Пауки и мухи Карла Либкнехта

     В то страшное время в круг посетителей московского "Кафе поэтов", где завсегдатаями были Маяковский, Есенин, Мариенгоф, вошел странный субъект, у которого была репутация отчаянного террориста и заговорщика, – Яша Блюмкин (эсеровская партийная кличка "Живой"). В довольно замкнутый круг "литературной богемы" Блюмкина ввели Донат Черепанов (известный террорист и будущий "подельник" бандитки Маруси Никифоровой) и Юрий Саблин (сын крупного книгоиздателя и будущий "красный" командир). Эти двое молодых честолюбцев, лидеры левых эсеров, были друзьями известных поэтов. Савченко Авантюристы Гражданской войны
     Время не может быть страшным или добрым, оно всегда одинаково, различны восприятие его и условия проживания в нем конкретных личностей, вряд ли Саблин и Никифорова воспринимали краткой период своей недолгой жизни как страшный, ведь даже уводимый на расстрел папа Аркаши Голикова назвал время, когда ему назначено было умереть под залпами расстрельного взвода, веселым, в очень хорошей фантастической новелле Бестера некоторый японец умоляет отправить его обратно домой, в Хиросиму сорок пятого года. Но мне более интересна странная тяга русских поэтов к убийцам и ублюдкам, взять хотя бы рассказ о семи повешенных, так возмутивший Толстого. Леонид Андреев, устав давать деньги на революцию, прямо плачется о казни самых обычных налетчиков, убивавших всех подряд, ничем не отличимых от Диллинджера или Котовского, это много позже недобросовестные причислят их всех, включая беспредельщика Александра Лбова из Мотовилихи, в не совсем сознательные друзья народа, не понимая, видимо, что самому Андрееву точно погибнуть бесславно, если его жизненный путь пересечется с повешенными. Вот эти вот явные вывихи сознания, включая идиотическую фразу о поэт в России больше, чем поэт, снова и заново приводят меня к осознанию мозгов набекрень, раз уж сам Тургенев прямо каялся в письмах Полине Виардо, что я, милочка, русский, а следовательно мозги у меня, как у всех русских, немного набекрень. Что самое интересное, так это то, что вся такая вот байда относится только к русским, никому больше такие мысли и в голову не приходили и не приходят. И это вот почему ? Климат такой, века угнетения, тлетворное влияние Запада - можно перечислять до бесконечности, но моя теория еретического реактора, зарытого миллионы лет назад под частью планеты, где позже возникла Россия, облучающего поверхность, мне лично до сих пор кажется и представляется единственной верной и правильной, лишь она объясняет все и сразу.
     - Ну ты и пидарас, - уважительно протянула леди Ваако, с ужасом глядя на Риддика, деловито переключающего рычажки и тумблеры, - мириады еще нерожденных обрекаешь быть русскими.
     - Дежа вю, - отмахнулся странноглазый фурианец, уводя флагман колоссального космического флота некромонгеров с орбиты Земли. - У коалы, по - ходу, было схожее настроение, он уже писал о таковском - то.
    - Он, может, и писал, - сварливо отвечала мисс Тенди Ньютон, - а вот какого хера ВЭФ тоже дежавюстно выставил мою голую фотку из старинного кина ?
    - А это ты у них спроси ! - загремел Риддик, заглядывая себе в кальсоны. - Я, может, Шейном хочу быть, да вот не дал Бог размеров.
    - Причем тут твой хер ? - завизжала леди Ваако, подзывая к себе мужа со здоровенным топором на плече. - Вечно вы все, мужчины, размерами своих херов интересуетесь. Комплексуете, что ли ?
    - Ложись, - приказал Карл Урбан, снимая топор с крутого в сажень плеча.
    Риддик лег на палубу.
    - Хер набок, - сказал Урбан, вздымая топор.
    Через миг все было кончено. Мисс Тенди, подобрав отрубленный член Риддика, бросила его собакам : нате, жрите.