Колобок и морской язык

Даже самая маленькая кошка – это произведение искусства.
Леонардо да Винчи



Июльское утро было таким, каким может быть летнее солнечное ясное ликующее утро с алмазной росой на малахитовой траве и эталонно-идеально чистым голубым небом.

Ольга Петровна встала по звонку будильника, чтобы успеть за свежим хлебом, который привозили в деревню к девяти часам вместе с другими продуктами предприниматели на своих машинах.

В деревне было два магазина – один родной, аутентичный, сохранившийся с советских времён, второй – плод частной коммерции, разместившийся в здании бывшего правления колхоза. Но местные жители предпочитали делать покупки в трёх пикапах, которые каждое утро приезжали в деревню, один – с ещё тёплым хлебом, второй – с продуктами, третий – с промтоварами. Утренний шопинг именовался простым русским эквивалентом – «ходить на дорогу к мужикам».

– Ну что, – спрашивала милейшая баба Маня свою соседку бабу Нюру, – к мужукам-то нынче ходила?

– Ходила, – отвечала та и делилась. – Купила чай на верёвочках. Не знаешь – хороший?

Вот и приехавшая на лето вместе с дочерью и внуком в родовое гнездо Ольга Петровна придерживалась общих традиций утренних покупок.

Стоя в выстроившейся к пикапу очереди, она услышала:

– А что это у вас за рыба такая – морской язык?

– Вкусная рыба, типа пангасиуса, – раздалось в ответ из всезнающих коллективных уст.

Ольга Петровна поддалась на рекламу и вместе с буханкой хлеба, упаковкой сосисок, куском сыра и пачкой масла купила пакет с замороженным филе.

«Замариную и поджарю к ужину», – думала она по пути домой.

Возле калитки её уже ждал, время от времени нетерпеливо переставляя лапки, Колобок – питомец и домашний любимец, сынок Мурки, увы, уже ушедшей в мир иной.

В далёкое давно минувшее лето он появился на белый свет один, без братьев и сестёр.

Дома его сразу полюбили, холили и лелеяли вместе с мамой Муркой, как могли.

Колобок рос заласканным, изнеженным добротой и общим вниманием котёнком. Ему разрешалось всё. И при этом он оставался очень славным и хорошо воспитанным, как будто внутри держал его некий стержень, заставлявший соблюдать строгие правила этикета. В детстве, как все котята, он был беззаботным, забавным, игривым и шустрым.

Антонина Макаровна, хозяйка дома, мать Ольги Петровны, по деревенской традиции, ничего лишнего кошкам не позволявшая, никогда их не баловавшая и даже на руки не бравшая, относилась к нему с особенной теплотой, как к ребёнку. Любовалась и привечала. Наблюдая увлечённую суетную беготню малыша по дому, она дала ему очень меткое и точное имя.

– Катается по полу, как колобок! – сказала она.

Толстенький, с круглым животиком и белоснежной шёрсткой, тщательно вылизанной заботливой мамой Муркой, котёнок почти катался по скользким крашеным доскам пола, лихо носился по комнатам, зависал на качавшихся растревоженных им шторах, пружинисто, выгнув спинку, подпрыгивал перед препятствиями и искусно закручивался в длинный половик.

Имя за Колобком утвердилось.

Родился котёнок в самом конце лета, а потому время ребяческих игр, когда он уже уверенно встал на лапки, научился держать равновесие и передвигаться не заваливаясь на бок, пришлось на холодную осень. Гулять на улице в промозглую зябкую и грязную погоду он отправлялся со своей мамой ненадолго, как правило, исключительно по естественным потребностям. Потом пришла зима, и плюхнувшийся с порога в первый снег Колобок сначала пришёл в восторг, потом принялся резвиться в мягкой белой вате, потом замёрз и убежал домой греться. Скакать и прыгать в своих детских забавах он предпочитал в тепле вместе с Муркой, охотно составлявшей ему компанию. Часто, набегавшись и утомившись, Колобок забирался под длинный половик, покрывавший пол на кухне. И Ольга Петровна вместе с Антониной Макаровной старались быть особенно внимательными, боясь наступить на непонятный вздыбившийся комочек ткани, под которым прятался уставший и уснувший на бегу непоседа, а потому всегда выискивали глазами истомлённую пушистую крошку.

