Парадоксы модернизации белорусской промышленности

Давайте проведём междисциплинарный анализ системных барьеров на пути роботизации в Беларуси. Критическое осмысление данных о практиках внедрения выявляет противоречие между декларируемыми целями технологического рывка и консервативной, репрессивной по отношению к инновациям логикой административно-хозяйственного устройства. Ниже показано, что фрагментарные технические улучшения, инициируемые «сверху», не способны преодолеть инерцию проектирования и управленческую отчуждённость. Предлагается модель изменений, основанная на перераспределении инициативы и создании прямых горизонтальных связей между носителями технологического знания и реальным производственным процессом.

Исходный тезис, сформулированный мной при участии в архаичном процессе разгрузки железнодорожных вагонов, к сожалению является симптомом глубинного системного парадокса. Он проявляется в устойчивом разрыве между физической реальностью производства (сопряженного с тяжелым ручным трудом) и виртуальной реальностью кабинетных решений, где технологии обсуждаются абстрактно, а не как инструмент перестройки самой сути процессов. При этом государственная риторика активно эксплуатирует тему технологического прорыва. Правительством поставлена цель к 2040 году достичь среднемирового уровня роботизации в промышленности — около 150 роботов на 10 тысяч работников, делается ставка на создание «союзного промышленного робота» с Россией (дядя Федя нам поможет!). Российский ИТ-экспорт в Беларусь демонстрирует рост, совместные программы в области промышленного ПО, искусственного интеллекта и больших данных активно развиваются. Но возникает закономерный вопрос: почему при наличии политической воли, межгосударственной кооперации и даже отдельных успешных кейсов (как пример, «темная фабрика» в холдинге «Горизонт» ), базовые, трудоемкие и опасные операции остаются заложниками решений полувековой давности? Думаю ответ лежит в области институциональной экономики, социологии управления и политической философии.

Анализ «больших данных»: между статистикой успеха и реальностью цеха.

Обобщающий анализ доступных данных позволяет выявить несколько устойчивых трендов, формирующих текущий ландшафт.

Во-первых, модернизация носит точечный и «догоняющий» характер. Внедрение роботов чаще всего происходит на уже действующих предприятиях и фокусируется на дискретных операциях: сварке, покраске, упаковке . Это дает локальный экономический эффект (как в примере со сварочной ячейкой, сэкономившей 15 млн руб. за три года ), но не меняет ситуацию в целом. Тезис экспертов о том, что максимальная эффективность достигается, когда роботизация заложена на стадии проектирования предприятия, игнорируется в условиях Беларуси, демонстративно пытающейся не строить заводы с "нуля", а модернизировать производство. При этом конструирование вагонов, станков, сельхозмашин по-прежнему ведётся для гипотетического ручного труда, а не для интеграции в перспективную цифровую среду. Российско-белорусские разработки вроде «Инженерного автоматизированного рабочего места Союзного государства»  — важный, но недостаточный шаг, так как они оптимизируют процесс проектирования, но не обязательно меняют его философию.

Во-вторых, движущей силой часто выступает не поиск прорывной эффективности, а реакция на внешнее давление: дефицит кадров, санкции, необходимость импортозамещения . Это порождает модель «латания дыр». Заказ на новую технику исходит от управленца, озабоченного сиюминутным закрытием проблемы (например некомплект сварщиков), а не от системного видения технологической цепочки. Внедрение российских систем мониторинга оборудования или платформ для управления производством (MES-систем) часто служит цели усиления контроля и отчетности, а не фундаментального перепроектирования операций с позиции конечного исполнителя — будь то человек или робот.

В-третьих, налицо углубляющийся разрыв в компетенциях. Пока научная элита в рамках Союзного государства обсуждает форсайт по искусственному интеллекту и определяет стратегические направления фундаментальных исследований, рядовой инженер на заводе лишен ресурсов и, что критично, мотивации для пересмотра устаревших, но формально работающих схем. Управленец среднего звена, оценивающийся по выполнению плана любой ценой, будет десятилетиями эксплуатировать старые вагоны, организуя авралы и муштруя рабочих, но не инициируя дорогостоящую и рискованную процедуру замены парка, формируя новые технические требования к подвижному составу. Бюрократический аппарат, монополизировавший право на «заботу» о работнике, инстинктивно противится технологиям, которые делают эту опеку избыточной, размывая основу его влияния.

Философско-политический контекст: авторитарная модернизация как оксюморон.

Суть коллизий в заимствовании внешних (прежде всего технических) атрибутов современности для укрепления военно-политического потенциала и стабильности существующего политического строя, но при сознательном блокировании сопутствующих социальных и политических трансформаций. Этот процесс ведет к установлению «модернизированных режимов». Утрируя можно представить себе современную Нефертити, получившую предложение закупить тяжёлую технику Амкодора для постройки уникальной пирамиды, что исключило бы ручной труд "своей семьи", о которой ей нужно заботиться. А попробуй-ка позаботиться о своей семье, предоставив каждому работу и лепёшку, если разливы Нила создают сезонные пики и характеризуются нестабильностью... И если с лепёшками в сезон разлива дела шли весьма хорошо, то вот с работой наоборот всё обстояло плохо: попробуй-ка найди занятие каждому, кто желал получить вкусняшку, если вдруг окажется ненужным ручной труд!

