Беларусь 2018 Агрогородок Раков

                Агрогородок Раков

  Хорошее асфальтированное шоссе даёт возможность крутить педали на полную мощность! Ах, если бы ещё не эти «чугунные» велосипеды…
   На въезде в поселение лаконичная табличка: Раков. Сразу скажу, что не знаю, почему оно именуется агрогородком. Едем по центральной улице, справа и слева довольно стандартные деревенские домики, не первой, как говориться, молодости. Крыши крыты выцветшим от времени шифером (ни одной крыши крытой железом я не заметила). Аккуратные палисаднички с уже отцветшими астрами и бархотками. В центре Ракова довольно большой супермаркет.
– Я зайду, просто гляну на цены, а ты стой, сторожи наши велосипеды, вдруг нагрянет милиция! Оставляю тебе «охранную» грамоту от нашего пансионата.
Игорю не хочется торчать одному и он недовольно бурчит:
– Почему бы не пойти вместе, кому он нужен, этот «металлолом».
   В магазине товара много разного, но покупателей почти нет. Берут в основном хлеб, соль, сахар и сладости детям. Знаменитые в России белорусские сыры почему-то стоят гораздо дороже, чем у нас в Саратове, колбасные изделия тоже не из дешёвых.
– Ну и как? – спрашивает меня супруг, – прикупила дешёвого сырка?
–Ага, как же, ; жди, цены не уступают саратовским.
   Мы сели на велосипеды и поехали к зданию красивого костёла. Костёл сегодня не работает, но за ограду пройти можно. В центре купола круг с красивым разноцветным витражом в форме лепестков цветка. На табличке надпись: «Костёл Богоматери Святого Розария». Так как мы не знакомы с историей католицизма, то я не буду углубляться в этот вопрос. Игорь ходит за оградой костёла и вдруг кричит оттуда:
– Танюша, иди скорей сюда, я нашёл здесь скульптуру ПАПЫ!
– И что, – кощунствую я,– он что, тоже с розой?
– Да ну тебя, ничего ты не понимаешь, это же символ.
   Мы ещё покружили по центральной площади. Для небольшого села здесь многовато святых мест: вот рядом с шоссе Спасо-Преображенская церковь с часовней и колоколом. Табличка на ней гласит (нет правда, так и написано) «Колокольня в честь падения крепостного права. 1887 год». Вся церковь новенькая, как с иголочки, скорее это новодел в пику католикам. Нам, не воцерковленным, этого не понять, и мы двигаемся дальше.
   Монументальное здание сельсовета, скорее похожее на мини дворец съездов, рядом с ним на площади гранитная плита – памятник односельчанам, погибшим во времена ВОВ, высеченные фамилии в основном носят корни еврейской и польской национальности. Само поселение находится как бы в котловине, на её гребне темнеет сосновый лес. Там, наверное, и скрывались партизаны. Фашисты называли их бандитами ; так у немецкого писателя Э.М. Ремарка, то есть, люди, защищавшие свои семейные гнёзда, бандиты? Из школьной программы нам известна трагедия этой земли, а недавно перечитанная мною книга Константина Симонова «Живые и мёртвые» добавляет жуткие подробности. Людей загоняли в концентрационные лагеря, где они медленно умирали, вши с мёртвых тел переползали на ещё тёплые живые. А когда с кровопролитными боями вернулись, наконец, наши войска, то красноармейцы ходили по вмёрзшим в землю трупам, отыскивая живых. Но прежде чем отправить полуживых заключённых по госпиталям, солдаты вениками и щётками сгребали с их тел облепивших их насекомых (вшей).
   Кстати, до Сталинградского котла в немецких армиях существовали зондер-команды, которые, не оставляли своих погибших товарищей на поле боя. Они отыскивали их тела и захоранивали на специальных немецких кладбищах… в нашей земле.
   В Ракове много памятных католических крестов, без упоминания в честь кого или чего они поставлены, а также я заметила, что на многих зданиях и домишках изображено символическое колесо. Вот и всё, смотреть больше нечего, и мы катим на своих «чугунных» велосипедах назад. Вот и крайний домик с небольшим огородиком, картошку уже выкопали, а ботву ещё не убрали, и там, на бугорке, среди ботвы яркими оранжево-красными пятнами выделяются две большие красавицы тыквы.
– Игорь, ты только глянь на это чудо! Нет, я не утерплю, хочу с ними сфотографироваться!
– Ты что, ты что, – осторожничает мой супруг, – это же частная собственность, да и что, ты полезешь через штакетник?
– А вот и нет, видишь калиточку, и она открыта, короче, пойду, сделаю «селфи» с тыквами.
