Ген несовместимости... ч. 1

Мир окончательно свихнулся на теме «генетической гармонии». Не успели мы опомниться от повального увлечения астрологией и тестами «Кто Вы из персонажей „Игры престолов“?», как на каждом углу запестрели плакаты:

—  «Знай свой ГС! Обрети счастье!». ГС, это  Ген Совместимости...
 
Сдаешь свою слюну в автомат, платишь несусветные деньги, и через пять минут получаешь распечатку: ваш идеальный партнер с процентом совпадения от 85% и выше! Выше – лучше. 99.9% – это сказка, мечта, о таком браке даже  пишут в журналах. Ниже 70% – даже не думайте, это путь в ад, пустая трата времени и своих  нервных клеток!

Я, Леонид, скромный инженер-проектировщик вентиляционных систем (да, дышать вам всем помогаю, не благодарите!), относился к этому,  как к дорогой чепухе. Пока моя мама не положила мне на день рождения конверт с яркой наклейкой «ГеноТест».

Со словами:
— «Тебе уже тридцать, Лёня, а я хочу внуков от генетически правильной невестки!» и со слезами на  глазах...

Что делать? Сдал. Плюнул в гигиеничный стаканчик, отнес... Ждал...
Мой результат был… даже очень  ожидаем!
76% с Мариной из бухгалтерии (мы однажды ходили с ней на свидание  кофейню, и она полтора часа рассказывала про макроэкономические прогнозы), 81% с Аней из лаборатории (красивая, но в ее присутствии я непроизвольно начинал говорить о погоде односложными предложениями). И так далее... Ничего, от чего бы сердце моё  ёкнуло...

А потом, в самом низу списка, я увидел ее! Катя...

Из отдела IT-поддержки.
Ту самую, с которой мы вечно горячо  спорили на всех летучках. Она  ярая защитница прав пользователей, а я  циник, считающий, что 90% проблем решаются простой перезагрузкой. Она ходит в ярких платьях с принтами в виде котиков или схем электронных плат. Я  в классических синих рубашках. Она пьет какой-то травяной чай, от которого пахнет лугами и аптекой. Я  крепкий эспрессо. Мы были полными антиподами! И процент наш был… 0.01%!
Да, вы не ослышались!
Ноль целых, одна сотая процента!

В примечании мелким шрифтом значилось:

— «Рекордно низкий показатель. Рекомендуется избегать любых форм социального взаимодействия во избежание непредсказуемых когнитивных диссонансов».

Я фыркнул и показал этот результат своему  коллеге Вадиму.

– Смотри, – сказал я. – Мой биологический антипод. Катя из IT...

Вадим посмотрел и захохотал:

– Боже, да вы же с ней, как вулкан и ведро ледяной воды! С такими показателями вас, наверное, даже в один лифт пускать опасно. Вселенную разорвёте пополам!

Я собирался выбросить распечатку, но что-то меня остановило. Этот смехотворный, абсурдный процент!

Он был для меня, как красная тряпка. Как какой то вызов.
И, если честно, Катя… ну, она была всё же безумно привлекательной. В этом своем безумии. Когда она спорила, у нее загорались глаза, и я ловил себя на том, что смотрю не на  ее слайды, а на ее губы, которые выговаривали сейчас что-то яростное про «пользовательский опыт». А однажды, когда я нёс кофе, она на повороте влетела в меня, и я почувствовал запах ее шампуня (кокос? миндаль?) и жестковатую ткань ее платья с какими то  енотами-хакерами и крепенькой грудью под ней... Отшатнулись мы тогда одновременно, будто нас током ударило...

На следующий день на планерке по поводу нового корпоративного портала (о, ужас!) наши пути снова сошлись. Катя доказывала, что интерфейс должен быть интуитивным, а я ворчал, что под «интуитивным» всегда подразумевается «еще два месяца работы».
Спор наш только накалялся...

– Вы просто не думаете о людях!
– выпалила она, ткнув пальцем в мой чертеж.

– А Вы что, думаете о сроках и бюджете? – парировал я.

Наши взгляды скрестились. И в этот момент… что-то произошло, промелькнуло...
Не в воздухе. У меня в голове! Я ясно, совершенно ясно услышал не ее голос, а… ее мысль.
Нет, даже не мысль. Ощущение! Вкус:

—  «Пахнет чем-то, но  безопасным. Чёрт, почему он такой… такой раздражающий, этот запах? И он раздражающий!
И рубашка его синяя ему идет… Ой, блииин! Что это я?»

Я моргнул непонимающе...
Катя покраснела, как ее вишнёвый платок с микросхемами, и резко отодвинула стул.

