С миру по нитке

Вначале было слово, и слово было «слышь».

Два девятиклассника сидели в переполненной столовой. Повар приготовил на обед сладкую запеканку. Такую сладкую, будто пытался скрыть вкус тухлых яиц.

Стоял мороз. Столовая находилась в дворике под стеклянной крышей, и зимой пальцы школьников во время еды коченели. С наступлением холодов все учащиеся понимали, что после третьего урока начнётся испытание на прочность, и укутывались в кофты и толстовки, чтоб сохранить тепло.

– Слышь! – крикнул Вася, повернувшись к Пете.

– М? – откликнулся тот.

– У тебя нитка торчит.

– И чё?

Вася подцепил конец нити ногтями и с шаловливой улыбочкой потянул на себя. На свитере мгновенно образовалась дырка.

– Охренел! – рявкнул Петя. – Он же вязаный!

Действительно, на рисунке оленей линии шли «лесенкой». Свитер связала бабушка Пети, которая недавно вышла на пенсию. К счастью, сидящая рядом Люба взяла на урок труда ножницы, и весь день ходить с торчащей ниткой не пришлось.

Тут встрял Данил, их обычно замкнутый и нелюдимый одноклассник.

– Не выбрасывай нитку, – сказал он.

– А что с ней делать?! – рассердился Петя.

Даня злил его. Он вообще всех злил.

– Мне отдай!

Ученики переглянулись.

– Тебе зачем? Вязать будешь?

Во взгляде Дани засквозило высокомерие.

– А хоть бы и так.



***

Прошло два года. Ребята готовились к ЕГЭ: времени до поступления в вуз оставалось мало. Одиннадцатый класс – сложное испытание, которое не все выдерживают.

Урок математики в этот раз оказался труднее, чем раньше. Ирина Викторовна, классная руководительница 11 «а», подопечных не щадила. Подростки проходили интегралы, которые пригодятся на первом курсе. Но понять тему никто не мог. В конце концов прозвенел звонок, и пришло время остудить кипящие мозги, размять затёкшие спины.

Обычно Даню никто не замечал, а тут вдруг вокруг него сгрудилось несколько человек. Петя, проходя мимо, уставился на что-то и загоготал.

– В каком бомжатнике ты откопал это? – спросил он.

Адресат этих слов вжал голову в плечи. Ученики всё подтягивались к парте.

– А Даня – экстремист, – громко сказала королева класса.

Тут же рядом материализовалась Ирина Викторовна.

– Что происходит? – спросила она.

Девочка испугалась, но, увидев внимание в глазах учительницы, объяснила:

– Он вяжет! Мальчики не должны вязать, это делают только девочки и пи…

Дальше следовало слово, которое не произносят в приличном обществе. Класс засмеялся.

На парте лежал кусок ткани, цветастый и нелепый.

– И кофта его на радугу похожа, – добавил кто-то. – Все семь цветов.

– Неправда! – разгорячился Даня. – Тут целых двенадцать. Вот белый, малиновый, коричневый… Ирина Викторовна, я кофту сшил и связал частично. Но она не для того, чтобы носить. Здесь пряжа наших свитеров и обрезки футболок. Вот, смотрите, этот рукав Миша отодрал Лёне в пятом классе. А джинсовая ткань от Любиной юбки, которую вы ей запретили носить. Я вплёл ещё обрезки фартука, который девочки не дошили…

Он долго перечислял все ниточки пряжи, которые собирал в течение долгих лет. Каждая была наполнена смыслом, воспоминаниями. Одноклассники молча слушали. В их глазах читалась фраза: «Он сумасшедший».

Ирина Викторовна сверкнула глазами.

– Не волнуйся, – сказала она. – Мы выставим твою поделку в школьный музей. Там много одежды учеников.

Учительница ушла, а кто-то из одноклассников бросил:

– Она тебя утешает.



***

Проведённое в России детство было самой счастливой порой в жизни Алекса. Здесь он родился, научился ходить, много раз забивал голы на школьной площадке и три года был душой всего класса, но затем отец-дипломат взял его с собой в Америку, где Лёша сменил имя. С пятого класса за его пару сел Данил, но Алекс знал только то, что новенький не прижился, – ребята досадовали, что друг уехал. Им надо было выместить на ком-то обиду.

Доставшееся от родителей состояние позволяло не работать, но Алекс планировал начать свой бизнес. Он занимался перепродажей предметов искусства и увлечённо искал смыслы в случайных пятнах, череде мазков, группах предметов.

И вот, путешествуя по миру, он снова приехал в Россию.

– Что это? Театральный костюм? – спросил он, заинтересованно глядя на кофту, скроенную Данилом.

Завуч любезно согласилась пустить его в пыльный школьный музей, полный старых фотографий, передников, воротничков и перьев.

– Дети соорудили. У этой кофты целая история, – ответила смотрительница. – История класса, выпустившегося в двадцатых годах…

Она достала пожёванную бумажку и начала рассказывать.



***

Арт-объект «Лоскуты детства» Алекс купил у школы № 17 за 10 тысяч долларов. Меньше платить миллионер счёл кощунством: в конце концов, это история того самого класса, который он считал родным. Журналист написал душещипательную статью, разместил в интернете, и фотографию кофты залайкали. Она вывешена за стеклом в музее современного искусства, вот только на табличке стенда указано: «Автор неизвестен». Или решил остаться неназванным.