запечетления...

Людмила рассказывает…

когда ещё дорогу не подсыпали, у нас за огородом было болото, неглубокое;
сейчас оно заросло;
вода в нём – прозрачная и чистая;
дедушка мой, Матвей Николаевич, сделал мостки, которые далеко уходили от берега;
с мостков черпали воду, полоскали бельё;
я любила мыть мостки, а когда они подсохнут, чистые, почти белые, лечь животом на доски и рассматривать дно и прозрачную воду;
воду руками разгребу, она заколыхается, заиграет, засверкает, а потом опять приходит в спокойствие;
на эту игру воды я могла смотреть долго-долго;
мне нравилось перебирать воду руками, словно это проливаются драгоценные камешки;
вода утихомирится, можно снова начинать с ней играть…

на крыше, на сенях, расстелем с сестрой толстое одеяло, ляжем на спины и смотрим на облака; они постоянно меняют очертания и превращаются в разных зверей; проплывают над нашим домом и огородом, белые, большие, часто похожие на корабли; смотришь – так хочется на белом облаке побывать, тоже плыть…

Юра (Юрий Матвеевич) всегда на работе долго задерживался; придёт уже почти за полночь, к нам стучит:
- девчонки, будем лук жарить?
- будем!
надо лук чистить, а он у нас мелкий был, пока начистим, сколько слёз прольём, зато когда Юра лук зажарит, садимся есть, аппетит зверский, -
вкуснее, кажется, и ничего на свете нет…

на лето нам покупали сандалики;
я не очень любила в них ходить, ну кто бы нас тогда спрашивал;
дешёвые?
да не сказать, - 3 рубля 20 копеек;
по тем временам и для нашей семьи это было дорого;
хотелось в туфельках походить;
на целое лето сандалии;
они лёгкие, но подошва тонкая, быстро истирается, а мы с мальчишками где только ни носимся, и каждый камешек подошвой ощущаешь;
грязь и пыль забивается, надо мыть, вымоешь – кожа натуральная - сандалики ссохнутся, скукожатся, надо их снова разнашивать, «разбегивать»;
и всё же было в них легко и свободно; нога дышит, а надоело, -
с ноги сбросил и – босиком…

весна…
купили ботики;
каждый ботик с кнопочкой-застёжкой и красной байковой подкладкой;
бабушка, чтобы ногам теплее, носки мне шерстяные связала;
носки красивые, с полосочкой, под стать ботикам;
ботики резиновые, блестят;
иду по улице – все на мои ботики любуются,
все моим ботикам завидуют;
а блестят-то как, а какие кнопочки красивые!
иду очень бережно, ступаю осторожно, чтобы ни капельки на мои ботики не попало;
вот она радость сверх всего!
а уж кнопочки, у кнопочки просто на загляденье!
вот оно, счастье!
ботики купили…

болото весной «покорять»;
весной лёд на болоте начинает подтаивать, становится тонким,
вот у нас и начинается «покорение»;
взявшись за руки, мы бежим от берега к противоположному берегу,
а лёд под нами вот-вот треснет;
чтобы покорять болото, нужны сапоги;
у меня были детские, коротенькие, в них болото не покоришь;
бабушке купили новые, блестючие, с байковой толстой красной подкладкой;
бабушка ушла в магазин, а нам наказала, чтобы мы её сапоги не надевали,
но я их надела – надо же болото покорить!
побежали, я провалилась, начерпала воды в новые сапоги;
что делать?
бабушку жалко, она ведь так расстроится;
плачу слезами горькими, что делать?
пошли к соседке, к тёте Марусе Абрамовской;
тётя Маруся как раз печку топила;
раздела нас, усадила за стол, накормила, чаем напоила,
мы в комнате сели играть в лото, а тётя Маруся начала сапоги сушить;
пришла бабушка, стала звать нас домой:
- надоели гости-то!
а тётя Маруся, такая хитрая, и говорит:
- баба Нюра, да путь ещё побудут, так хорошо играют!
сапоги высушили, пришли домой, бабушке ничего не говорим,
только уже потом, через неделю-две, бабушке сказали;
ахала бабушка, охала, но нас уже не ругала;