Внешне Колобок был весь в свою маму Мурку – белым с пепельными пятнами на ушах и спине, в серо-полосатых гамашах, с зелёными глазами. Только высоко поднятый хвост выделялся какими-то лемурьими серебристо-чёрными полосочками.

Через некоторое время, повзрослев, он оставался в доме одним из старших кошачьих – с парой младших сестрёнок.

Возмужавшего Колобка по-прежнему любили все, кто приезжал в деревню уже после ухода из жизни Антонины Макаровны. Ласковый Колобок был мил слетавшимся в гнездо родственникам , его нежили и баловали, не жалея чувств и сил.

Внук Ольги Петровны относится к нему особенно трепетно – как к хорошему приятелю по детским шалостям, играм и забавам, ну, и немного как к подопечному.

Он катал Колобка-котёнка в сумке на колёсиках, и тот терпеливо сносил все перемещения в таком транспортном средстве.

Мальчик устраивал празднование дней рождения Колобка и делал ему подарки. Утром, встретив виновника торжества, он произносил соответствующие спичи с хорошими пожеланими и выкладывал перед котом дорожку из маленьких, на один укус, кусочков колбасы – слово «Поздравляем!»

Колобок, казалось, понимая необычность и торжественность момента, шёл вперёд от кусочка к кусочку под приветственные речи и с удовольствием съедал угощение.

А после благодарил – так, как умел благодарить только он – нежно и от всего сердца.

Говоря о выдающемся характере Колобка, надо упомянуть, что он был хорошо, вот просто супервоспитанным и благородным котом, деликатным и тактичным, соблюдавшим все правила добропорядочности и природной гармонии.

Получая еду, он всегда признательно и кротко тёрся о ноги или руки кормившего его, по-своему говоря «спасибо».

И ещё он всегда извинялся за невзначай или неловко причинённое беспокойство.

Летом на кухне всегда оставалась открытая форточка, затянутая куском тюля, закреплённым кнопочками, –  защитой от назойливых мух.

Когда кот, стремясь побыстрее проникнуть в дом, запрыгивал на неё, то кнопки снимали и тюль отодвигали, впуская его в дом под бравурные восклицания: «Колобок пришёл!»

Он понимал, что нарушает заведённый порядок вещей, а потому, спрыгнув на пол, сначала принимался изысканно извиняться – ластился и благодарно терся о ноги. И это был целый установленный им ритуал, непрекословно и дотошно исполнявшееся правило политеса. При этом Колобок никогда не был навязчив. Изысканно-учтивый от природы, он просто выражал свою признательность, выказывая её таким интеллигентным способом.

Что уж тут говорить о немедленно выдававшемся ему угощении!

Лишь один раз уже повзрослевший Колобок прокололся, когда появился в открытой кухонной форточке с пойманной мышью в зубах. Под азартным напором охотника кнопки фонтанными брызгами полетели в стороны. Убиравшие со стола после завтрака дочь и племянница Ольги Петровны с громким визгом разбежались в разные стороны, когда кот с зажатой в пасти добычей грузно спрыгнул на пол. Не ожидавший такой реакции, он невзначай ослабил хватку, мышь вырвалась и убежала за шкаф. Но взрослые барышни так по-детски пищали, что он сразу понял: мнимую опасность надо немедленно ликвидировать. Спустя какое-то время мышь была виртуозно изловлена и съедена. Колобок знал всё. Да и злополучную мышку принёс исключительно в качестве доказательства своей полезности.

Мальчик всегда играл с ним.

Однажды он оставил посреди комнаты игрушечную, размером с ладонь, и очень натурально сделанную большую лягушку.