– Я… мне нужно проверить сервер, – пробормотала она и выбежала из зала.

Все смотрели на меня с укором. Мол, чего допекаешь девушку?
А я сидел, ошеломленный, с этим вкусом ее мысленного «ой, блииин!» на своем ментальном языке. Это было похоже на какую то  помесь  эспрессо и еще и кокоса. С примесью уже  лёгкой паники...

Весь день я ходил, как в воду опущенный.

— «Галлюцинация, – убеждал я себя. – Переутомление. Слишком много, видимо, было  чертежей вентиляции в жилом комплексе „Воздушный“, замучился я с ними».

Вечером я уснул, как убитый. И мне приснилось...

Нет, даже не так:

— НАМ приснилось!

Я стоял посреди бескрайнего поля, засаженного… компьютерными  клавиатурами. Вместо колосьев шелестели клавиши. Небо было цвета индиго, и по нему плыли облака в форме серверных стойек. И тут я увидел Катю. Она была в пижаме с единорогами и смотрела на поле с видом полного недоумения.

– Леонид? – спросила она. – Это что, ваш кошмар? Поле нерабочих периферийных устройств?

– Мой? – огрызнулся я. – Это больше похоже на ваш сон! У меня сны проще. Просто я всегда падаю в бездонную шахту лифта...

– А я обычно летаю над горами из книг, – призналась она невольно. И тут мы оба поняли, что говорим не ртами. Мы обменивались своими мыслями. Здесь, в этом абсурдном сне!

– Ты слышал меня сегодня? На планерке? – спросила она мысленно, подходя ближе. Единороги на ее пижаме казались насмешкой над происходящим.

– Вкус кофе и кокоса? – уточнил я. – Да!

– О Боже, – прошептала она (уже своим ртом, по привычке). – Значит, я не сошла с ума. Это… это из-за этого дурацкого теста? Из-за наших 0.01%?

– Должно быть всё наоборот! – воскликнул я. – При высокой совместимости , это уже гармония. А при рекордно низкой…

– …Короткое замыкание, – закончила она. И вдруг улыбнулась. Это была не та яростная улыбка спора, а другая, какая то даже заинтригованная. – Интересное замыкание!

Поле клавиатур начало таять. Мы уже  просыпались...

– Завтра, у кофемашины, – успел сказать я ее мысль, прежде чем мир этот рассыпался.

Наутро я чувствовал себя так, будто провел ночь не в кровати, а на тяжелых подземных  работах. Но в голове была ясность. Да, это происходит! И Катя в той же лодке!

У кофемашины мы встретились,  как шпионы на явке. Она делала вид, что настраивает свой травяной сбор, я, что изучаю дисплей этого аппарата.

– Итак, – мысленно начал я, сосредоточившись на ней.
Она вздрогнула и обернулась. В ее глазах был восторг и ужас.

– Получается! – ее мысль влетела в мое сознание, звонкая и четкая. – Это не сон значит был!

– Тише, – подумал я. – Нас могут… не понять!

– Что мы будем делать? – спросила она, наливая кипяток в кружку с надписью «Пей осторожно!».

– Исследовать, – ответил я. – Научный метод. Нужно понять пределы этого явления!

Наш «научный метод» в течение недели привел к ошеломляющим открытиям:

1. Телепатия работала на расстоянии примерно 50 метров. Мы могли общаться, даже  сидя в разных кабинетах. Это было дико удобно для насмешек над нашим начальством!

Когда наш босс, Петр Сергеевич, начал занудную речь о корпоративном духе, я мысленно сказал Кате:

— «Смотри, у него на галстуке пятно от борща».

Она, сидя через два ряда, фыркнула в ладошку.
Петр Сергеевич нахмурился...

2. Сны наши  были общими. Каждую ночь. Мы оказывались в самых невероятных местах: на пляже из мятных дисков, в библиотеке, где книги пели арии, в моем детском дворе, населенном гигантскими дружелюбными хомяками ее же  воображения. Это было… так  интимно! Более интимно, чем даже  что-либо физическое.
Ты не можешь скрыть свои детские страхи или самые глупые мечты, когда другой гуляет по ним, как по парку!

3. Было  последствие и физическое.
Чем больше мы «общались» телепатически или встречались во сне, тем сильнее росло… влечение.
Обычное, человеческое, как бы  пальчики дрожат, да и  сердце колотится. Оно было запретным, острым, усугубляемым полным пониманием того, что другой тоже этого хочет.
Потому что мысли-то читаются!

