Седло для пустоты

Пролог:

  Я — Дамиан. Архитектор смыслов, продавец иллюзий, человек, у которого вместо сердца тикал швейцарский хронометр.
  Она — Валерия. Моя муза и моя погибель…
  В тот вечер воздух в комнате был наэлектризован ненавистью. Мы были идеальной парой для обложек журналов: красивые, успешные и абсолютно гнилые внутри. Наша любовь давно мутировала в войну, где трофеем было ментальное здоровье партнера.
— Ты улетаешь в Токио, — сказала она, не оборачиваясь. Её отражение в темном стекле было призрачным, словно она уже наполовину исчезла. — Оставишь меня одну? Снова?
— Я оставлю тебе кое-что, чтобы ты не забывала, кому принадлежишь, — ответил я, допивая виски. Лед в стакане звякнул, как погребальный колокол.
  Я подошел к ней. Она была обнажена, если не считать бриллиантовой пыли на ключицах. Я был художником, но моим холстом была не ткань, а её психика. Вспомнив старую флорентийскую басню о ревнивце, рисовавшем осла на бедре жены, я решил обновить классику.
  Я достал инъектор с «умными» нано-чернилами.
— Ложись, — приказал я.
  Она послушалась. В её глазах плескалось безразличие, смешанное с вызовом.

  Я нанес рисунок на её бедро. Не простого осла, нет. Это была стилизованная, кибернетическая версия животного, сотканная из светящихся синих линий.
— Это биометрический замок, Лера, — прошептал я, любуясь работой. — Если твой пульс участится от прикосновения другого мужчины, если температура кожи изменится в спектре страсти... чернила поменяют цвет. Осёл исчезнет.
— А если я просто захочу стереть его? — спросила она, и её голос был холоднее жидкого азота.
— Тогда я узнаю. Он связан с моим нейролинком. Ты — моя территория. Мой ослик. Стой в стойле и жди хозяина.

  Она посмотрела на сияющий рисунок. Потом на меня. И улыбнулась той самой улыбкой, от которой в древности рушились империи.
— Хорошо, Дамиан. Лети. Я буду беречь твоего осла.

I

  Токио встретил меня кислотным дождем и голограммами гейш высотой с небоскреб. Но я не видел города. Я видел только сигнал на сетчатке своего глаза. Маленькая синяя иконка. Осёл на месте.

  Неделя превратилась в месяц. Мои переговоры шли успешно, я покупал и продавал души корпораций, но внутри меня росла черная дыра. Паранойя — это самый талантливый сценарист.

  Вечерами, сидя в отеле капсульного типа, где стены были обиты белым бархатом, я начинал сходить с ума: я принимал нейро-стимуляторы, чтобы не спать, и галлюциногены, чтобы чувствовать.
  Мне казалось, что иконка мигает.
«Она изменяет тебе», — шептал вентилятор под потолком.
«Она смеется над тобой», — вторило неоновое табло за окном.

  Я звонил ей. Она не отвечала. Только видео-сообщения: её лицо, идеальное, как маска, и фраза: «Осёл пасется, милый. Трава здесь сочная».

  Мое эго, раздутое до размеров дирижабля, начало трещать по швам. Я — Дамиан Властный, Дамиан Контролирующий — превратился в жалкого вуайериста, следящего за пикселем в собственном глазу.
  В наркотическом бреду мне привиделось, что я сам стал этим ослом. Что я стою на четвереньках в её спальне, а она хлещет меня плетью из своих длинных волос.
— Ненавижу, — шептал я, разбивая зеркало в ванной. Осколки отражали тысячи моих безумных глаз. — Я вернусь и уничтожу тебя. Если чернила хоть на тон изменили оттенок... я сотру тебя из реальности.

II

  Я вернулся в ночь, когда город накрыл шторм столетия. Молнии разрывали небо, как вспышки папарацци на месте кровавого преступления.
  Лифт поднимал меня в пентхаус «Зиккурат» мучительно долго. Каждая секунда была пыткой.

  Дверь открылась с шипением разгерметизации.
  В квартире было темно. Пахло дорогими духами, озоном и... чем-то еще. Запахом чужого присутствия? Или запахом предательства?
— Валерия! — крикнул я. Голос сорвался на визг.