старенький домишка, хотя я очень смутно помню, был мал-мала меньше;
дедушка новый ставил; помню, как он крышу крыл, а я ему помогала;
дедушка на верху сидит, а ему инструмент нужный подаю;
у него верёвка в руках, к верёвке привязано ведёрко;
дедушка ведёрко опускает, а я ему, что нужно, в ведёрко складываю;
инструмент у меня под рукой – на завалинке разложен;
и какой инструмент, я разбираюсь: киянка, рубанок, ножовка, долото, гвоздодёр, молоток-гвоздодёр, стамески, сверло, бурав, топор, кусачки, клещи; гвозди: большие, маленькие, средние; рейки, чурбачки, уголок;
помню: дедушка при выполнении работ надевал очки и у него всегда был карандаш за ухом;
если какого-то инструмента не было, я бежала к бабушке и рассказывала, какой инструмент нужен;
дни летние, солнечные, дедушка дом строит,
я у дедушки – главная помощница;
попросит дедушка пить, бегу к бабушке, бабушка наливает в банку квас, ставлю в ведёрко, дедушка ведёрко поднимает, квас пьёт – хорошо!
дедушка весёлый и добрый, хотя и болеет сильно, чуть болезнь отпустит, он начинает шутить;

у дедушки астма, сильная, бывают приступы; вызывают скорую; курить категорически нельзя; дедушка втайне от бабушки покупает папиросы и прячет их в разных уголках, над дверью, в закуточках; бабушка найдёт и всё выбросит, уйдёт в огород или в магазин, дедушка болеет, слабость, встать не может, меня попросит принести папиросы – очень курить охота;
я дедушке папиросы ищу;
у дедушки приступ, надо скорую вызывать, я бегу что есть сил к магазину, там уже все знают, что Матвей Николаевич болеет;
раз я прибежала, значит, надо вызывать врача;
бывает и так, что магазин закрыт, надо бежать к молокозаводу, а это через железную дорогу и гораздо дальше;
бегу, дедушку жалко…
вот так однажды бежала, меня собака цапнула, и не сильно куснула, а напугала очень;
бабушка пошла к знахарке, и она меня несколько раз отливала;
сажала на порог, на голову ставила блюдце с водой, над блюдцем зажигала свечку; воск капал в воду и застывал в виде собаки;
в конце обряда знахарка набирала в рот воды и на меня брызгала;
последствия испуга, физиологические, прошли, а собак бродячих я с тех пор боюсь;

ходили за хлебом;
покупали обычно буханку чёрного за 14 копеек и две буханки серого за 20(?) копеек; обратно идём, корочку съедим;
хлеб душистый, тёплый, вкусный;
бабушка только руками разводит:
что вы, до дома не могли дотерпеть?
- бабушка, так ведь на улице гораздо вкуснее!
корову идём встречать, бабушка хлеба всегда побольше даёт:
- вы всё-то не съедайте, Марте оставьте;
пока идём, пока ждём, само собой корочку подъедаем;

корова наша кормилица, наша матушка – Марта;
чёрная с белым, а во лбу звёздочка;
глаза тёмно-синие с длиннющими ресницами,
мордашка добрая и умильная;
было раза два-три: какой-то травы поест, живот начинает пучить;
дед с бабушкой её всю ночь по двору гоняют, не дают ей ложиться;
ходит Марта по двору, пукает, живот опадает;
молока давала немного, но молоко было очень жирное;
бабушка заметила: что-то начала Марта кашлять, значит, что-то проглотила;
дальше хуже Марте, пришлось Марту зарезать;
бабушка очень переживала, мяса ни кусочка не попробовала;
сено покупали, расходовали очень экономно;
пойло ей только чистую воду. больше ничего;
бабушка отдельно ей резала свёклу, турнепс, морковь;
сено экономили, а была наша Марта сытная, в теле, шёрстка лоснилась;
бабушка да и все мы за ней любовно ухаживали,
ласково с ней говорили, ведь это наша кормилица;
Марта во дворе, я на неё любуюсь, особенно глаза у неё красивые,
а какие ресницы богатые! – завидно;
Марта – матушка, кормилица наша…