Однажды, глядя, как она тянется к верхней полке за папкой, обнажив линию своей талии, я подумал:

— «Какая же у тебя кожа… наверное, очень теплая и мягкая?».
Она тут же обернулась, поймала мой взгляд и мысленно, обжигающе четко, ответила:

— «Можешь проверить. Если найдешь смелость, инженер!».

Мы были уже  на грани. Грани безумия и чего-то еще невероятного...

А потом пришли двое в одинаковых синих костюмах, с одинаковыми безэмоциональными лицами. Представились сотрудниками «Института Генетической Гармонии». Просили задержаться нас  на часок. В кабинете Петра Сергеевича...

– Вы в курсе, – начал тот, чье имя было «агент К», – что ваш случай, случай 0.01%, является самым  уникальным в масштабах всей страны? За всю историю тестирования подобное зафиксировано всего семь раз!

– И что? – спросил я, стараясь сохранять спокойствие. Рядом сидела немного бледная Катя.

– И что все предыдущие пары… не выдержали такой  нагрузки, – мягко сказал агент М. – Неврозы, психозы, один случай взаимного мордобоя на почве «он читал мои мысли о моей матери». Феномен этот требует изучения. В интересах науки и национальной безопасности!

– Какой такой безопасности? – вспыхнула Катя. – Мы проектируем вентиляцию и настраиваем серверы!

– Феномен телепатической связи, даже на таком микроуровне,  это новый тип коммуникации, – пояснил агент К. – Неконтролируемый. Не отслеживаемый. Нам нужно понять его механизм. Для этого вам предлагается переехать в комфортабельный институтский кампус. Вам предоставят все условия…

– Клетку с бархатными стенами?, – мрачно заключил я.

– Вы слишком драматизируете. Это почетная миссия!

Наш мысленный диалог в этот момент был самым лихорадочным.

Катя: «Они хотят нас посадить в аквариум! Разрезать на молекулы!»

Я: «Спокойно. Отказываемся вежливо!».

Вслух я сказал: – Благодарим за предложение. Но мы не чувствуем в себе призвания к науке. Мы ведь обычные сотрудники. И феномен, о котором Вы говорите, нам не знаком. Наверное, ошибка в Ваших данных?

Агенты переглянулись. Агент М достал планшет, провел пальцем по экрану и включил запись. На экране  камера в коридоре офиса. Мы с Катей у кофемашины. Мы не разговариваем, просто стоим. Но на записи были наши голоса, наложенные титры: наши мысленные реплики у кофемашины в тот самый первый день!:

— «Получается!», «Тише, нас могут не понять!».

– Микрофоны нового поколения, – сказал агент К без тени улыбки. – Улавливают субвокализацию, микромимику. Мы вас слышим. Почти что. Так что отказываться бесполезно! Завтра за вами заедут!

Когда они ушли, в кабинете повисла гробовая тишина. Петр Сергеевич вытер лоб платком:

– Ребята, я, конечно, всем сердцем за науку, но… вы как-нибудь сами, ладно? Не вовлекайте фирму в это!

Мы вышли.
Наш мысленный канал ревел от паники.

Я:
— «Бежать! Сейчас же».

Катя:
— «Куда? У них ведь везде эти микрофоны, камеры!»

Я:
— «Есть место. Одно место, где их точно нет».

Я же  проектировал вентиляцию нашего бизнес-центра.
Я знал там каждое колено, каждую заслонку. И я знал про старый технический отсек на чердаке, куда давно не ступала нога человека. Там был доступ к главной шахте, сухой, относительно чистый, с парой брошенных матрасов от давних ремонтов. Наше идеальное убежище!

Мы исчезли в середине рабочего дня.
Сказались больными. А вместо того чтобы ехать домой, на последнем этаже я отпер служебную дверь дубликатом ключа, который «случайно» сделал с настоящего ключа ещё  год назад. Через пять минут мы были в нашем новом «гнезде». Пахло пылью, металлом и почти что   свободой...

– Гениально, – сказала Катя, освещая фонариком телефона паутину в углу. – Романтика апокалипсиса. Долго мы здесь протянем?

– Пару дней. Пока не хватятся. Нужно придумать, что делать дальше...

Ночь в вентиляционной шахте стала переломной. Страх, адреналин, теснота пространства, полная изоляция от мира…
Все это смешалось в гремучий коктейль. Мы сидели на старых матрасах, прижавшись спинами к теплой трубе. Телепатический контакт был настолько сильным, что почти не надо было даже думать,  образы, наши  чувства перетекали сами.

Я чувствовал ее страх, острый и тягостный...

Она чувствовала мою решимость, твердую и холодную, как металл этой шахты.

Я видел обрывки ее воспоминаний: строгий отец-программист, первая самостоятельно собранная схемка, восторг ее...

