Неоконченная война. Часть 1. Глава 17

          И только Клавдия Григорьевна успела занять свое место и едва обменялась парой слов с соседками, как к их прилавку, она увидала это боковым взглядом, идут двое из той троицы. А милиционер пропал, она просто не успела заметить, куда он исчез. Очевидно, вышел за ворота, подумала она, и пошел по своим служебным делам. Но у нее невольно сердце вдруг  сильно екнуло от плохого предчувствия, что сейчас что-то случится и, по всей видимости, нехорошее?

Ой, неспроста к ним идут эти двое, у которых на лбу явно написано, что от них лучше держаться подальше. А тем временем те шли быстро, развязно и дерзко. Это были Скорин и Харитонов, подручные Расильева. И, когда подошли, долговязый прохвост внушительно сказал женщинам:
 
        – Все, бабы, сворачивайте свою «свободную» деятельность. Хватит, наторговались уже. С завтрашнего дня место за прилавком будет стоить денег.
        И назвал сумму, которую им надо оплатить вперед. А если нет, тогда идите  на улицу и там барышничайте.  Вместо вас сюда придут и встанут за прилавок совсем другие люди и с товаром не чета вашим  банкам и склянкам.

 Показав серьезность своих предупреждений и намерений, они стали живо сбрасывать все с прилавка на землю, что попадало им под руку. Бабы в один голос громко и возмущенно заголосили:
      – Ироды проклятые, что же вы делаете? Креста на вас нет! Вот подождите, щас как вызовем милицию. Думаете, что управы на вас не найдем!?
         
       И одна из них, особо бойкая женщина, вцепилась обеими руками в верзилу, крикнула той, что была моложе и находилась рядом с ней:
       – А ну, Светка, давай беги быстро за милиционером, он только что вышел с рынка, я сама видела!
 
          Верзила грубо и без труда ее оттолкнул, да так сильно, что та упала на землю. И понятное дело, тут же расплакалась от обиды и боли. Так и сидела теперь плача, вытирая крупные слезы, которые обильно текли по обеим ее щекам. Другие женщины опешили и не знали что делать.

В первую очередь,  поднять на ноги плачущую Наталью Павловну (именно так ее звали) или быстрее убрать с прилавка вещи, которые еще ироды не успели сбросить на землю. А парни, не обращая на них никакого внимания, продолжали сбрасывать все, что попадало им под руку.

 И только усмехались и говорили:
        – Идите, идите, чё ждете, вызывайте скорее свою милицию. 
       
        Откуда же бедным женщинам было знать, что, собственно, во всем виноват как раз этот милиционер. Это он затеял кутерьму и дал команду этим двоим так действовать. И как раз в это время появился здесь Сашка Коваль.

Он шел в новых ботинках, которые ему утром выдал мастер участка Важин. Сначала он берег их, зажиливал другим, оставляя себе. А сегодня взял да и просто так  без лишних слов вдруг презентовал их.  Коваль еще и подумал тогда, не иначе как Петрович нынче сбрендил или пришел с глубокого похмелья! Такой щедрости никто из слесарей не ожидал от него. Все знали, что он мужик прижимистый.

А тут на тебе – получай и распишись! Если сказать честно, повезло Сашке, что и говорить! Не иначе как Коваль в любимчиках ходит у Петровича. Наверное, так мог подумать каждый, кому они не достались.
          
       И вот теперь они приятно поскрипывали  подошвами, не в пример старым его башмакам!  Это были совершенно новые рабочие ботинки для сварщиков, носок которых даже был обит металлом. В ЖКУ никогда подобной обуви не было. Совсем недавно их получили несколько пар от одного предпринимателя, в обмен за выполненную ему рабочую услугу, о которой он договорился с начальником домоуправления.

         И теперь вот Сашка шел в них размашистым шагом. И не просто шел кабы да абы. А шел в приподнятом настроении после удачно проделанной работы у одной старушки, у которой под утро на кухне вдруг неожиданно лопнула и потекла водопроводная труба. И она осталась на время без воды. Аварийка приехала и только перекрыла ее. Сказав, что их работа уже закончена и чтоб она ждала сантехника, они сообщат ему, когда вернутся на участок.

       И Коваль, придя к ней, все сделал, как надо – установил хомут на место разрыва трубы, заодно заменил прокладки на всех кранах. Бабулька от радости за это напоила его вкусным горячим чаем с вареньем и мягкими пряниками. И Сашка с легким сердцем ушел от нее. Если  человеку сделать полезное и приятное, самому на душе лучше станет!
   
         В одной руке он нес небольшой свой видавший виды чемоданчик, в который всегда были сложены слесарные принадлежности. Весело шел и даже чуть размахивал им, словно портфелем, как когда-то возвращался в былые времена домой из школы, получив хорошие отметки.

        Время от времени Сашка иногда по вызовам шел напрямую через рынок, чтобы сократить расстояние от слесарки до нужного дома, и возвращался тоже через него. Как вот сейчас.
 
        «Чать ноги не казенные, а свои – так че зазря их топтать! Да и с матерью парой слов заодно перемолвлюсь по пути», - решил он. Подойдя ближе и зайдя в ворота, вдруг увидел и услышал, что там что-то серьезное творится. Тогда он ускорился, а потом и вовсе побежал к прилавку, где его мать вся в слезах с другой женщиной, наклонившись, помогали подняться с земли еще одной. И был слышен вой, плач и ругань других баб, которые собирали разбросанные вещи.
             
