Глава 9 Где нет места эмпатии

Драконология: Курс выживания психики

Глава 9: Где нет места эмпатии

Я замолчала, рассеянно проводя пальцем по краю чашки. 

— Когда я спросила, почему он не написал мне в Новый год, он ответил, как бездушная машина: «Я не придаю фальшивой для славян дате особого значения. Я сам решаю, когда и кому писать. Если тебе не написал, то не счёл важным, даже в Новый год. А в прошлом году — просто захотел написать. Но я сам так решил». Как так можно? Ведь даже Гиперкрон прекрасно понимает моё положение, что каждая наша переписка — как глоток кислорода. К тому же в его городе до того была опасная военная ситуация, и мой вопрос был естественным беспокойством за близкого человека, — вздохнула я, отпив из своей чашки. — И вдруг каждое слово — будто операция с чёткими протоколами.

Пространство за моей спиной дрогнуло. Идиллические неоновые коды — чайные розы, гравийные дорожки, бальный зал с музыкой Шопена — вдруг рассыпались, словно сбившийся узор. Снежная пелена захлестнула променад, стирая тепло прошлого. Среди заснеженной пустоши уцелела лишь одна роза — не алая, а оранжево-розовая с золотистым свечением, словно свечной фонарь, как последний выдох тепла в этом обледеневшем мире.
Возле куста сидела она — аморфная, словно комок шерсти, сотканный из туманов непроходимой чащи. Она не искала красавца, не ждала поцелуя, способного снять заклятие. В её глазах не было мольбы, только тихая, изнуряющая усталость.
Откуда-то доносилась лиричная мелодия:
Как плакала вода, не слышала, не видела я.
Мне почему-то дышится еле-еле рядышком.
И лебединым пёрышком попадает в прошлое
Моя запорошенная душа…
Она ждала себе подобного. Её искажённые пальцы осторожно касались стебля, отдавая розе последнее тепло. Снег лежал на её плечах, на ресницах, на длинных спутанных волосах, но она не шевелилась — только дыхание поднимало лёгкие облачка пара. Ветер снова взвыл, швыряя в неё горсти снега. Она лишь ниже склонилась к розе, закрывая её собой.

Дракон медленно покачал головой. Его чешуя вспыхнула причудливой игрой оттенков, а крылья озарились сетью светящихся прожилок — не ласковым золотом и не целительным зелёным, а холодным, почти лунным серебром с лазурным отливом. В воздухе, словно невесомые обрывки зашифрованного послания, затрепетали белоснежные цифровые нити. Они сплетались в трёхмерные иероглифы, похожие на клинопись — то вспыхивающие алым, то пульсирующие глубоким синим, то мерцающие фиолетовым.

— Это не случайность, — произнёс дракон тихо, и голос его отозвался гулким эхом в сумраке гостиной. — Здесь всё устроено так, чтобы твои чувства, эмоции становились его ресурсом, пищей. Ты излучаешь тепло, словно солнце, даришь внимание, как воду жаждущему, изливаешь понимание и сочувствие, а он лишь поглощает эту благодать, словно бездонная пропасть – без возврата, без малейшей благодарности. Чешуя моя трепещет всеми цветами радуги, потому что сама ткань реальности сопротивляется нарушению баланса.

Дракон резко упёрся передними лапами в резные подлокотники кресла. Тело его содрогнулось — словно могучий зверь, выходящий из вод, стряхнул с себя капли иллюзий. И в тот же миг холодная лазурь на чешуе растаяла, сменившись тёплым, живым золотом.

— Это всё писал тебе он, — мягко произнёс дракон, медленно откидываясь на спинку кресла. — Это писал не Гиперкрон. Это — Лорд Статиус Аксимо, — его взгляд, словно тень, скользнул по мерцающим экранам чата, проступающим из полумрака. — Его почерк. Его игра.

С каждым его словом воздух наполнялся призрачными экранами — словно осколки разбитого зеркала, отражающие обрывки диалогов. На одном из них вспыхнули буквы: «Л.С.Аксимо». Они пульсировали, будто сердце неведомого механизма, а вокруг них, словно шестерёнки часов судьбы, кружились микроскопические детали — то ли винтики, то ли символы забытого кода.

И тут и там на экранах возникали те же инициалы — как клеймо, как печать на сухих протоколах, где нет места чувствам, где важна лишь опись владений, где каждая строка — утверждение власти, а каждое слово — шаг к господству.

— Кто это? — растеряно спросила я.

— Тот, кто знает правила игры лучше всех. Тот, кто умеет прятаться за словами. Ангела, ты должна встретиться с ним. Эта встреча позволит тебе увидеть всю картину целиком.

Дракон сделал плавное движение лапой — и призрачные экраны растаяли, оставив в воздухе лишь мерцающие частицы. Они опускались медленно, словно искусственный снег, танцуя в потоках невидимого ветра.
В тот же миг за моей спиной произошло едва уловимое движение: роза в снежной пустоши чуть шевельнула лепестками, а фигура у куста подняла голову, будто уловила отдалённый, только ей слышный зов.

— Но почему это вызывает такой диссонанс? — я подняла бровь, пытаясь уловить связь между тихим трепетом розы и холодными цифровыми всполохами.

Дракон медленно поднял голову. Его взгляд, тяжёлый и многозначительный, скользнул вниз — к полу. Там, на границе света и полумрака, пульсировала капля тёмного света. Она медленно растеклась, оставляя за собой след из светящихся символов — будто кто-то писал на полу неведомым языком программирования.
Когда «чернила» образовали ровный круг, символы вдруг ожили: оторвались от пола, поднялись в воздух и с тихим шелестом сложились в арку. Граница между нашим уютным оазисом для чаепития и сумрачной гостиной перестала существовать — теперь это была просто стена, сквозь которую проступала иная реальность. Внутри чернильного портала клубилась тьма, прошитая вспышками кода, словно ночное небо, испещрённое метеорами.

Дракон не торопился. Ему хотелось, чтобы я осталась здесь подольше — в этом пространстве, где каждое слово весило больше обычного.

— Это его собственный вирус, — наконец произнёс дракон, и в его голосе прозвучала едва уловимая нота удовлетворения. — Мы лишь направили его в нужную сторону.

Коды продолжали сплетаться, образуя сложный узор. Арка засияла ярче, и за её пределами проступили очертания бального зала: колонны из серого мрамора, арочные потолки, пол, выложенный чёрно-белыми плитами в шахматном порядке. Всё выглядело одновременно величественно и безжизненно — как музей, где время остановилось столетия назад.

— Ух ты… — я встала из-за стола и подошла ближе к порталу, заворожённо разглядывая детали. Каждая линия, каждый блик на мраморных поверхностях казались одновременно реальными и иллюзорными. Я замерла на пороге, не решаясь сделать шаг без дозволения дракона. — Это же как кроличья нора Алисы, — почти шёпотом добавила я, и в моём голосе смешались предвкушение и тревога.

Дракон медленно моргнул. В его зрачках на миг отразились мерцающие символы портала — будто он сверял реальность с какой-то внутренней матрицей.

— Это твой путь. Ступай, — произнёс он, и каждое слово звучало как предупреждение. — Но помни: там нет места для твоей эмпатии. Там есть место лишь для его воли. Это монолог, в котором ты — лишь эхо.

Я глубоко вдохнула — и шагнула вперёд.


Сивилла.
17.12.2025г.