никому дела не было, а я любила, чтобы обувь всегда была вымыта, и чтобы крыльцо тоже;
осень, дожди, холодно, грязь, обувь в грязи;
я воды наберу, а она ледяная, всю обувь перемою, крыльцо вымою и листок вывешу –« На крыльцо грязь не носить»;
с детства не переношу вида грязной обуви и грязных пяток;
вымою обувку, вымою крыльцо, а на следующий день опять тоже самое;

любила я снег во дворе убирать;
старалась подгадать к дедушкиному приходу, когда он с работы возвращался;
дедушка лопату специально для меня сделал; снег убираю, дорожку прогребаю, жарко, варежки скину, снег кидаю;
дедушка зайдёт:
- эх, какая внучка у меня горячая да такая работница!
мне - радость, так приятно, что дедушка похвалил, я ещё больше стараюсь:
вот я какая труженица, вот я какая горячая, нипочём мне мороз!

на улице соседи по достатку разные, мы – одни из самых скромных, но дедушку с бабушкой, Матвея Николаевича и Анну Степановну, очень все уважали; бабушка редко выходила на скамейку посидеть, всё более по дому работы; никогда никого не судила, ни о ком ничего плохого не говорила;
сплетен из дома в дом не переносила, всё время в заботах и трудах;
и дедушка – труженик из тружеников,
вот, наверное, за это и уважали;
бабушка умела слушать;
когда училась в интернате, в институте, приеду к бабушке, первым делом всю свою жизнь обскажу, бабушка слушает, понимает мои заботы;

зимой возили воду с колонки во фляге;
Юра специальные санки соорудил, на них флягу ставили, и мы с сестрой отправлялись за водой; тянем-потянем санки; улица чуть в гору идёт;
тянем саночки;
зато когда воды наберём, обратно чуть санки раскатим, и они сами едут, на запятки встанешь и катишься;
бывает и так, что навернёшься, фляга набок, надо обратно за водой ехать, снова во флягу воды набирать;

вечером всё собирались у колодца;  над нами ивы нависают, садимся, кто на край колодца, кто на брёвнышко; тихо вокруг и мы тихонько прошедший день друг другу рассказываем и на завтра дела обсуждаем…

зимними вечерами мы все собирались в комнате и Вера, моя тётка, читала нам «Похождения бравого солдата Швейка»; я не очень понимаю, о чём идёт речь, но у всех хорошее настроение, все смеются, и я смеюсь вместе со всеми; дедушке особенно нравилась эта книга;
а я, уже постарше, часто читала и перечитывала бабушке «Путешествие Нильса с дикими гусями;
- Люда, почитай «Нильса»;
- бабушка, да ты уже наизусть знаешь!
- почитай, ещё хочу послушать;

за вениками с бабушкой ходили;
идти далеко, получалось, что всегда в жаркий день;
не идём – тащимся; пришли, веток наломали, нагрузились.
мы ещё маленькие, какие у нас силёнки, мы понемногу, а у бабушки почти копна за спиной, перевязанная верёвкой;
домой еле придём, быстрее пить и отлежаться, а бабушка начинает веники собирать, связывать; Юра придёт, концы обрубит, веники в сенях развесит, будет чем в бане париться;