Увидев её, прибежавший с прогулки годовалый Колобок замер и в страхе затаился. Он откровенно испугался такого невиданного чудовища. Но, выдержав паузу, постоял без движения несколько минут, понял, что предмет не ползает, не ходит, не прыгает, не бегает и не издаёт ни животных запахов, ни устрашающих звуков. К тому же подозрительно долго не шевелится. Выждав, Колобок с опаской приблизился к лягушке и осторожно издалека сосредоточенно принюхался. От той пахло резиной. Колобок потихоньку, слегка прикасаясь, потрогал её лапкой, потом, осознав, что это неживое существо, утратил интерес к ставшему нестрашным земноводному монстру и больше на фокус не покупался.

Зимой он любил смотреть телевизионные программы о животных, предпочитая сюжеты о грызунах. В особенно интересные и захватывающие моменты очнувшийся от сладкой дрёмы кот поднимался с дивана, подходил к тумбочке, на которой стоял телевизор, плавно запрыгивал на неё, на полусогнутых лапах подкрадывался к экрану, внимательно присматривался к изображению и в исследовательском порыве заглядывал за телевизор. Он немедленно успокаивался, когда понимал, что перед ним всего лишь иллюзия.

Вернёмся же в солнечное летнее утро.

Ольга Петровна в сопровождении верного Колобка вошла в дом. Дочь с внуком ещё спали. И она решила для начала разморозить, а потом замариновать рыбу.

Но сначала надо было накормить кота, усевшегося у стола и не сводившего глаз с сумки, которую Ольга Петровна принялась разбирать.

Колобок, как и все перететёшканные в детстве коты, имел свои пристрастия. Завтракать он предпочитал варёной курочкой.

Но из сумки хозяйки шёл настойчивый запах рыбы, которую он, подобно другим уважающим себя котам и кошкам, горячо и упоённо любил.

Сразу угадавшая его желания Ольга Петровна достала рыбу из сумки и сказала заволновавшемуся от приятных предвосхищений коту:

– Подожди, Колобок! Рыбу надо разморозить. Она холодная. Пока её нельзя есть. Позавтракай лучше курочкой. А за рыбкой приходи попозже.

Кота она накормила его любимой курятиной. После чего довольный Колобок, унося с собой предвкушения, церемонно раскланялся традиционным способом, благодарно потёршись о ногу, и удалился в сад.

Среди странных гастрономических пристрастий Колобка надо назвать сырую картошку.

Малышом он любил усесться на край раковины и наблюдать за тем, как Ольга Петровна чистит мокрые блестящие клубни. Его забавляли аккуратные закрученные спирали очисток, которые он подхватывал и играл с ними, гоняя по всей кухне, подталкивал лапками, смотрел, как они причудливо извиваются, в охотничьем порыве подбрасывал, ловил и грыз, совсем как пойманную добычу. Тогда он и приобрёл привычку, пристрастие и вошёл во вкус. Поэтому, когда на кухне чистили картошку, уже взрослый Колобок всегда подходил к месту событий и выразительно смотрел на происходящее. Хозяева понимали, что кот хотел бы полакомиться любимым яством и немедленно отрезали ему несколько кусочков. Колобок раскланивался и с большим аппетитом принимался за свой личный эксклюзив.

Это не раз ставило в тупик его маму Мурку, которая, зайдя на кухню и увидев, с каким наслаждением её сынок что-то уплетает, устремлялась к нему, чтобы разделить удовольствие. Но приближаясь, обнаруживала, что Колобок радостно поглощает сырую картошку. Предвкушавшая порцию мяса Мурка разочарованно и с недоумением отходила в сторонку.

Здесь надо отметить, что жизнь повзрослевшего Колобка, несмотря на всеобщие любовь и опеку, была непростой.

Хозяева продолжали самозабвенно о нём заботиться, вкусно кормить, ласкать и вести приятные разговоры. Но, как говорил классик марксизма в статье «Партийная организация и партийная литература» в 1905 году, «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». А законы звериного сообщества жестоки – побеждает сильнейший.

Колобок не был сильнейшим, он был ухоженным и упитанным котом средних размеров. К тому же вырос в оранжерее, где с него сдувались пылинки. В схватках с агрессивными поджарыми, всегда голодными боевыми котами, заглядывавшими на его территорию, он часто проигрывал и ходил со шрамами и ранами. Законы джунглей никто не отменял.

