Тени тайского рая N21

Часть двадцать первая.
Последняя битва на краю бездны
Я пошла на пляж.
Ночь замерла в неестественном оцепенении. Даже волны не решались нарушить эту тишину, застыв чёрным зеркалом под пристальным взглядом луны. Я вошла в воду. Ледяной шок пронзил тело – море дышало холодом глубин, тем самым холодом, что жил у алтаря.
В руке я сжимала кольцо. Не статуэтку – свой последний бастион. Оно было моим единственным щитом, моим внутренним стержнем. Вода сомкнулась над головой беззвучно, и меня потащило вниз, в спираль из расступающихся водорослей. Их бирюзовые искры мерцали насмешливо.
Алтарь пылал. Но сияние его было не холодным и величественным, а багровым, яростным, как раскалённая сталь. Воздух (если это был воздух) выедало из лёгких. Статуэтка на нём треснула. Из трещины сочился бирюзовый свет.
Присутствие обрушилось на меня всей своей тяжестью. Это была не просто воля. Это был гнев. Гнев старого, могущественного существа, которого впервые так дерзко ослушались. Сгусток тьмы, сама суть Хранителя, пополз на меня. Холод сковал тело, в висках зазвенело. Голос в голове гремел, не оставляя места для мыслей:
– ТВОЙ СВЕТ – МОЙ! ОТДАЙ! СТАНЬ ЧАСТЬЮ ВЕЧНОСТИ!
Из-за алтаря поползли они. Не тени – призраки. Гуманоидные, скользкие. В пустых глазницах горели те же бирюзовые точки. Среди них – Лина. Её лицо, спокойное и пустое, смотрело сквозь меня. Я собрала всю свою волю, всю ярость, всю боль. Я крикнула, и мой крик прозвучал в воде как удар:
– Я НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ ДОЛЖНА! Ты взял Линино дыхание! Ты пытался взять Курта! Ты преследовал меня! Я не твоя добыча!
Я сжала кольцо. Бриллиант вспыхнул, но его свет уже не резал тьму, а лишь отбрасывал хрупкое сияние вокруг меня. Я поняла – силой мне не победить. Это была не битва оружием, а битва силы духа.
– Уходи! – закричала я.
Я вспомнила рассказ про акулу и несгибаемую старушку, которая, попав в открытый океан не испугалась акулы, а с криком набросилась на неё и ударила кулаком в нос. Акула развернулась и уплыла от своей обидчицы. Я вспомнила себя, тринадцатилетнюю, преданную подругой. Ту, что выстояла. Все падения, все предательства, всю боль, что сделали меня непоколебимой.
Тьма накатила, сжимая горло. Холод проникал в кости. И в этот миг я вспомнила запах утреннего кофе, смех сына и боль в глазу, которая напоминала, что я жива.
– Нет! – вырвалось у меня, и этот крик стал оружием. – Я ВЫБИРАЮ ЖИЗНЬ!
С каждым словом свет моего кольца менялся. Из ослепительно-белого он становился тёплым и даже золотистым, как утреннее солнце, ЖИВЫМ. Он шёл не из бриллианта – из меня. Он был не щитом, а моим представителем. Манифестом моей человечности. Я сжала кольцо. Но на этот раз я искала в нём не магию, не защиту, а напоминание. Напоминание о бабушке, это её кольцо. Переданная мне по наследству семейная реликвия. Память о моей жизни, о том, кто я есть. И в ответ не вспыхнул свет бриллианта – это загорелся свет моего собственного решения, моей воли, моей любви. Свет шёл не из камня, из самой моей груди, а кольцо работало лишь как проводник.
Тени отшатнулись.
– ТЫ ПРИНЯЛА МОЮ МЕТКУ. ТЫ НОСИШЬ ЕЁ ДО СИХ ПОР.
И тут я поняла. Это было не кольцо. Это было ожерелье. «Матинэ». Жемчуг, который я купила у Фуенг. Он висел у меня на шее, и каждая жемчужина светилась тем самым зловещим бирюзовым светом. Это был не сувенир. Это был якорь. Последняя нить, связывающая его с этим миром. Проводник его силы в мою новую жизнь.
Я сорвала ожерелье с шеи. Жемчуг обжёг пальцы холодом.
– На! Забирай свою силу! – я бросила его к подножию алтаря. – Но меня тебе не видать!
Жемчуг коснулся камня, и алтарь взорвался светом. Водоросли забились в конвульсиях. Но чего-то не хватало. Хозяин требовал больше. Он требовал расплаты за дерзость.
Тьма остановилась. Багровое сияние алтаря дрогнуло. В нём внезапно проступила не ярость, а древнее, бесконечное недоумение. Оно столетиями поглощало тоску, но столкнулось с чем-то иным.
Раздался звук, похожий на треск ломающегося льда. Сгусток тьмы отхлынул. Золотой свет хлынул из моей груди, вобрал в себя сияние кольца и ударил в алтарь. Камень не раскололся – он ИСПАРИЛСЯ. Статуэтка рассыпалась в мелкий песок. Власть была не сломлена. Она была отвергнута. И в этом отвержении заключалась победа. Бирюзовые глаза призраков погасли. Лина, на мгновение, улыбнулась – и исчезла. Грохот. Не звук, а отсутствие всякого звука. Давление исчезло. Я, задыхаясь, вынырнула на поверхность, обессиленная. Море вокруг меня снова шумело и дышало, его дыхание было чистым. Оно было свободным.