         Сашке стало ясно, что творится какой-то произвол и делают его вон те двое, которые по-хозяйски ходят-бродят вдоль прилавка и сбрасывают вещи. Он быстрым шагом приблизился к парням и  без долгого колебания сразу схватил долговязого (Скорина) обеими руками за грудки.
         И со словами:
       – Что ж вы, гады, делаете? -  молниеносно ударил ему своим лбом в морду.

    Удар получился просто на редкость классным и сильным, одно загляденье – из расквашенного носа сразу потекла тонкой струйкой кровь, а верхняя губа сутулого верзилы вмиг набухла и приобрела кроваво-синий цвет. А тот только ошалело крутил своими глазищами, ничего не понимая, и даже не попытался вырваться из Сашкиных рук.

      Правда, потом понял, что это ему врезали по морде, начал грозно материться, разбрызгивая красной слюной по  сторонам. Сашка мат пропускал мимо ушей и крепко держал за грудки и готовился нанести удар ногой второму.
 
       Да не повезло этому плечистому красавцу, его корешу (Харитонову), который находился рядом в двух шагах и скорее интуитивно, чем осознанно бросился с криком и руганью на защиту своего друга. Но не тут-то было! Сашка, не выпуская из рук длинного, тут же успел сразу, как и задумывал, на подлете нанести коротышу сильнейший удар кованым ботинком сначала в живот, а потом еще и в пах. Тот взвыл, загнулся и скорчился от ужасной боли, держась обеими руками за низ живота.
 
        «Ничего себе, вот так бы научиться в футбол играть, это же надо, ногами вырубил начисто. И пока парень опасности никакой не представляет.  Еще, по крайней мере, какое-то время будет лежать и загибаться», - подумал Сашка. А коротыш и вправду лежал, корчился от боли и орал крепким матом.
 
          И тотчас же не мешкая Коваль провел мощный апперкот, ударив снизу-вверх под подбородок долговязому типу, которого до этого все время держал за грудки. Тот попробовал было вырваться, но не получилось, крепкие Сашкины руки не выпускали его, и тут последовал удар. Длинный чуть даже подпрыгнул. На его лице отразилось дурацкое удивление, и послышался отчетливый лязг зубов, и он отлетел с храпом назад.
 
       «Но отлетел ведь знатно, даже с оханьем, тут и спорить не надо.  Пусть теперь сам разбирается со своими зубами!»  Для Сашки  это уже было не столь важно. А долговязый верзила с грохотом брякнулся на землю на широко раскинутые вбок руки. И, похоже, что затылком тоже сильно приложился.

         «Вот и второй тоже готов! Ну и пусть себе теперь тоже лежит и отдыхает! Нечего было над бедными женщинами куражиться. Нашли с кем связаться!» - мелькнуло в голове Сашки.
 
         И он удовлетворенно посмотрел на обоих своих поверженных противников, потирая и растирая при этом свой лоб и ушибленный кулак. А также ненароком посмотрел вниз на нос своего ботинка, вроде тоже как целый и не ушибленный, чуть усмехнулся он.  Потом ему вдруг показалось, что в глазах коротышки, читается огромная ярость и злость. И тут же решил для себя, что этому, очевидно, мало досталось.
 
       «Надо немедленно загасить его, а то он вот-вот придет в себя и станет бешеным, потом хлопот не оберешься». А оно Сашке нужно? Как-то надо успокоить его. И с целью исправить эту вопиющую несправедливость не нашел ничего лучшего как подбежать к сидящему на корточках парню и дать ему еще сильный пинок под зад все тем же самым кованым ботинком.

Он знал, что ботинок выдержит любой удар, чего не скажешь о том,  по кому он сейчас ударил. И точно – вот коротыш уже пролетел и смачно приземлился рядом, составив компанию долговязому.
 
         Все было сделано Ковалем достаточно быстро, не прошло и более двух минут, как оба парня оказались на земле и находятся сейчас в трансе. Ребята явно поплыли, взгляд у обоих какой-то стал  бессмысленный и отрешенный, В их глазах от злобы и ненависти не осталось и следа, и теперь просматривался только страх и ужас за себя, не более того.

       Им теперь было не до Сашки, старушек и прилавка. Понадобилось еще несколько минут, чтобы они как-то окончательно очухались и пришли в себя. У Скорина, кроме губы, распух еще и нос. В общем, рожа у него была еще та: словно пельмень  – сильно распухшая и помятая. К тому же под обоими глазами уже начинали вырисовываться багрово-синие синяки. 

    Непрерывно осторожно трогая руками свой нос и губы,  он напоследок внимательно посмотрел на Коваля и попробовал что-то произнести вслух, но так как был, очевидно, сильно травмирован еще и язык, то речи не получилось.

      Попробовал еще раз и с тем же успехом: рот чуть только открывался, но слов-то не было! Но, наконец, сумел выдавить из себя хоть и негромко и коряво: что он запомнил его, и придет время, обязательно поквитается с ним.
       
       Угрозу Сашка с трудом разобрал и сразу ответил, при этом также шепелявил, как мог, передразнивая долговязого:
        – Давай сваливайте отсюда оба, пока целы. Да поживее, а то не ровен час, сейчас еще добавлю.
 
         Парни  не стали испытывать более судьбы, под дружную ругань и смех поковыляли с рынка, держась друг за дружку. Несколько бабулей показали  им даже вслед свои кулачки. Это же надо как можно было довести до такого состояния бедных женщин.   
  Продолжение следует...