Колобок охранял своё оставшееся ему в наследство от Мурки законное родовое имение, в пределы которого та никогда никого не пускала. Она прогоняла чужаков со всей яростью и неодолимым сиюминутным страшным буйством разгневанной кошки – разнокалиберных котов, кошек, собак, невзирая на их размеры и настроения. Надо отметить, что Мурка тоже была небольшой кошечкой, но она обладала стальным волевым и неукротимым характером. На её территории действовали свои законы – хозяйкой, беспрекословно, была она, и попробовал бы кто на это покуситься! Её праведные атаки были стремительны, молниеносны, безжалостны и беспощадны.

Правило постоянной охраны территории и недопущения оккупантских поползновений она передала и Колобку.

Когда тот был маленьким, то вместе с мамой бесстрашно бросался в драки, на корню пресекая вылазки захватчиков и прогоняя их в справедливой погоне. Семья всегда побеждала.

Теперь он оставался единственным хозяином усадьбы. Соседские коты время от времени тайком забредали в сад и гуляли вокруг дома, метя всё подряд. Колобок исправно и неукоснительно прогонял интервентов. Но со следами присутствия чужаков ничего сделать не мог.

А потому, когда агрессоры особенно активно оставляли свои запахи в его угодьях, он боролся с этим, педантично перемечивая забор, стены, деревья и кусты.

В такие периоды кот особенно сильно волновался и безотрывно самоотверженно дежурил в унаследованной по праву вотчине, упрямо нанося свою маркировку. Бывали дни, когда он не заглядывал в дом даже поесть. Это истощало его, и хозяевам приходилось вышагивать за котом по садовым дорожкам, уговаривая успокоиться, пойти домой отдохнуть и подкрепиться, чтобы поддержать силы. Обещали исправно осуществлять боевой дозор и патрулировать окрестности вместо него, отгоняя всех, кто только сделает попытку покуситься на рубежи. Колобок терпеливо-вежливо выслушивал заверения ничего несмыслящих в суровой звериной жизни людей (своё право мог утвердить только он!), в расстроенных чувствах быстро съедал под кустом смородины принесённую ему в мисочке котлету, поспешно лакал молоко и опять уходил на беспокойное дежурство.

Однажды, неся свою тревожную, опасную и нервную вахту, он так устал и вымотался, что прекратил метить необходимые объекты и ходил понурым, с опущенным хвостом.

Хозяева переживали за удручённого выбившегося из сил питомца, понимали, что он ослаб и заболел, предлагали ему и то, и это, причём обязательно вкусненькое, и ждали, когда коту станет легче.

Мальчик бегал по саду и громким «брысь!» прогонял появлявшихся за забором супостатов.

В такие дни все были беспокойны и встревожены, переживая за Колобка.

Так что когда издёрганный, но державшийся кот пришёл с улицы на кухню и ни с того ни с сего пометил холодильник, чего за ним никогда не водилось, у домашних отлегло от сердца, они обрадовались и приветственно поддержали любимца поощрительной похвалой: «Умничка!» и «Молодец!»

Было понятно, что Колобок ничего плохого не хотел сделать, а просто показал, что справился с проблемой и можно не волноваться.


Так вот, вернёмся к морскому языку.
Когда рыба разморозилась, Ольга Петровна отрезала кусочек, чтобы угостить Колобка, как и обещала.

Он был для неё ребёнком, который в своём раннем детстве спал на тумбочке рядом с её подушкой, а пробудившись с первыми лучами солнца, лившимися сквозь кремовую штору, запрыгивал на кровать и потихоньку со всей осторожностью пытался лапкой открывать ей глаза. Толком не проснувшейся Ольге Петровне приходилось подниматься и идти кормить проголодавшегося малыша, ну и его маму Мурку тоже.

Теперь она угостила взрослого Колобка морским языком, который уже успел разморозиться. В светло-розоватом филе не было ни косточки. Колобок с удовольствием съел свой кусочек, в знак благодарности потёрся головой о кормившую его руку и степенно ушёл караулить просторы родного региона.

Ольга Петровна вымыла руки, отложила ещё несколько небольших кусочков коту на обед и ужин, замариновала оставшиеся куски рыбы и поставила судок в холодильник.

