Бедный, бедный Павел

        Не знаем, как  вас, но Иечку  Михайловский, или Инженерный,  замок всегда если не отпугивал, то,  во всяком случае, как-то настораживал. И стоит он как-то особняком, не в ансамбле с другими петербургскими  архитектурными шедеврами. Хотя цвета он вроде бы весёленького, но необычного и уж,  во всяком случае,  не типичного для Петербурга.

        Помнится, когда Ия училась, лет этак пятьдесят  пять тому назад на курсах Интуриста, будущим гидам  дали хорошую подсказку, которая, правда, не всегда срабатывала,  для определения архитектурного стиля той или иной эпохи. Так, здания красного цвета, т.н. петровского барокко, были построены в эпоху правления Петра Первого. И как образец, они  запоминали бывшие Двенадцать коллегий, или министерств по-нашему, теперешнему, длинной  лентой тянущихся  от Невы вдоль Менделеевской линии (кстати, Иино  самое любимое место в городе!) до площади академика Сахарова с безобразным памятником великому учёному и искателю правды. Другим примером могут служить Меншиковский  дворец  на невской набережной  и построенный на территории бывшей усадьбы попавшего в опалу А.Д.Меншикова  многолетне-заброшенный бывший Первый Кадетский корпус, простирающийся от Невы вдоль Кадетской линии Васильевского острова до Среднего проспекта.  Ещё можно добавить Кикины палаты с весьма драматичной историей  их владельца.  Разумеется, что зданий той эпохи осталось немного, но  знание  этой подробности составляло определённое удобство для них, начинающих гидесс, при изучении своего города.

       Фасады, выкрашенные в голубые и зелёные  тона  - свидетели  эпохи Елизаветы Петровны, Петровой дщери, когда она, опираясь на поддержку гвардейских полков,  восшествовала  на престол в результате дворцового переворота  1741 года.  Пышное, т.н. елизаветинское  барокко, что в переводе означает «причудливый», пожалуй, самый привлекательный для глаза туриста архитектурный стиль. Сразу перед глазами возникает Зимний дворец, который, кстати, в Революцию был красным,   или Никольский морской собор, что рядом с Мариинским театром, или величественный красавец Смольный собор.
 
        На смену барокко и рококо пришёл  отточенный классицизм, уходящий  корнями в строгую правильность  античных форм Греции и Рима. Тут главенствует лимонно-жёлтая палитра: стоит только вспомнить украшение Дворцовой площади  - Главный штаб  со знаменитой аркой, увенчанной  Колесницой Славы,  символизирующей  победу России над Наполеоном,   величественные здания Сената и Синода,  Александринский театр – да что там, всех не перечесть.  Именами архитекторов перегружать читателя  не будем, но такие имена, как Ринальди  и  Растрелли, Росси  и Кваренги, ну, и конечно, Трезини,  а там ещё  Фальконе  с  Монферраном,   да Захаров  с  Воронихиным   знать  культурному человеку просто необходимо  -   it’s a must-know.

         Окраска Михайловского замка стоит особняком и представляется совершенно не мотивированной, учитывая характер и предназначение этого архитектурного шедевра работы архитекторов Баженова  и  Бренна.
         Постройку замка задумал восшедший на российский престол в 1797 году Павел, нелюбимый сын Екатерины, которая спала и видела, как сделать так, чтобы Павел отрёкся от престола, и его занял любимый внук Александр, ставший впоследствии Александром Первым -  победителем Наполеона.  Всю жизнь чувствовавший на  себе неприязнь со стороны  окружающих, с первого дня царствования Павел  ощущал страх дворцового переворота, жертвой которого он мог и, по иронии судьбы, стал в  замке,  призванном защитить его от заговорщиков.  Его не спас замок, огороженный рвами с водой и подвесными мостами, хотя литература пишет, что на территорию замка мог пройти каждый желающий.
 