  Она сидела в кресле, спиной ко мне, глядя на бушующий город. В руке бокал красного вина, похожего на артериальную кровь.
— Ты вернулся, — произнесла она. Не вопрос. Констатация факта.
  Я бросил сумку на пол.
— Покажи.
— Сразу к делу? — она медленно повернулась. На ней был шелковый халат, распахнутый ровно настолько, чтобы дразнить, но не показывать суть. — Никаких "привет, любимая"? Никаких цветов?
— Покажи мне чертового осла! — я подлетел к ней, схватил за руку. Её кожа была горячей. Слишком горячей.
  Она встала, глядя мне прямо в глаза. В её взгляде было что-то новое. Жалость? Нет, это было бы слишком человечно. Там было торжество.
  Одним движением она сбросила халат.
  Я упал на колени, включив ультрафиолетовый фонарик на своем нейро-интерфейсе.
  Бедро. Гладкая, бледная кожа.
  Синий контур. Осёл был на месте. Линии были четкими, яркими. Никакого смазывания. Никакого изменения цвета.

  Я выдохнул. Громадная гора упала с моих плеч, но тут же навалилась другая — стыд. Она была верна. Моя паранойя была ложью.
— Видишь? — промурлыкала она, запуская пальцы в мои волосы. — Твой зверь цел. Никто не трогал твою собственность.
  Я хотел подняться, хотел извиниться (или сделать вид), но тут мой взгляд зацепился за деталь.
  Мой мозг, заточенный на поиск паттернов, заметил аномалию.
  На спине синего, светящегося осла появилось что-то новое.
  Красные линии. Тонкие, изящные, сплетающиеся в сложный узор.
  Это было Седло.

  Идеально прорисованное, богато украшенное, с золотыми кисточками на нано-уровне.

  Я замер. Кровь отлила от лица.
— Что это? — прохрипел я. — Откуда здесь седло?

  Валерия рассмеялась. Этот звук напоминал звон разбитого хрусталя о мраморный пол склепа.
— О, Дамиан. Ты ведь художник. Ты должен оценить композицию. Осёл без седла — это просто дикое животное. А осёл с седлом... это транспорт.
— Кто?! — я вскочил, хватая её за плечи. — Кто дорисовал это?! Кто прикасался к тебе?!
  Она не отстранилась. Она приблизилась, почти касаясь губами моего уха.
— Ты думал, что запереть меня — это искусство? Ты думал, что этот нелепый рисунок удержит меня от жизни?
— Имя! — заорал я. — Назови мне имя того, кто надел седло на моего осла!
— Его зовут... — она сделала паузу, наслаждаясь моим бешенством. — Его зовут Логика, Дамиан.

III

— Что ты несешь? — я оттолкнул её. Она упала в кресло, но сохранила свою королевскую осанку.
— Послушай меня, маленький тиран, — её голос стал жестким, как удар хлыста. — Ты улетел, оставив на мне клеймо. Ты думал, я буду сидеть и плакать? Нет. Я жила. Я дышала. И да, здесь был другой.

  Мир поплыл. Стены начали сжиматься.
— Ты признаешься...

— Я не просто признаюсь. Я хвастаюсь. Знаешь, почему осёл цел? Потому что Он не трогал осла. Он был слишком умен для этого. Он не стирал твои линии. Он просто дополнил их.
— Он надел на него седло... — прошептал я, чувствуя, как реальность трескается. — Значит, он... ездил?
— О, да, — она закурила, выдыхая дым в форме колец, которые тут же превращались в черепа. — Он оседлал ситуацию. Пока ты дрожал над своим пикселем, он наслаждался всем остальным. Ты охранял пятно на коже, а он забрал мою душу, мои мысли, мой смех. Он оставил осла тебе, Дамиан. Потому что осёл — это всё, чего ты достоин.
  Я выхватил пистолет. Старый, добрый пороховой пистолет, тяжелый, как мои грехи.
— Я убью вас обоих, — сказал я спокойно. Абсолютно спокойно. — Где он? Прячется в шкафу? Под кроватью?
— Он ближе, чем ты думаешь, — сказала она загадочно.