в баню ходили к соседке тёте Тане Анфаловой; жила она одна, а её пять сыновей один другого пригляднее, женатые уже жили самостоятельно;
суббота – банный день, сыновья со снохами к матери; баню топят, воду носят, во дворе одни фляги;
счастье материнское: сыновья обходительные, работящие, снохи одна другой лучше, свекровь как родную матушку почитают;
тётя Таня брала иногда у бабушки молоко и приглашала в баню;
бабушка стеснялась, потому что и так народу много, но тётя Таня была настойчивой;
помылись, во двор выйдем, тётя Таня в дом приглашает, пирогов откушать.
но бабушка нам строго-настрого наказывала, чтобы в дом не заходили;
тогда тётя Таня сама выносила нам угоститься шанежками, пирогами;
однажды я увидела в бане приготовленные на растопку книги; одну взяла, полистала, что-то мне стало интересно, спросила разрешения и взяла домой;
это была книга «Красное и чёрное»…

иногда ходили и в городскую баню; но это была не баня; пока доедем, дойдём, помылись – обратно домой добираться; жарко, пыльно, что мылись, что не мылись; одно хорошо: воды можно было лить сколько угодно;
бабушка была настолько скромной и экономной, что даже в городской бане наказывала нам воду беречь, не разливать понапрасну;
бабушка, но ведь её здесь сколько хочешь!
бабушка с минуту подумала, а потом разрешила:
ладно, лейте, но всё равно чтобы нес толком!

столько у бабушки к каждому делу было прибауток, присловий, поговорок,
всё некогда было записать…

зуб под вечер заболел, бабушка с дедом всякие примочки попробовали, ничего не помогает; а в больницу только утром;
дед догадался, открыл бутылку с нашатырём:
- Людмила, вдохни!
я вдохнула и зуб сразу прошёл;
бабушка на деда ругается:
- ты что придумал! а если б она сознание потеряла!
- но ведь обошлось;

знахарка, тётя Поля, зуб мне заговорила;
пришли с бабушкой к тёте Поле, она на кухне что-то готовила;
- проходите, проходите;
у тёти Поли нож в руке:
ты не бойся, я тебе ничего не сделаю плохого;
усадила меня на стул:
открой рот, покажи зуб;
я показала; она начала что-то говорить, а потом рукой, в которой был нож, меня перекрестила;
начали они с бабушкой о чём-то говорить, а тётя Поля на меня посматривает;
время прошло, спрашивает:
- болит зуб?
- нет, не болит;
мы ещё чай попили;


у соседей, дяди Васи и тёти Маруси есть телевизор. иногда мы ходим к ним смотреть кино; очень хочется посмотреть кино с пометкой «Дети до 16 лет не допускаются»; договорились с их детьми, нашими ровесниками, Сашей и Наташей, сделать так:
как только заставка появится «Художественный фильм», выдернуть из розетки шнур, сделать вид, что-то какие-то помехи. а потом включить;
расселись на полу, дядя Вася решил с нами кино смотреть, а тёти Маруси не было дома; всё нас получилось; телевизор отключили, потом снова включили, и как раз когда высветилось: «Дети до 16 лет не допускаются»;
дядя Вася нас вежливо домой спровадил, своих отправил в спальню спать ложиться;
так мы и не посмотрели фильм для взрослых;

Малыш, щенок; подбросили его нам на уголь; Юра его подобрал, занёс домой; такой умилительный, ласковый, добрый, умный; весь чёрный, а по спине ещё чёрная-пречёрная полоса; мы его очень любили;
случилось так, что его украли…

Черныш и Рыжик, два кота, которые очень дружили между собой;
Черныш заболел, Юра отвёз его на электричке далеко в лес, а он через полтора месяца вернулся домой, только весь седой; нам всем очень перед ним стыдно было, мы за ним ухаживали и прощения просили;

напротив бабушкиного дома – братья Абрамовские  живут с семьями;
дядя Вася с тётей Марусей прямо напротив нас, а его брат, дядя Николай, через гараж дом; дядя Вася работал на мясокомбинате, тётя Маруся на молокозаводе; дом – полная чаша; мы у них настоящую копчёную колбасу ели, такой теперь и не сыскать; иногда они бабушке приносили за просто так,
из уважения; люди они были простые, не чинились, мы у них часто и взрослые и дети в лото играли, телевизор смотрели; а брат его, я даже не знаю, где он работал, ну они по тем временам настоящие богачи были: гараж, машина, дома пианино, дочка в музыкальной школе училась; она с нами почти и не играла, родители не пускали; сама по себе скромная, хорошая, не задавака, а родители на всех свысока и только через забор, ворота на запоре;

