Седьмая любовь Капитолины 2

…потом она уже его не видела… поехала в поездку по Норвегии... потом появился дизайнер… познакомились в поганом «Перекрестке» в очереди за «Отрубями из амарантов»… Он сказал, что отруби из амарантов помогают против всех болезней и даже против рака и, что самым главным  достоинством амаранта является рекордное содержание сквалена! До шести процентов! «Squalus», перевел он с латыни, это – акула. «Я знаю латынь!» – поставила она его на место, и ее писательское воображение тут же нарисовало картину борьбы акулы с раком: «Если кит и вдруг на слона налезет? Кто кого сборет?»
Помнится, взяла сразу пятьдесят пачек. Она любила опт. Он помог довезти их на тележке-каталке домой и выставить в шкафчик. (Эльза к тому времени была уже уволена из-за поддельного письма-рекомендации. Сама написала. Открываешь дверцу, а там – отруби в художественном беспорядке, профессионально созданном рукой дизайнера… «Ничего в шкафу не найти!» – вспомнилось Капе, и она даже с какой-то неприязнью глянула на безусое лицо сидевшего напротив и продолжила есть суп.
Капа любила суп-буйабес. Ее не смущали смотрящие на нее со дна тарелки рыбьи глаза, застывшие в предсмертной агонии, и распахнутые створки умерших мидий. Она знала, что их варят живыми и ей было интересно, пищат ли они при этом. Она не была ханжой.
Дизайнер ел бараний кебаб, в котором не было ни рожек, ни ножек барашка и не приходилось встречаться с ним глазами. Память о барашке осталась только в названии.
Он ел и с интересом поглядывал куда-то в сторону. Капа наклонила голову к своей тарелке с рыбным супом, искоса глянула в направлении его взгляда и обнаружила там молодую девицу, пьющую кофе… Капа по достоинству оценила ее белоснежный, легкий, как из марли, сарафан… кружевную тень от панамы, обвязанной широкой лентой…
Сама Капа была в замятом льняном сарафане фисташкового цвета, с накрученным на голове пестрым платком, в сандалиях с двумя ремнями фигурного кроя на низком каблуке. «А эта в чем?» – приподняв голову, разглядела она ремешки на тонких щиколотках… «Тоже мне, Артемида!..» – и опять взглянула на дизайнера. Тот уже понял, что его засекли и сменил объект своей заинтересованности: сосредоточился на барашке…
Капа усмехнулась и в отместку мечтательно взглянула на аквариум, что стоял на террасе перед таверной. В нем жили какие-то ракообразные. Капа в них не разбиралась, но одного, самого коренастого, рыже-коричневого с длинными усами приметила и дала ему имя – Севастьян. Он был похож на сантехника Севу, которого она не могла забыть.
Когда Капа приходила в таверну, то, приветствуя его, всегда игриво барабанила ногтями по стеклу аквариума: «Привет, Сева!» А уходя – барабанила на прощанье: «Пока, Сева!» – двумя руками с разных сторон, приблизив лицо и дыша на стекло. Обитатели аквариума почему-то поджимали хвосты и зарывались в песок, шурша своими усиками. А тот, кого она приветствовала, прищуривал глаз и шевелил в ответ усами! Ну совсем, как тот, незабываемый Сева! Безусый дизайнер ревниво поглядывал: он уже что-то слышал про Севу.
Вот и сейчас он, заметив мечтательность в ее глазах, взглянул на аквариум и недовольно хмыкнул. А Капа, назло ему, поиграла пальцами, собираясь идти стучать ими по стеклу и даже приподнялась со стула. Но тут пришли немцы, шумно обступили аквариум, и она осталась сидеть. Принесли кофе…
Немцы заняли соседний стол и заказали блюдо астакомакаронада.
Повар опустил большой сачок в дрогнувшую воду, примеряясь и решая чью-то судьбу… И тот, кого она называла Севой, сильным движением метнулся в его разверстую пасть и застыл, как на кресте разведя клешни, чтобы спасти ценой своей жизни обитателей, оглушенных от каждодневного стука крепких ногтей какой-то сумасшедшей: «Господи! Что она ко мне пристала-то?!»
Капа тем временем допила кофе, оглянулась на аквариум, поискала глазами Севу, не нашла и беспокойно заозиралась… И, о ужас! Она увидела его на столе у немцев!
Красный и неподвижный, лежал он на овальном фарфоровом блюде поверх белых вареных макарон, посыпанных нарубленной зеленью. Она узнала его сразу по длинным красным усам, бывшим совсем недавно такими рыжими!
А ведь, когда-то он был юной и прелестной личинкой, выметенной на скалистое морское дно вместе с братьями и сестрами. И он выжил, и за сорок лет превратился в красивого мужественного Себастьяна с усами. Он устроил себе жилье в расщелине скалы кораллового рифа, присмотрел красивую самочку, любовался ее ножками и шейкой и ждал наступления лета, чтобы сыграть свадьбу. У него были планы. И его планам не суждено было сбыться!
Писательское воображение вознесло Капу в заоблачную высь, и оттуда она запела горькозвучную песнь-плач по Себастьяну. Она пела о неотвратимости судьбы вообще и ужасе понимания своего конца.
Им больше не встретиться! Его душа устремилась в глубину прозрачной воды родного моря в красно-коралловый рай и там, должно быть, обрела покой. Ей же потом – наверх в поднебесные сферы...