Она ещё за завтраком рассказала поздно проснувшимся внуку и дочери о морском языке и Колобке. После чего в доме опять появился Колобок. Он красноречиво посмотрел на Ольгу Петровну и ласково потёрся о её ноги.

– Ну, что? Рыбка понравилась? – спросила она кота и утвердительным тоном перевела-озвучила транслируемую им мысль. – Хочешь ещё?

Колобок ещё раз выразительно потёрся о её ногу, обошёл кругом, развернулся и направился назад, не переставая ласково льнуть к другой ноге.

– Ладно, дам ещё, – сказала Ольга Петровна и пошла к холодильнику.

Воодушевлённый кот с энтузиазмом последовал за ней.

Она достала с нижней полки судок с оставленными для Колобка кусочками.

Обрадованный Колобок опять душевно и растроганно выразил глубокое уважение, с признательностью съел лакомство и удалился.

Через пару часов, увидев в саду Ольгу Петровну, он подошёл к ней и начал свой полный пиетета однозначный танец у ног.

– Хочешь ещё? – спросила она и добавила. – Только рыба уже замаринована.

Ольга Петровна прикинула, что филе она посолила, немного поперчила и добавила майонез.

– Будешь такую? – для проформы поинтересовалась она, хотя и так всё было ясно.

«Конечно, буду!» – читалось в глазах и движениях Колобка, с радостью от предвкушения деликатеса поспешившего за ней в дом на кухню к холодильнику и к миске.

Но! И это был Колобок!

Сначала он поблагодарил, сказав своё непревзойдённое умильное фирменное «спасибо», и только после этого начал аккуратно и неторопливо есть.

Покончив с новой порцией изыска, счастливый Колобок ещё раз со всей учтивостью прошёлся у ног Ольги Петровны и, довольный, удалился в сад, где в спокойные минуты любил поспать на мягкой земле в тени петрушки.

День шёл своим чередом – в заботах и делах.

Женщины занимались хозяйством – дочка собирала смородину, а Ольга Петровна перемывала банки, в которые предполагалось закрывать компот.

Мальчик плескался в бассейне во дворе.

Пришло время обеда, к которому Колобок неукоснительно препожаловал, безотказно получил свой кусочек рыбки и удалился.

Когда Ольга Петровна жарила оставшуюся рыбу к ужину, кот пришёл опять. Она не смогла сдержать доброго порыва и отдала ему половину подрумянившегося лакомого кусочка.

Потом Колобок явился на кухню снова и застал там дочку, которая, увидев любимца, считала его мысли и чаяния, а потому немедленно открыла буфет, в котором, закрытые тарелкой, возлежали четыре с половиной уцелевших куска жареной рыбы.

Она взглянула в выразительные – цвета сухой мяты – кошачьи глаза и подумала, что ничего страшного не случится, если она отдаст Колобку полкусочка. Таким образом, на ужин у них с мамой будет по два кусочка. К счастью, сын её рыбу не ел ни в каком виде.

Когда по истечении некоторого времени Колобок появился на кухне, дочка подумала, что, пожалуй, она отдаст один из своих кусочков любимому коту. Ту же комбинацию в течение вечера гурман проделывал и с безотказной Ольгой Петровной, которая решила, что обойдётся сосиской.

К ужину на тарелке в шкафу оставался один сиротливо лежавший на тарелке кусок морского языка.

Собиравшая на стол Ольга Петровна, около ног которой дипломатично вышагивал дальновидный Колобок, спросила дочку:

– Ну что, попробуем сами или Колобка накормим?

– Да что там пробовать? Давай Колобку отдадим, – движимая тем же великодушным порывом, ответила та.

Морской язык им довелось отведать уже намного позже и не в деревне.

Рыбка оказалась очень вкусной.



Колобок присутствует в рассказах:

«Царица Мурлина» http://proza.ru/2016/01/01/1480

«Джентльмен Мурчик» http://proza.ru/2022/10/24/1565

«Имя для кота» https//proza.ru/2020/05/06/1685

«Под баобабом» http://proza.ru/2020/05/06/1650





«Комплимент» – Рига, 2025.