Собака на снегу

Три года назад.

Люди, встречая зиму, часто вооружаются скребками и тяжёлыми вздохами.
 Они видят в обильном снеге досадную помеху, белую пелену, укравшую у мира дороги и очертания.
Их мир сужается до протоптанной тропы, а горизонт — до следующей сугробной преграды.
 Это мир борьбы со стихией.

Наша собака живёт в параллельной вселенной.
В том же самом снежном хаосе она обретает невиданную свободу.
 Для неё сугроб — не препятствие, а пуховая перина мироздания; заснеженный склон — не обрыв, а стартовая горка в мир чистого восторга.
Она носится по белой целине сломя голову, разрезая снег грудью, как пловец — воду. Её траектории непредсказуемы, энергия — безгранична.
Она не идёт по зиме — она танцует с ней в безумном, ликующем вальсе.

А потом наступают моменты чистейшей медитации.
Она падает на спину в своём ярком пончо и, отталкиваясь лапами от воздуха, катится с пригорка.
Это не падение — это полёт на спине, созерцание неба, мелькающего между ветвей.
Она хватает снег пастью, пробуя на вкус само небо, хрустящее и холодное.
 А после, запрокинув морду к низким облакам, она начинает петь.

Её песня — не лай.
Это странные, переливчатые рулады, вой, переходящий в скулёж, а затем в булькающее ворчание.
Мы называем это «песнями веселых дальневосточных дельфинов».
Белухи, поющие в ледяных водах, знают тайну звука, рождённого из холода и простора.
Наша собака, кажется, подсмотрела эту тайну.
 Её голос — такой же дикий, свободный и полный то ли тоски по бескрайним просторам, то ли безмерной радости от обладания ими здесь и сейчас.

В этом и заключается её главный урок, подаренный нам каждую зиму.
Нельзя победить зиму, можно только принять её правила и найти в них источник счастья.
 Пока мы боремся, она — играет.
 Пока мы проклинаем метель, она — поёт ей гимн.
 Она напоминает нам, что под толстым слоем бытовых забот и взрослой озабоченности в каждом живёт тот, кто хочет упасть в снег, ощутить его холодную свежесть и завыть от восторга на всю вселенную, будто ты — последний дельфин в бескрайнем океане зимы.

Она не просто радуется снегу.
Она — его живая, дышащая, поющая часть. И глядя на неё, понимаешь: возможно, зима приходит не для испытаний, а для того, чтобы кто-то, облачённый в пёстрое пончо, показал нам забытую карту радости, нарисованную прямо на снегу.