Она же чётко  видела мои: запах чертежной бумаги от отца, ощущение ветра на высокой железной вышке, где я проверял работу вентилятора...

– Леонид, – тихо сказала она вслух, разрывая эту молчаливую тишину. – А что, если этот феномен… он не просто побочный эффект? Что если это… как бы следующий шаг? Для таких, как мы? Ну, знаешь, как в мультиках,  когда два противоположных элемента соединяются и дают суперсилу?

– Мы уже дали, – усмехнулся я. – Суперсилу слышать, как ты ворчишь мысленно, что хочешь печеньку поесть!

– Не только, – она обернулась ко мне. В свете экрана ее лицо было серьезным. – Сегодня, когда они показывали эту запись… я не только слышала наши мысли на ней. Я на секунду почувствовала… агента К. Его легкую мигрень от кофе и раздражение, что галстук давит. Это не было мыслью. Это было его  ощущением. Как будто наш… канал… ищет какой то выход!

Она была права. Наш «канал» пульсировал в тесном пространстве, искал себе  применения. И находил его в единственном, что было доступно,  в нас самих. Страх сменился чем-то уже иным. Осознанием, что мы, это уже  одна команда. Одно целое против всего мира. А когда противоположности становятся одним целым, происходит реакция!

Я протянул руку, коснулся ее щеки. Кожа действительно была очень теплой. Мы не нуждались в словах. Мы и так знали всё, что думал другой. Ее мысли были вихрем из «так нельзя», «так опасно», «хочу» и «боюсь».
Мои  из «наконец-то», «единственный шанс» и до  простого, животного чувства  «да!».

Наш первый поцелуй был услышан. Нет, не ушами. Он отдался гулким эхом во всем нашем общем ментальном, мысленном  пространстве! Вспышка света, вкус, взрыв цвета. Поле клавиатур, горы книг, запах кофе и кокоса – всё это  смешалось в единый, ослепительный калейдоскоп. Мы были там и здесь, в пыльной шахте и в наших общих снах одновременно. Физическое и ментальное слились сейчас воедино.
Это было не просто занятие любовью на старом матрасе под жужжание вентиляторов. Это было… соединение наших протоколов. Полное слияние систем. И в момент этого пика наш телепатический импульс, подобно мощной бомбе, рванул наружу!

Во всем бизнес-центре погас свет. Компьютеры зависли. Сработала пожарная сигнализация, но тут же и  умолкла.

На секунду воцарилась полная, гробовая тишина. А потом, в наших головах, прозвучали не мысли, а чистый, нефильтрованный вопль чужого сознания. Испуганный, растерянный, очень нам знакомый:

 — «КТО ТУТ МАГНИТНЫЕ БУРИ ПРЕДСКАЗЫВАЛ?! У МЕНЯ ВСЕ ФАЙЛЫ ПОЛЕТЕЛИ!» – это был наш Петр Сергеевич, сидящий в своем кабинете на втором этаже.
Мы и услышали его! Не его слова. А его паническую мысль. На таком расстоянии. Сквозь бетон и сталь!

Наш диапазон увеличился. И не просто увеличился. Он… уже совсем  прорвался дальше!

Мы лежали, тяжело дыша, в кромешной тьме, ошеломленные тем, что сейчас  натворили...

– Ох… – выдохнула Катя мысленно. – Это мы что ли?

– Кажется, да, – ответил я, чувствуя, как по всему зданию начинается паника, отраженная в виде фонового шума десятков испуганных мыслей: «несохраненный отчет», «опять эти  электрики!», «хочу домой!».

Это было так оглушительно!
Как войти в шумный бар после полной  тишины...

– Надо срочно учиться ставить ментальный фильтр, – прошептала она, хватая себя за голову. – А то сами сойдем с ума...

Но было уже поздно. Где-то в городе, в стерильном кабинете Института, на экране перед агентами К и М замигал ярко-красный сигнал. Датчик аномальной психоэнергетической активности. Эпицентром этого был опять наш бизнес-центр!

Утро застало нас изможденными. Мы научились-таки понижать «громкость» фонового мысленного шума, сводя его к подобию далекого радиоприемника. Но напряжение росло. Мы понимали, что агенты уже в пути.

Наш побег из бизнес-центра был достоин голливудского боевика, снятого на скромный бюджет. Мы спустились по вентиляционной шахте на два этажа, вылезли через решетку в женском туалете (к счастью, пустом), переоделись в найденные в гардеробной чужую куртку и свитер и вышли через служебный вход на загрузочную площадку. В кармане у меня жужжал чужой, старый телефон, купленный за наличные в ближайшем ларьке.