в огороды лазили, но не ко всем; если, кто добрый, делился, угощал, к тем не лезли, а к злыдням обязательно; одна старуха вредная была, мы выждем, когда она на рынок уйдёт, и к ней за огурцами, всё перевернём, переворошим, она придёт и начинает всех костерить. а нам смешно:
не будь такой злобной;

вставала я утром, как солдатик; мама только скажет:
- Людмила, вставай!
мама корову уже подоила;
я поднимаюсь, идём корову в стадо гнать и грибы собирать;
у мамы корзинка в руках; в корзинке краюшка хлеба, посыпанная солью;
корову отгоним и пошли за грибами;
мама сыроежки так сырыми и ела; сорвёт, солью посыплет и с хлебом ест;
ей очень нравилось;

мама швея, всех в посёлке обшивала и брала недорого;
всегда за шитьём песни пела; песни, которые я больше никогда нигде на слышала; надо было записывать…
надо было…

отец, Андрей Иванович, меня на покос с собой брал:
- ну что, Людонька, поедем?
- конечно!
мама уже всё приготовила, отец с работы пришёл, переоделся и за мотоцикл; сложили, что надо, и поехали;
приехали;
я развожу костёр, кипячу чайник; если надо переворачивать рядки, рядки переворачиваю; главная всё же задача – чай вскипятить, чай попили, отец за косу, а я пошла грибы собирать, ягоды посмотреть;
пока совсем маленькая была, отец сам костёр разводил, а потом научил разводить костёр самостоятельно, ветки для костра заготавливать;
специально купил для меня маленькую косу и учил меня косить;

я с ним в саду любила дежурить в саду;
стемнеет, фонарь в руки и мы по саду начинаем обход; в руках у нас ведёрко,
и мы во всех садах на пробу яблоки берём, где лучшие;
наши попробуем тоже; наши - лучше всех…

с отцом на рыбалку ездили;
приедем на озеро, костёр разведём, отец идёт сети ставить, а я от комаров отбиваюсь; их видимо-невидимо;
в плащ-палатку завернусь, они малую щелочку найдут и всё равно залезут,
и всю ночь зудят, зудят…

за грибами с отцом; заедем в колок, отец осмотрится:
- ну вот, Людонька, давай собирай, а я ещё посмотрю;
подосиновики, обабки;
я сначала все подряд собираю, потом переросшие выброшу и только молоденькие беру;
больше всего грузди солёные любила;
их собирать одно удовольствие, только палку-копалку надо; где бугорок заметила, расковыряла его, если хоть один груздь попался, значит, надо искать, их целая семейка будет рядом;
мама их солила в большой бак;
достают – белее белого, мама говорила: коленкоровые;
а вкусные до чего;
там, в Нагорном, места богатые: и земляника, и клубника, и грибы всякие, и в озёрах рыба, земля в садах – чернозём…

Андрей Иванович очень любил печёную картошку куда ни поедем, у него всегда котелок наготове и вымытая картошка;
приехали, обязательно костерок и картошку печь – что вкуснее может быть,
когда с дымком, когда от ней пар-аромат, когда она горячая руки обжигает…

бабушка готовила мясные блюда из говядины, свинину мы, пока мама не вышла замуж за Андрея Ивановича, не ели, а потом уже стали обменивать свинину на говядину;
в обычные дни бабушка на всю семью варила суп мясной, пекла блины, каши варила; на праздники обязательно была на столе курица и много пирогов: пирог с картошкой и мясом, пирог с повидлом, с рыбой, с капустой, булочки (тесто, посыпанное сахаром), кральки-рогульки;
мама пекла пироги с мясом, с рыбой, обязательно готовили холодец, и было много самых разных сладких пирогов…

