Посылка
Пригласили штатного медвежатника. Надев на нос увеличительные очки, седой мастер несколько минут плевал на свои сухие руки, чтобы размягчить их. Это помогло. При помощи гибких пальцев замочек на дверце положительно щёлкнул. Крикнули медицинской сестре, что сидела наготове в соседнем кабинете. Она явилась с пинцетом в руках и вынула содержимое. Маленький свёрток долго разворачивали. Это оказалось длинное письмо, начинавшееся со слов: "Кабанов можно доить. Появились неожиданно дойные кабаны". И затем бежали тяжёлые доказательства этого. Сперва подумали, что это ничтожная шутка. Но в конце письма были убедительная печать и внушительная подпись. Поэтому образованной толпой отправились в конференц-зал, чтобы обсудить прочитанное. Долго рассаживались. И после многочасового перекрикивания сформировали единое мнение: "Да".
Оказалось, что африканский жёлтый кабан по прозвищу Майкл, беззаботно живший в подвальном помещении в здании из красного кирпича, где основным нутром был институт свинологии, обожравшись крапивного супа со специями, развалился на бархатной подстилке и стал протяжно мычать. Неутомимые наблюдатели тут же подогрели котелок, постучали в бубен, для надёжности, почесали репу, и их понималка заработала.
Бурый хряк по кличке Леон, по виду жилистый здоровяк, участвовавший в различных экспериментах, привыкший ко всему, был немедленно переведён с четвёртого этажа в цокольный, чтобы пообщаться с Майклом. Конопатое рыло Леона было не отличить от слюнявого рыла Майкла. Один решил, что чудом раздвоился, второй подумал, что случайно вышел из себя и не хочет возвращаться. Долгое время оба находились в стрессе.
Утренние наблюдатели в зелёных масках, сменившие ночных красномасочных, разглядели в тенистых углах белую подливку. Её частицы были отданы в исследовательский кабинет. Учёный совет не торопился, но высказался: "Молочного цвета наливку не отличить от молока". Поразительный вывод вопил, что при определённых обстоятельствах мужские особи, то бишь, кабаны, становятся молочными и хотят, чтобы их доили. Если вовремя страдальцами не заняться, они самостоятельно сливают излишки.
И тут оставленная второпях эмигрировавшим Спиридоном грязная рукопись безнадёжно обрывается. Возможно, что он просто бросил её на полу в пустой прихожей, как ненужный мусор. Но впоследствии этот найденный обрывок (пронырливые подручные председателя домоуправления) был удачно продан на базарном аукционе за девять рублей девяносто девять копеек опытному коллекционеру-мошеннику, потом избавившемуся от неё за сумму, превосходящую прежнюю в тысячу раз.
Свидетельство о публикации №225121801198