Но мы недооценили систему. Камеры распознавания лиц уже работали на них. Пока мы шли по переулку, пытаясь выглядеть как пара после ссоры, на улицу вырулил неприметный серый микроавтобус.

Катя:
—Эх, опять! Сзади. Бежим!

Мы рванули. Не вперед, а в соседнюю дверь. Она вела… в огромный торговый центр. Океан людей, звуков, рекламы, мыслей. Это был ад. Тысячи ментальных голосов обрушились на нас: «купить молоко», «какой он козел», «скидки на кроссовки», «устала», «хочу есть».
Мы схватились за головы, едва не падая. Наш собственный канал захлебывался в этом шуме.

– В… тихое место! – крикнул я, перекрывая этот гам.
Катя, стиснув зубы, потянула меня за собой. Она, как IT-шник, помнила планировку. Мы нырнули в служебный коридор, потом в комнату с гигантскими серверами самого центра. Дверь захлопнулась, остался лишь ровный гул оборудования. Тишина. Относительная хотя бы...

Мы сидели на холодном полу, прижавшись друг к другу, как два перепуганных ребенка. Их мысленные щупальца уже скользили по всему торговому центру. Мы чувствовали холодное, методичное внимание агента К, который, как гончая, вел поиск по всплескам нашей паники...

– Они найдут нас, – простонала Катя. – Здесь мы как в ловушке!

– Нет, – сказал я, глядя на серверные стойки. У меня созрел план. Безумный. Как и всё в нашей ситуации. – Мы дадим им то, что они хотят. Данные. Целое море данных!

Я объяснил за минуту. Наш канал, усиленный нашей близостью и… вчерашним событием, мог не только принимать, но и, как оказалось, даже и  влиять. Слегка, конечно...
Создавать помехи. Мы сфокусировались. Не на одной мысли, а на образе. Ярком, простом, навязчивом.

Я представлял, как агент К открывает дверь в один из сотни одинаковых магазинов одежды. А там… обычные пингвины. Много пингвинов. Танцующих ламбаду. Катя добавила деталей: запах рыбы, звук шумного птичьего базара, ощущение ледяного холода.

Мы вложили в этот образ всю свою энергию от страха и отчаяния и… выстрелили ею. В этот огромный  эфир. В общий ментальный фон всего многолюдного торгового центра.

Где-то у прохода в основной зал  агент К, ведший свой внутренний диалог («сектор 4 чист, переходим к 5…»), вдруг остановился,  как вкопанный. Перед ним распахнулась дверь «Детского мира».

И он увидел… нет, он даже почувствовал это!

Стаю важных, развязно двигающих бедрами пингвинов. Он моргнул. Образ не исчез...

Он почувствовал ледяной ветер и запах селедки. Агент М, шедший рядом, увидел, как его напарник бледнеет и тычет пальцем в пустой проход.

– К? Что с тобой?

– Ты… ты не видишь их? Пингвинов?

– Каких еще пингвинов? Ты в порядке? Может, давление у тебя?

Пока они разбирались, мы уже выскользнули через запасной выход к метро.

Нам нужно было уехать подальше. Мы сели в первую попавшуюся электричку, идущую за город. У нас не было плана. Только осознание, что мы почти оружие. Смешное, нелепое, но оружие. И нас хотят обезвредить, разобрать на мелкие  винтики...

В полупустом вагоне мы наконец выдохнули.

– Танцующие пингвины, – хмыкнула Катя, прислонившись к моему плечу. – Гениально. У него теперь навсегда сломается гироскоп в голове.

– Надеюсь, – сказал я, обнимая ее. – Но это только начало. Они не отстанут.

– Знаю, – она вздохнула. – Но теперь мы вдвоем. И мы знаем, что можем не только слышать. Мы можем… творить небольшие помехи в их реальности! Используя нашу несовместимость, как базу.

– Как короткое замыкание в их четких схемах, – кивнул я.

Поезд уносил нас в темноту. Мы не знали, что будет завтра. Но мы знали, что наша рекордно низкая совместимость породила нечто уникальное. Не гармонию, но какой то симбиоз. Не мир, но целую революцию на двоих. И мы были готовы сводить с ума всех этих серьезных дяденек в синих костюмах, пока не добьемся одного,  чтобы нас оставили в покое. Чтобы наша странная, смешная, эротичная и невероятная связь принадлежала только нам!

А там, глядишь, и всему миру придется признать: иногда 0.01% значат гораздо больше, чем пресловутые 99.9%.

Потому что они создают не тихую гавань, а новую вселенную. Со своими законами, своими снами и своими танцующими пингвинами...

Продолжение следует...