зимними вечерами дедушка подшивает мои валенки:
- на тебе валенки, как в огне горят; вырастешь, все деньги только на обувку и будешь тратить;

дедушки на стало зимой;
было очень холодно, когда его хоронили;
это была первая потеря в нашей семье;
дедушку было очень жалко; похороны видела с начала и до конца;

дедушка худощавый, среднего роста, аккуратный и добрый;
когда дедушка куда-нибудь собирался, то делал это очень тщательно;
брился, умывался, оглядывал себя в зеркале;
бритва старинная, очень острая; я всегда думала, как это у него ловко так получается бриться и не пораниться;
были у деда сапоги из очень мягкой кожи, которые он начищал до блеска,
надевал галифе, заправлял в сапоги, ещё раз оглядывал себя и только тогда выходил;
дедушка нас с сестрой не баловал, был строгим, а мы его слушались,
и хотя он никогда о своих чувствах не говорил, но мы знали, что он нас очень любит…
а бабушка была для нас самой лучшей бабушкой на свете, хотя тоже нас не баловала, а всегда находила нам работу и тоже о своих чувствах не говорила,
но мы и так знали, мы у бабушки – внучки любимые,
а что иногда ругает нас, так ведь есть за что ругать…


это уже в Нагорном было;
купили мне валенки, они в голенищах широкие, хотелось, чтобы были по ноге в голенищах, красиво чтобы; мы с Андреем Ивановичем решили привести их в соответствие с красотой; мамы дома не было, мы с Андреем Ивановичем намочили голенища горячей водой, вставили в валенки дощечки, чтобы ровно по ноге и положили сушиться на батарею; они высохли ровно под размер дощечки, а с боков ужались так, что мне их уже было не надеть; мама пришла и нас ругала:
ну эта маленькая, какой с неё спрос, а ты – большой дурень, куда смотрел?
все расстроились, все смеялись, валенки обрезали и мама в них ходила в стайку поросят кормить и за водой ходила, мне купили валенки новые…

почему я пошла в пединститут?
так как копейский интернат был восьмилетней, то в девятый класс перевели нас с Любой в Красногорск в интернат, который ни в какое сравнение с копейским не шёл;
нам задали сочинение по литературе по произведению Бальзака «Гобсек»;
я написала сочинение так, как понимала и переживала описываемые там события и персонажей; Гобсека мне было жалко как человека, он всего себя лишил и жизнь его оказалась никчемной; я его оправдывала, досочиняла предысторию, почему он стал такой – из-за окружения, таким его сделала жизнь; учительница на уроке стала разбирать моё сочинение и истерично выступать, как можно было такое написать и оправдать Гобсека; я стала возражать, началась у нас словесная баталия, которая перешла в перепалку;
вобщем, училка разрыдалась и потащила меня к директору, потому что я никак с ней не соглашалась, а отстаивала свою точку зрения;
директор оказалась на высоте: сделала мне замечание, что в таком тоне со взрослыми разговаривать нельзя, старших надо уважать и учиться уметь спорить; я тоже расплакалась, вышла в коридор, а там весь класс собрался, все за меня переживает и все понимают, что я права, что я написала, что думала, честно, а мне за это же и попало, а кто врёт напропалую, тому – хорошо;
решила идти в пединститут, учить русскому языку и литературе так, чтобы у ребят было своё – аргументированное, продуманное, доказательное мнение…
обида на всю жизнь? нет, очень неприятный осадок; это после копейского интерната, где нас учили относиться к жизни честно, говорить правду, не подличать и не врать, где нас учили быть во всём справедливыми, я первый раз столкнулась, когда старшие ведут себя неподобающе; зачем на меня надо было кричать, я ничего не сделала, я только высказала своё, может быть, и ошибочное мнение, а меня сразу чуть ли не расстрелять, а уж к стенке точно поставить, да ещё к директору поволокла, в своём бессилии расписалась;
а класс – он за меня, он, за справедливость…
и в конце вопрос так и остаётся вопросом: почему Гобсек стал Гобсеком,
может и правда стоит его пожалеть; золото как достижение наивысшей власти, но каков итог – горстка пепла от сгоревших бумажек…
 
