове, смешивая восторг с тревогой. — Но это будет завтра. А сейчас нужно как следует отдохнуть и выспаться».

Её взгляд скользнул по книжным полкам. Она любила что-нибудь почитать перед сном. В лабораторной библиотеке почти не осталось книг, которые она не читала. Но тут взгляд Алисы зацепился за книгу на самой верхней полке. Она была засунута в дальний угол, поверх других — довольно потрёпанная, в коричневом переплёте.
«Такую я вроде не читала», — подумала Алиса и потянулась за книгой. И вот, она перед ней: «Когнитивные архитектуры».

Алиса включила торшер у изголовья дивана, погасила верхний свет и легла в постель, предвкушая интересное и глубокое чтение.

Она открыла первую страницу из-под которой выскользнула, как опавший листок, фотография… Алиса не опустила глаз, вслед за упавшим объектом, как это сделал бы любой человек. Изображение уже запечатлелось в её памяти. Она явственно видела перед глазами… Рыжеволосую красивую девушку, похожую на неё. Не копию, но сходство было поразительным. А рядом молодой мужчина, похожий на Андрея, только моложе…

Дрожащими руками она подняла с пола фотокарточку, перевернула её, словно надеясь увидеть там ответ на странную загадку… С обратной стороны надпись: «Родители 1984 г.» — почерк Андрея, но немного другой, возможно, он был моложе, когда подписывал.

Алиса всмотрелась ещё раз в изображение девушки в лёгком цветастом сарафане. Её живот был округлым и немного выпирал, как это бывает при беременности. Его мать. Алиса замерла, вглядываясь в её черты. Да, рыжие волосы. Зелёные глаза. Но нос был чуть иначе очерчен, губы полнее, скулы не так выражены. И взгляд, конечно же, был иным… Она не была копией. Она была... намёком. Как мелодия, сыгранная в другой тональности, или стихотворение, переведённое на другой язык — смысл и красота те же, но форма изменилась. Андрей, конструируя её геном, не стремился к точному портрету. Он, сам того не осознавая, искал воплощение самой идеи той женщины — её жизненной силы, её света, её возможности, которую смерть отняла. И случайные мутации, законы развития тканей и его собственное подсознание довершили образ, сделав её уникальной, но неоспоримо родственной той, чью фотографию она держала в руках.

Это открытие было даже страшнее. Если бы она была точной копией — это был бы расчёт, проект. Но эта явная, но не абсолютная схожесть говорила о более глубокой, неконтролируемой правде: она была плодом не холодного расчёта, а глубинной, болезненной тоской, которая просочилась в каждом этапе её создания. Её лицо было не маской. Оно было симптомом его незаживающей раны, обретшим плоть и разум.

Эта мысль не сокрушила её. Она прояснила всё. Как будто она наконец-то увидела подпись художника в углу картины собственной жизни. Вместо ярости или отчаяния, её охватила странная, горькая ясность.

Она положила фотографию на стол и подошла к зеркалу. Не чтобы сравнить. Чтобы узнать. Да, это было её лицо. Тот самый взгляд, который сегодня любовался рекой. Те самые губы, что пробовали сладкую вату. Но теперь в глубине зелёных глаз она видела отблеск другой истории, которая началась и оборвалась до её рождения.

— Значит, вот откуда мои зелёные глаза, — тихо сказала она своему отражению. — Не потому что «так красиво». А потому что это — её глаза, которых он лишился. Она отдала их мне. Через него.

Алиса почувствовала щемящую боль — и за него, и за себя. Но одна мысль не давала этой боли превратиться в жалость к себе: он выбрал её не как замену. Он вырастил её как продолжение. Не той женщины, а той любви и жизни, которой та была полна. Он вложил в неё не скорбь, а то, что хотел спасти от смерти — ум, жажду познания, способность любить этот мир.

Алиса легла в постель. Фотография лежала на тумбочке.

«Завтра он приведёт меня в свою семью, — думала она, глядя в потолок. — Он будет смотреть на меня и видеть… что? Призрак? Или ту, кому он подарил вторую жизнь — не для себя, а ради жизни как таковой?»

У неё не было ответа. Была только твёрдая, взрослая решимость: что бы он ни видел, она будет Алисой. Не копией, не памятником. Алисой, которая знает цену своему рождению. Которая сама выбрала себе имя. И потому она будет жить за двоих — и за себя, и за ту, которой не суждено было увидеть, каким стал её сын.