из повести морист, сидоркин и др

Зимнее солнце застыло на глади стола. А секретарша в приемной достала дубленку, стала одеваться. Заглянул Сидоркин.
— Вы знаете, что у Льва Александровича послезавтра день рождения?
— Послезавтра?
— Так точно. И нужно поздравление.
— Да, — она перевела взгляд с Сидоркина на яркое пятно календаря, — да, вы правы. — Секретарша нагнулась, стала натягивать сапоги, голос ее зазвучал глуше. — Послезавтра.
— Кстати, кой ему годик? — она приподняла голову: из-за спины щуплого Сидоркина выглядывал импозантный из четвертого отдела, всегда приносивший шоколадки, а пару раз — она выпрямилась, пошевелила пальцами в левом сапоге: не гвоздик ли?, на прошлой неделе относила в ремонт, да нет, вроде, — а пару раз даже английскую помаду.
— Сорок семь… нет, сорок восемь исполняется.
— Значит, слово «юбилей» лишнее, вот досада. — А я-то думал — пятьдесят.
— Где слово «юбилей»?
— Вот здесь, в шуточном поздравлении.
Она развернула протянутый листок, пробежала глазами. Импозантный, тоже читая поздравление, мягко дышал за ее спиной.
— Ну как? Клара Германовна сочинила.
— Нормально. Только «юбилей» убрать — и порядок.
— А мне вот кажется, — сказал импозантный, — как-то малоинформативно. И вообще — как-то шаблонно, стандартно, банально. К тому же строка двусмысленная о преданных друзьях. Знаете, по-всякому такую фразочку можно понять. Давайте-ка, я предлагаю, глянем в его личное дело — и кое-что прибавим.
— У меня нет никакого дела. Я же не кадровик.
— А взять нельзя?
— Зачем? Я и так о нем все знаю.
— К примеру?
— Сорок восемь, третья, высшее, степень, директор, двое…
— В порочных связях?
— Тоже в поздравление хотите вставить?
— Полмира объездил, — импозантный хохотнул.
— Три языка, галстук — бабочка, рано остался сиротой…
— Ну, не будем в праздник трогать его больные струны.
— Автор двух монографий, множества статей.
— Вот, скажите Сидоркину — пусть всю эту информацию он включит в стихи!
— А где Сидоркин? — секретарша оглядела приемную. — Вот недотепа!
— Но, главное, любимец женщин!
— Сидоркин?! — секретарша потрясенно подняла брови. — Никогда бы не подумала!
— Да не Сидоркин, а наш шеф. Любят, любят его бабы.
Дверь приоткрылась. Босой, худой мужчина с длинной бородой и красной веревочкой на долгих жирноватых волосах сначала заглянул, улыбаясь, а затем и вошел.
— О, Николай Каримович, как вы кстати, — обрадовалась секретарша, — у Льва Александровича крайне унылое настроение, а ваш массаж так поднимает тонус! Сейчас я ему скажу, что вы пришли, — она нажала кнопку, — к вам Николай Каримович. — Кивнула пришедшему. — Он просит вас зайти.
Босой, поклонившись секретарше и пожав руку импозантному, скрылся за директорской дверью.
— Что — сейчас массажик ему — туда-сюда, ля-ля-ке-баб, так сказать?
— Разумеется.
— А чего он босой-то?
— Николай Каримович перенасыщен энергией и потому ходит по снегу босой.
— Не доверяйте вы всем этим экстрасенсам! Они жулики настоящие! Дурят нашего брата.
— Вашего брата? — секретарша не расслышала. Она уже надела дубленку и закрывала ящики стола. — Надо же, — вдруг проговорила она, прислушавшись, — даже не хихикает. Он всегда так доволен, когда Николай Каримович им занимается. А сегодня — мрачнее тучи.
— Что-то случилось?
Она не ответила.


Весь текст есть на сайте "Литер", в книга " Морист"(в ней же сатирическая повесть "И. Полетаев, служивший швейцаром"