моя бабушка – Анна Степановна; я её любила больше всех остальных; худенькая, маленького роста, всегда чем-то занята, она была для меня самым главным человеком в жизни; её родная мать умерла рано; всю свою жизнь, с самого детства она жила с мачехой; бабка Таисья (мачеха), как мне запомнилось, - хитрая, властная, ехидная старуха; бабушка никогда не говорила о ней плохо, но говорить и не надо было, всё было видно по поступкам; она отделила дедушку Степана (отца бабушки) во времянку (так называли отдельно стоявшую избушку с печью для разной работы: мачеха в ней ткала половики; дома ткацкий станок занимал много места; дедушка Степан там и жил; он был замечательным столяром и плотником и сам построил времянку; а перед смертью он пошёл в свою родную деревню пешком и по дороге умер; моя бабушка, Анна Степановна, с моим дедушкой, Матвеем Николаевичем жили отдельно в доме на Новостройке по улице Кормильцева, 12; улица сначала называлась Горпромуч – горнопромышленное училище; бабку Таисью (мачеху моей бабушки) я запомнила по противному выражению лица, притворному голосу и недоброму взгляду, когда она приходила в наш дом; очень она мне не нравилась; а моя бабушка была добрая, приветливая, ко всем относилась уважительно, никогда никого не осуждала;
всегда в работе: вставала рано, доила корову Марту, угоняла в табун пастись, кормила телёнка, кур; телёнка надо было отвести на поляну через проулок (это не очень близко); бабушка хромала на одну ногу, она у неё не совсем сгибалась в колене, а телёнок был шустрый, ему хотелось бегать, прыгать, играть; несколько раз было, что бабушка падала, когда он сильно рвался с верёвки; приходила домой с разбитыми коленками; мы с Любой помогали промыть, обработать йодом или зелёнкой, перевязать; когда мы с сестрой подросли, стали сами отводить телёнка на выпас; мы-то могли бежать, если бычок или тёлочка неслись вскачь;
огород тоже был на бабушке: посадка, прополка, поливка; поливать и полоть – это была уже наша с Любой обязанность. когда бабушка научила отличать сорняки от полезных всходов; названия трав, которые я помню до сих пор, бабушкина заслуга: лебеда,  осот, мокрица, берёзка. молочай, репейник, крапива, просянка и много других. которые были уже не такие вредные;
нашу Марту бабушка очень любила, называла её «матушкой»; у Марты большие глаза, тёмно-синие и огромными ресницами, которым я очень завидовала; глаза красивые и умные, язык шершавый, а нос влажный и холодный; как и бабушка, мы давали Марте хлеб с ладошки; она осторожно брала губами хлеб, жевала и с благодарностью смотрела на нас; она была нашей кормилицей; когда она стала совсем старенькой, заболела, её закололи; бабушка мясо не ела; для неё Марта была как человек;
весной или в начале лета мы с бабушкой ходили за вениками; это далеко; идём по жаре, особенно обратно, несём на спинах связки берёзовых веток;
остановимся в каком-нибудь кустарничке, попьём воды, перекусим немного и – дальше. скорее домой; бабушка несёт много, гораздо тяжелее, чем у нас с Любой; домой придём – отдыхаем на крыльце, а бабушка вяжет веники, обрубает лишнее. чтобы было удобно держать в руке, когда паришься в бане;
Масленица; бабушка печёт блины, заводит тестов ведре; нас много, всех надо накормить досыта; на работу и в школу всем в разное время, поэтому бабушка по очереди кормила всех блинами, кто какие любит и с чем; я любила тоненькие и поджаристые и есть их со сметаной, Люба  - пышные и с маслом, кто-то обыкновенные, не толстые и тонкие, с вареньем; из одного теста бабушка умудрялась печь разные блины; мастерица; особенно много пекла всяких вкусностей на Пасху, 1 мая, Новый год; бабушка стряпала пироги, ватрушки, крендельки; коронное бабушкино печенье были кральки; на дно алюминиевых чашек разной величины бабушка кладёт немного теста, замешивает на яйцах и ещё чем-то, ставит все чашки в духовку, закрывает и говорит нам, чтобы мы около печки не бегали и не ходили, чтобы ничего не тряслось, не дрожало; открывать духовку нельзя, а то кральки не поднимутся; мы ведём себя тихо, ждём; духовка обычная, окошечка нет, чтобы посмотреть; на часы бабушка тоже не смотрит, но каким-то признакам, ощущениям вдруг говорит, что пора, готовы кральки; открывает дверку духовки, вынимает все чашки, и – чудо: маленький кусочек теста стал размером с чашку и напоминает большой гриб (шляпку); а какой вкус у этих кралек! когда их ешь и припиваешь топлёным молоком – объедение! ни у кого не ела за свою жизнь ничего подобного!

