Сказка про Змея

 Жил-был, поживал Змей. Горыныч разумеется. Трёхглавый, с крыла;ми. Вполне себе канонический, чешуйчато-шерстистый такой. Но не очень упитанный. А слабая упитанность (по честному говоря – худоба) его тем определялась, что жил во времена дружинно-княжеские. А всякому, даже самому недоученному гимназисту известно, что к каждой дружине княжеской в те времена богатырь прилагался. Основной функционал богатырский – на печи лежать, мух гонять, а если залетят, то и татар (не нынешних казанских, наидобрейших, а тогдашних – злобно-враждебных), и змеев, особливо горынычева семени. Так что стоило нашему Змею горемычному над каким городом появиться (да что там над городом – над селом захудалейшим), дабы курёнка какого стащить (да что там курёнка – и котёнком бы не побрезговал: знал Змей, как их готовить), как богатыри толпой выскакивают, мечами как пропеллерами воздухи рассекают, а за ними ещё зоозащитники плакатами страшными машут (этих Змей более богатырей опасался, в силу их полной непредсказуемости) – даже на дистанцию сброса фекального боеприпаса не подлететь. Так и возвращался в своё гнездовище злым и голодным. Чем питался? Да стыдно сказать, а писать и вовсе невозможно. Долго терпел эту муку желудочную герой наш, да не стерпел – пошёл на поклон к бабе. Раньше её Ягой звали, но времена те давно минули. Она спервоначалу по профсоюзной линии продвинулась, а опосля и вовсе лекаршей-знахаршей заделалась. Её в каждом приличном тереме сквозь зецала волшебные смотрели, когда она все органы приличные и не очень чрез зерцала эти показывала. Да рассказывала, как их в деле употреблять и что делать, если что не так с ними. Не любил её Змей – наверное, от зависти. Но делать нечего, пришёл, поклонился в пол всеми тремя, о беде своей поведал. Баба долго не думала. Есть, говорит решение делу твоему. Ампутация средней головы. С двумя, говорит, тебя ни один богатырь не распознает. А вперёд тебе смотреть надобности нету. Смотри себе хошь на Запад, хошь на Восток, с одной стороны техника, с другой – мистика, не нарадуешься. Летать? Да приноровишься как-нибудь. Вон Соловей-Разбойник вообще на одном глазу. Соловей он кто? Птица. А раз птица, значит летает. И ты смогёшь. Жалко, конечно, Змею головы. Никто уже птицей-тройкой (а такое случалось) не назовёт. Но смирился, отдал голову на отсечение. В оплату Яга ту голову и взяла – для лечения энурезу. Кто, говорит, этакое лекарство единожды увидит, так описается, что больше никогда не захочет. Операцию сделала ловко, аккуратно, наркоз, анестезия, всё по учёному. Ушел Змей ногами. Лететь не смог – не выходит навигации толковой о двух головах. И никто не узнаёт его. Забрался на самую макушку замка княжеского, хорошо когти на лапах остались. Там теперь и живёт. По ночам на промысел слезает. Добыча обильная. Козлы, бараны, коровы опять же. Когда и девицу прихватит. Скотов на волков спишут, девицу на маньяка. Не жизнь – сплошная сытость. Только сокол, как-то мимо пролетая, сказал, что на бройлера похож. Так сокол тот далёко улетел, а всем прочим не видно.