Матриарх уходит

В окошке переноски, в свете тусклого уличного фонаря, едва был виден силуэт нашей, некогда величественной кошки. Она лежала там, едва приподняв свою голову как раз на ту высоту, на которую позволяла ей, её немощь.
Всего за полгода из огромной и добродушной меховой подушки, она превратилась в обтянутый клочьями шерсти, немощный скелет.
Исполненные неоправданных надежд, мы подбадривали друг друга нервными, рваными фразами, звучащими нарочито чуждо в пластиковом предбаннике круглосуточной ветклиники "Доктора Гадендорфа", куда мы столь зачастили, замельтешили, замелькали и вот, наконец, пришли, чтобы остаться насовсем...

Когда пришёл наш черёд, ты вдруг сказала врачихе сорвавшимся голосом: "Не отдам!" и крепко прижала к груди тонкий кошкин остов.
Ветеринарша понимающе отодвинулась и медленно вернула на стеклянный столик наполненный смертью шприц...
Да, смерть сейчас отступила, но по выверенному, обратному движению врачихиных, затянутых в резиновые перчатки рук, стало понятно, что поделать ничего уже нельзя, всё решено и надобно, просто и однозначно, оставить надежду всяк сюда входящему, чтобы не увеличивать без веской причины, количество скорби...
Выпить бы нам с тобой сейчас, по большому, огненному глотку из коньячной фляги забвения, что болтается булькая в кармане куртки, но мы оба забыли о ней, ведь наш матриарх безвозвратно уходил от нас и ничто в этом всемогущем мире, не способно было это предотвратить...
Эта кошка видела всех наших родителей.
И пережила их.
Видела она, так же и всех наших собак...
Прошлое стеной встало перед нами и родные наши тени слетелись к нам. И лёгким полукружьем, над железным операционным столом ветеринарки, где распростёрлась наша,  высушенная неизлечимым недугом, двадцатилетняя кошка, разлилась скромная радуга ...

Скажи мне, моя милая, что мы теперь будем делать с этой пустой переноской?