         Павел захотел  построить свой замок  на месте бывшего летнего дворца Елизаветы, где он родился в 1754 году. То ли предчувствуя недолгий срок правления, то ли потому, что он не любил Зимний Дворец, облюбованный матерью,  он велел  выстроить это сооружение в крайне  сжатые сроки.  Только представьте себе  картину, на которой одновременно, не покладая рук,  трудились три тысячи  работников,  без преувеличения,  круглые сутки при свете  факелов,  горящих всю ночь напролёт.  Трудно поверить, глядя на замковую громаду, что она была сооружена  за три года.   Однако такая гонка, учитывая не самый сухой и жаркий климат столицы,  привела к тому, что строительные элементы  не успевали  как следует просохнуть, в результате чего в замке царили сырость и холод.  Мария Фёдоровна, красавица-супруга императора, подарившая ему десять детей --  шесть девочек и четырех мальчиков, замок не любила, а предпочитала дорогой её сердцу Павловск.  Можно вспомнить, что Мария Фёдоровна была не только женой императора Павла Первого, но и матерью  двух других императоров всея Руси – Александра Первого и Николая Первого.   Всех Первых!

        Михайловский  замок  был обставлен с подобающей дворцу роскошью убранства интерьеров, включающей мебель, картины, фарфор,  гобелены, хрусталь, расписные плафоны:  в замок были привезены бесценные предметы искусства, отобранные из коллекций других имперских дворцов.

        Однажды в  замке произошла весьма поэтично-романтическая  история, объясняющая необычную коралловую окраску его фасадов.  Легенда, а может быть, и быль, гласит, что как-то на балу фаворитка Павла, Анна Лопухина, смолянка, нечаянно обронила перчатку, которую немедленно подобрал с пола император. В ту же минуту для него прояснился цвет окраски замка – он должен совпадать с цветом оброненной перчатки.

       Странная окраска  замка – это отдельная тема.  Трудно не обратить внимания на  то, что окраска четырёх фасадов разнится  на полтона-тон.  Ия  долго недоумевала на этот счёт, пока не прочитала, что  это происходит не по причине нехватки краски того или иного оттенка, а делается преднамеренно, с  учётом изменения тона  краски   вследствие игры солнечного  света, по-разному падающего на его фасады в разное время дня. Поэтому окраска – это целая гамма  лимонно-жёлто-оранжевых тонов, которую  ей  захотелось назвать коралловой: ведь у кораллов тоже миллион оттенков.
 
         Вернёмся к трагической истории. Не прошло и сорока дней после торжественного открытия замка, как в своей спальне был варварски задушен, а после  добит табакеркой российский император Павел Первый, не дожив нескольких дней до своего 47-летия. Его сын, будущий император Александр Первый,  зная о готовящемся  покушении,  не предотвратил его. Убийство произошло  в ночь с 11 на 12 марта 1801 года: к тому моменту Павел проимператорствовал четыре года, четыре месяца и  пять дней.  Это потом начнутся поиски  масонских, астрологических и прочих знаков  и символов, объясняющих его смерть.  Например, замечено, что надпись на фронтоне  главных ворот состоит из сорока семи букв,  по количеству совпадая с прожитыми Павлом годами.
 
        Прошло больше двухсот лет с той страшной ночи, но  в свой день рождения призрак  императора  регулярно появляется в замке: он проходит по залам, подходит у окну и, глядя на прохожих, считает: «Один, два, три…»  и так далее, до цифры 47. Сорок седьмой по счёту путник обречён. Как тут будет посетителю пробираться  по узким, извилистым коридорам и проходам замка? А если ещё и в кромешной тьме? Мало не покажется.

        После убиения царя, совершённого придворными заговорщиками,  никто в замке жить не хотел.  Два десятка лет здание пустовало, приходило в упадок,  его сокровища  разбредались по городским и загородным дворцам. В 1823 году в нём  разместилось  Инженерное училище, выпускником которого, кстати,  был Фёдор Достоевский, а дворец стали именовать Инженерным замком. Его интерьер был полностью перепланирован  и переоборудован, сообразно нуждам училища, и уже мало чем напоминал  о его  трагической роли в жизни императора.