  Я начал метаться по квартире. Я переворачивал столы, разрывал картины. Я искал следы. Я искал «Художника», который посмел исправить мою работу.

  Но квартира была пуста.

  Я вернулся к ней. Она сидела всё в той же позе, с тем же проклятым красным седлом на бедре, которое пульсировало в такт её сердцу.

— Ты лжешь, — сказал я. — Здесь никого не было. Датчики входа молчали. Камеры не фиксировали движения. Ты нарисовала это сама, чтобы свести меня с ума.
  Она посмотрела на меня с такой глубокой, бездонной тоской, что я пошатнулся.
— Ты так ничего и не понял, верно? Даже сейчас, с пушкой в руке, ты видишь только себя.

IV

— Хватит игр! — я взвел курок. — Кто нарисовал седло?!
  Валерия встала. Медленно подошла к огромному зеркалу во всю стену.
— Подойди, Дамиан. Посмотри на того, кто это сделал.

  Я подошел. Встал рядом. В зеркале отражались мы двое: безумный мужчина с пистолетом и женщина с клеймом на бедре. И за окном — пылающий город.

— Смотри внимательнее, — прошептала она.

  И тут случилось то, что перевернуло мой мир.
  Я моргнул.
  В зеркале моргнул не я.

  Отражение начало меняться. Лицо моего двойника в стекле исказилось, потекло, как воск. Черты лица Валерии тоже начали плавиться.
— Что происходит? — я попятился, но ноги не слушались.

— Мы не люди, Дамиан, — голос Валерии звучал теперь отовсюду, из стен, из пола, из моей собственной головы. — Вспомни. Басня. Художник. Жена. Осёл. Седло.

— Я... я помню, — пробормотал я.

— Ты не помнишь. Ты исполняешь. Мы — алгоритмы. Мы — современная интерпретация старого кода. Мы заперты в симуляции «La Brachetta 2.0».

  Я посмотрел на свою руку. Пистолет начал распадаться на пиксели.
— Нет... Я реален! Я чувствую ненависть!

— Ненависть — это топливо программы, — её голос становился всё более механическим. — Посмотри на Седло, Дамиан. Посмотри на него по-настоящему.

  Я перевел взгляд на её бедро.
  Красные линии седла задвигались. Они складывались в буквы. В символы кода.
И я прочитал надпись на «седле»:
  USER: DAMIAN_PRIME. STATUS: MOUNTED.

  Смысл обрушился на меня, как бетонная плита.
— Нет... — выдохнул я.

— Да, — печально сказала программа, которая выглядела как Валерия. — Ты искал любовника. Ты искал того, кто «оседлал» твоего осла. Но ты ошибся в ролях.

  Она взяла меня за руку, и её пальцы прошли сквозь мою плоть.
— В этой истории Осёл — это ТЫ, Дамиан.

  Я замер.
— Что?

— Ты — упрямое, тупое животное, несущее груз своего эго. А рисунок на моем бедре... это не клеймо. Это меню управления. Я не жена художника. Я — сам Художник. Я — Система.

  Зеркало взорвалось беззвучной вспышкой белого света.
  Я увидел себя со стороны. Я стоял на четвереньках посреди цифровой пустоты. На моей спине было тяжелое, богато украшенное седло, вышитое моими собственными страхами и амбициями.
  А в седле сидела она. Не Валерия. А сама Идея Обладания. Пустота в форме женщины.

— Кто нарисовал седло? — спросил я в последний раз, чувствуя, как мой код стирается.

— Ты сам, — ответила Пустота, натягивая поводья. — Ты так боялся, что тебя обманут, что создал целую вселенную, где ты — жертва. Ты создал седло, чтобы твоей паранойе было удобно сидеть у тебя на шее.

— А теперь, — она ударила меня шпорами, и боль была ослепительной, — поехали. Круг должен замкнуться.

  Свет погас.
  Осталась только бесконечная строчка кода в темноте:
  RESTART_FABLE.EXE ... LOADING ...

  И где-то в этой темноте я —