как бабушка не испугалась воров;
дедушки уже не было, Юра ещё не женился; он приходил с работы часто очень поздно; над крыльцом у нас включалась большая лампа, чтобы в темноте, если нужно, всё было видно; Юры дома не было; бабушка услышала, что кто-то залез к нам во двор; она не испугалась, вышла на крыльцо и закричала: Юрка! давай ружьё, воры! и сразу ударила по большой лампе, получился хлопок, как от выстрела; бабушка рассказывала, что видели спина убегающих; конечно, никакого ружья у нас никогда не было; бабушка быстро сообразила, как надо поступить, не растерялась в такой ситуации;
бабушка знала много присказок, метких выражений, которые она постоянно употребляла и всегда очень к месту; жаль, что мы были – ветер в голове, и не записали. на запомнили бабушкину очень образную, яркую речь; не понимали как это ценно и важно;

когда я приезжала домой  в субботу из интерната, бабушка внимательно и терпеливо выслушивала меня, а я ей рассказывала, что произошло за неделю; это занимало много времени; теперь-то я понимаю, что бабушка отодвигала все свои дела  и слушала меня; я видела, что ей мои рассказы интересны;

бабушка неграмотная; умела только расписаться, но любила слушать, когда что-то читают вслух; вместе со всеми слушали «Похождения бравого солдата Швейка»; я ей читала «Путешествие Нильса с дикими гусями»; ей было интересно, что будет дальше, чем закончится история; интерес к жизни, любознательность сохранила бабушка до глубокой старости;
сейчас все лечатся от всего, дома у всех аптеки со шкаф, а старые люди, которых нет в живых, лечением не увлекались; у бабушки было два основных лекарства: муравьиный спирт и настой из корней шиповника; у нас на плите всегда стояла кружка с заваренными корнями шиповника; если что заболело, бабушка скажет:
-попей шиповник!
или
-натри муравьиным спиртом!
вот и всё лечение;
бабушка ела мало, но была подвижная, жилистая, выносливая, не смотря на свою худобу;
приеду, бывало, когда уже училась в институте, бабушка быстрее чайник кипятит. ставит на стол, что есть к чаю, садится напротив и слушает, а я ей рассказываю о своих делах, об учёбе; всё ей интересно. обо всём хочет узнать; мне уже надо возвращаться. бабушка выйдет провожать за ворота и долго-долго стоит у калитки, машет мне рукой; я уже далеко уйду, оглянусь, а сна уже совсем малюсенькая издалека. всё стоит у ворот…
бабушку на нашей улице звали просто:
-Нюра;
если кто-нибудь говорил:
-Анна Степановна, - она очень стеснялась, смущалась:
-Что вы меня так навеличиваете.

родная моя сторона – копейская, улица Кормильцева;
что там сейчас? всё – другое…
всё моё детство в Копейске прошло…

на фото - авторская работа