В белорусском контексте это проявляется с пугающей четкостью. Модернизация понимается властью исключительно как технологическое обновление отдельных элементов системы без серьезных внутренних преобразований. Робот на заводе — это «модернизация». Независимый профсоюз, защищающий права высвобождаемых работников, или общественный совет, влияющий на технические требования к новому оборудованию — это уже угроза «стабильности». Таким образом, технологический прогресс искусственно отделяется от прогресса социального и управленческого. Система стремится получить дивиденды от роботизации (рост производительности, решение кадровых проблем), избежав неизбежной в долгосрочной перспективе реформы управления и распределения ресурсов.

Этим объясняется и феномен «символической заботы». Риторика о «семье» у некоторых директоров или руководителей является идеологической "скрепой", скрывающей авторитарную природу вертикали. Подмена реальных механизмов социального партнерства в такой системе (предложения снизу — от рабочего, инженера, логиста — по изменению технологии) рассматривается не как ценный ресурс, а как покушение на монополию начальственного знания и, следовательно, на саму власть.

Юридические аспекты и пути трансформации административно-хозяйственного устройства.

Существующая правовая среда консервирует описанный тупик. Нормативные акты, технические регламенты, системы ГОСТов зачастую узаконивают отсталую практику, создавая бюрократические барьеры для внедрения принципиально новых решений. Процесс согласования и сертификации инновационного, например, саморазгружающегося вагона с дистанционным управлением, может оказаться дороже и длительнее его разработки. Поэтому необходимо не совершенствование, а пересмотр основ системы. Этот пересмотр должен включать несколько взаимосвязанных направлений:

1. Легализация и стимулирование горизонтальных сетей. Законодательство должно поощрять создание прямых, не опосредованных ведомственной вертикалью, связей между:
   · Коллективами передовых производств (тем же «Горизонтом») и отстающими предприятиями.
   · Конструкторскими бюро и конечными эксплуатантами техники. Необходимы юридические механизмы, обязывающие и делающие финансово привлекательным включение в состав рабочих групп по разработке новой техники представителей тех, кто будет ее обслуживать и на ком завязаны смежные технологические операции.
   · Научными институтами (включая союзные центры по ИИ ) и конкретными технологическими цехами. Грантовая и контрактная система должна финансировать прикладные проекты по решению проблем, сформулированных «снизу», учитывая авторские права даже в случае, если у автора нет учёной степени.
2. Внедрение принципа «технологического аудита» как обязательной процедуры. Опыт российско-белорусского сотрудничества, когда специалисты проводят экспресс-аудит предприятий с выявлением «точек роботизации», должен быть инкорпорирован в национальное законодательство. Однако такой аудит должен быть независимым и иметь своим источником не только указание «сверху», но и право трудового коллектива инициировать его для улучшения условий и эффективности труда.
3. Создание правовых механизмов защиты «экспериментальных инноваций».
   · Необходимо законодательно закрепить понятие и статус экспериментального полигона или «регуляторной песочницы» для тестирования радикально новых технологических решений (полностью автоматизированная логистическая цепочка, цифровой двойник предприятия) с временным освобождением от части нормативных ограничений.
   · Юридически обеспечить переподготовку и социальную адаптацию работников, высвобождаемых в результате роботизации, сделав эти затраты неотъемлемой и прописанной в законе частью бизнес-плана любого проекта автоматизации, а не предметом «заботы» по остаточному принципу.

От консервативной имитации к органичной трансформации.

Текущий путь, охарактеризованный как «консервативная модернизация», ведет в институциональную ловушку. Он позволяет системе демонстрировать отдельные технологические «фантики», но лишает ее способности к органичному, целостному развитию, порождая описанный в начале парадокс: робот-сварщик на новом конвейере и люди с кувалдами у советских вагонов по соседству.
Подлинная роботизация — это не замена людей роботами при сохранении архаичной, вертикальной, патерналистской системы управления. Это синергия технологического и социально-управленческого прогресса. Машина должна освобождать человека ещё и от интеллектуального ига некомпетентной бюрократии, поставив её на службу технологическому и человеческому потенциалу.
Решение кроется не в новых указах о роботизации, а в изменении «правил игры». Требуется юридическое оформление новых субъектов инновационного процесса: профессиональных сообществ, независимых технологических советов, союзов конструкторов и эксплуатанников. Только наделив реальной силой тех, кто обладает знанием о реальном процессе, и защитив их от диктата «кабинетного невежества», можно превратить Беларусь из страны, «дорабатывающей до пенсии» старые решения, в страну, проектирующую свое технологическое будущее.

Введение дополнения, ограничивающего долю ручных операций при разгрузке 5 % общего времени цикла, автоматически сделает невозможным сертификацию устаревших кузовов и вагонов.
Техническая альтернатива:
1. Торцевой люк с электромеханическим приводом (пример: FALNS, Германия).
2. Вибрационное днище с частотой 16 Гц и амплитудой 4 мм (пример: SBB, Швейцария).
3. Пневматический обдув 0,6 МПа, 45 нм; на вагон (пример: Aurizon, Австралия).
4. Сенсорный контроль заполнения, исключающий проникновение человека в кузов (пример: Cargobeam, Нидерланды).