   Тыквы огромные, я едва могу обхватить одну из них двумя руками. Неожиданно дверь дома отворяется и появляется хозяйка, нет, она не ругается, а просто удивлённо смотрит на меня. Я, естественно, пускаюсь в объяснения, что, дескать, это самое замечательное, что приглянулось мне в их городке. И я совсем не хочу укатить это чудо с её огорода, просто сделаю фото на память. Хозяйке на вид лет, этак 80, она чистенько одета (не в пример нашим российским сельчанкам, которые часто встречают гостей в галошах и рваных ситцевых халатах). Во дворе всё чисто и прибрано. Дом небольшой, но аккуратно отремонтированный. Дорожки вокруг дома украшены ещё не завядшими цветами.
– Извините меня за вторжение, но уж коли это произошло, не могли бы вы немного рассказать про ваш белорусский городок.
Женщина оказалась словоохотлива и вот что она нам поведала.
   Здесь до войны были богатые хутора поляков и евреев, а как немцы захватили Польшу, кажись в 1939 году, российское правительство, боясь, что население будет пособствовать немцу, взялось переселять поляков и евреев подальше от своей границы. Но не успело, уж и не знаю, то ли жители сами не хотели покидать насиженных мест, то ли ещё почему… а только, когда пришли фашисты, они быстро расстреляли всех евреев, поляков сослали в лагеря. Часть пожилых евреев, поляков и баб согнали в костёл и подожгли, некоторые женщины пытались выбросить своих детей в окна, так фашисты подбирали их и снова бросали в пламя. Больше тысячи человек погибло. Мужики, те, что не успели эвакуироваться с остатками Красной Армии, организовали партизанские отряды. Вот какие дела тут творились. А мы, мы уже новые – переселенцы, нас «батька» переселил сюда из заброшенных хуторов Белоруссии. Женщина пересыпала свой рассказ хвалебными одами президенту Лукашенко. До чего же умный и справедливый сейчас у нас президент Белоруссии:
– Он ведь и нас не забывает, доплачивает к нашим пенсиям, как эвакуированным. Дуже гожий чоловик!
В это время из дома выходит молодая девушка и присоединяется к нам, она молчит и всё время улыбается.
– Ваша дочь? – задаю я вопрос.
– Моя, моя. Эх, если бы только одна, а то есть ещё две дочки, да ещё сынок и внучок. Моей пензии на усих не хватае, а работы на сели не мае. Ось я и помогаю усим, как могу. Скотины у мене ни якой нэма, сылы вже не хватает, рази что пяток курок, да петушок. Ось така мия живность, ; простодушно, явно с украинским акцентом, поведала хозяйка.
   Во время нашей беседы взгляд её дочери устремлён вдаль и, мне кажется, абсолютно бессмысленный, и вдобавок, не сходящая с лица улыбка (это всё подтолкнуло задать бестактный вопрос её матушке)
– А что за красивый пансионат расположен вон там, вдали, в местечке около соснового бора?
– Ах, этот? – она махнула рукой в сторону трёхэтажного строения за селом. Да это пансионат для умственно отсталых, свозят туда со всего района, даже из Минска.
Вот тут я не утерпела и, глядя на продолжающую улыбаться девушку, спросила: – А что ваша дочка не получает пенсии по инвалидности?
Женщина почему-то встала между мной и дочкой и суетливо затараторила:
– Что ты, что ты, – упаси бог, да у нас всё нормально, с чего это вы решили, что она инвалид? (девушка продолжала невинно улыбаться), - наверное, дабы отвлечь меня от неприятной темы, она продолжила:
– А рядом с большим огородом, видите, красивый дом, там живёт наш сосед-поляк, ох, и богатый же он. У него есть и машина и две коровы и всякой скотины полный двор.
И совсем без ноток зависти в голосе:
 – Вот, он живёт, а мы что, мы так – выживаем, как можем…
И она ещё раз перечислила, сколько у неё детей.
   Про себя я подумала, вот от такой безысходности и рождаются «гроздья гнева», нет не по отношению к президенту (дуже гожему чоловику), а скорее всего к чиновникам, облепившим его, как насекомые, которых не стряхнёшь ни щёткой, ни веником. Беда всех таких государств в том, что окружающие президента чиновники всяческими придумками держат долгие годы (вплоть до маразма) таких президентов у власти, а следовательно, и себя «любимых».
   Я поблагодарила женщину за её рассказ, и хотя у меня мелькнула мысль дать ей денег, но при здравом размышлении сделать это не решилась. Кто её знает, что она может подумать… вдруг я провокатор, и хочу «подмочить» репутацию «батьки».