      Теперь  сделаем гигантский скачок и перенесёмся в наше время, когда в  1992 году Инженерный замок стал филиалом Русского  музея, где вскоре  начались нескончаемые, по сей день продолжающиеся ремонтно- восстановительные работы, возвращающие  некогда роскошным парадным залам   былое великолепие. Но человеческое тепло не хочет или не может там  поселиться: от всех помещений дворца, будь-то Тронный зал или любимая Иечкой  парадная спальня императрицы,   веет могильным холодом. Надо сказать, что экспозиционная  жизнь в  Михайловском замке  кипит: постоянно устраиваются временные выставки. Кроме  того, именно туда переселили всю скульптуру Летнего сада, спасая оригиналы от дурного погодного влияния и варварских набегов  гомо сапиенса.  Не так давно Летний сад капитально отремонтировали  и перепланировали,  что ни Ия, ни множество петербуржцев не одобряют.  Теперь его аллеи украшают копии подлинных итальянских скульптур 17-18 веков, выполненных по заказу  Петра Первого.
 
         Намедни Ия  побывала  на одной из выставок, проходящих сейчас в Михайловском замке.  Эта выставка впервые  широко  демонстрирует  полотна  и графику поднятого нонче на щит, как утверждают искусствоведы,  недооценённого художника-пейзажиста позапрошлого века Фёдора Васильева. Его провозглашают чуть ли не гением живописи. Да, он ученик Шишкина, да, он значительно повлиял, по признанию самого  Куинджи, на его живописный стиль, да,  он блестящий пейзажист  - это бесспорно. Но не более того: открытием с большой буквы он для Ии  не стал, хотя перед одним полотном с изображением типичного пейзажа  острова Валаам она, как аматор-живописец, долго стояла, вглядываясь в штрихи и мазки, пытаясь разгадать тайну точной передачи нюансов, на которые так богата природа,  «кисть» которой, пожалуй, не превзойти. А художника жалко: в двадцать три года он умирает от чахотки.
 
           Раскопав в тайниках организма  небольшой резерв сил, Ия  всё же по окончании осмотра выставки совершает пробежку по парадным залам замка. Ну,  а как же без этого? А вдруг ещё что-нибудь прибавилось к восстановленным  помещениям?
 
         В конце пробега она вновь заглянула  в не-столь-давно-открывшуюся- после- многолетней-реставрации  церковь святых апостолов Петра и Павла, или называемую ещё Михайловской церковью, или Церковью Михаила Архангела, святого покровителя Павла Первого. И покровителя семьи Романовых.  Да, подумалось Иечке, не хватило архангелу покрова, чтобы уберечь императора от жуткой смерти. На этот раз она с большим интересом заглянула в церковь, чтобы посмотреть,  где находилась спальня Павла,  и представить  весь ужас произошедшего в ту ночь.  Теперь, в этой роскошной церкви, созданной в 1858 году, т.е. спустя полвека после гибели Павла, 21 ноября, в день святого Михаила,  ежегодно проходит торжественная служба.
 
       Ия одевается  в просторном гардеробе с множеством зеркал. Как она любит это время! До закрытия музея остаётся совсем немного времени, посетителей единицы.  Она выходит  в причудливый,  восьмиугольной формы двор и видит одиноко сидящую неподвижную фигуру человека, освещённую сильным светом прожектора. Лицо Павла напряжено, руки цепко держат скипетр и державу - атрибуты царской власти, впалые щеки, плотно сжатые губы, навыкате глаза. Он судорожно держится за власть и пытается рассмотреть неожиданно появившуюся в арке высокую  фигуру, закутанную  в плащ. Это Пётр Великий. Он неслышно подходит к трону, долго  изучающе смотрит в его расширенные от ужаса глаза и, едва шевеля бледными губами,  чуть слышно произносит: «Бедный, бедный Павел».
 
          На дворе декабрь, уже совсем стемнело, во дворе пустынно. Замёрзший Павел – работа скульптура Горевого, не так давно водружён  на трон --  в 2003 году в честь 300-летия города.  В холод и зной  он   неподвижно сидит на троне в ожидании скорой гибели  и обречённо глядит на проходящих мимо  гостей своего замка.
 
         Ие делается не по себе: она ускоряет шаг. Но в голове не перестают стучать слова,  сказанные Петром: «Бедный, бедный Павел…»