***

Домой с романтического отдыха у Средиземного моря Капитолина Кузьминишна вернулась одна. Вернулась и сразу позвонила в ЖЭК. Трагедия того Себастьяна наложилась на образ Севы и святым нимбом окружила его!
Но пришел не Севастьян! На ногах у чужого сантехника были голубые фирменные бахилы. «Он бы еще сменку с собой принес!» – со злостью подумала Капа, дала ему денег и выставила.
А безусого дизайнера она выбросила из своей жизни! Заодно выбросила из шкафчика все пятьдесят пачек отрубей со скваленом, сложенных им в художественном беспорядке!Чтобы больше ничего не напоминало о нем. Забыть гада! «Кто кого сборет…»
Дизайнер воспользовался ее воспарением в поднебесье и ее утерянной вследствие этого бдительностью, пересел за соседний столик к стройной юной спутнице в белоснежном кисейном сарафане.
И пропал!
И заказал салат из омаров и молодое Божоле!
И говорил смешные глупости юной спутнице, а она счастливо смеялась в ответ, откинув от лица край соломенной шляпы. И лучи красного вечернего солнца, застревая в кружевной сетке, сверкали над ее головой, как сверкает в короне россыпь рубинов!

***

– Нужен счастливый конец! – прочитав новый роман «Sebastians passion», сказал редактор Фридхоф, – Трагические финалы заржавели еще со времен Шекспира! В сегодняшней трагедии нужен "Happy end»!
«А что есть счастливый конец: спасение Себастьяна или хороший ужин, где ужинают самим Себастьяном?» – подумала Капа, но мысль не озвучила: вспомнила отдых у моря, веселых немцев, накручивающих спагетти на вилку над поверженным ниц... оптимизм своего желудка от супа-буйабес...
  Придя домой, она села за компьютер и отстучала новый финал. Желудочные страсти переваривались и уходили легко, без душевных волнений.
В новом финале – не юная спутница, а сама Капа в своем льняном сарафане фисташкового цвета, в платке с узлом-короной по-царски сидела за столиком над овальным блюдом с «астакомакаронада». И лучи вечернего солнца, запутавшись в длинных макаронных нитях, выхватывали из раскроенного красного панциря Sebastiana его белое нежное мясо... Ммм…
Роман Фридхоф принял! Он был знающий дело редактор!