Скорая. Первый день

Испробовав себя в разных профессиях и даже в обучении техническим специальностям, я пришёл к простому и окончательному выводу: это не моё.

По совету близких я отправился на станцию скорой помощи. Что именно мной двигало — не знаю до сих пор. Вид крови вызывал у меня дурноту, а слово «реанимация» — лёгкое головокружение.

Главврач оказался бывшим военным медиком. Сухой, собранный, с голосом человека, который привык, что его слушают без уточняющих вопросов. Мне выдали белый халат — явно на вырост — и передали в распоряжение старшей медсестры. С этого момента я начал переносить чистое бельё, кислородные баллоны и шины для фиксации переломов, стараясь не думать, зачем всё это понадобится именно сегодня.

Здание станции находилось в центре города и напоминало старый двухэтажный особняк с башенками. Внутри — непрерывное движение: одни бригады возвращались, другие уезжали. Коллектив был пёстрый — эстонцы, русские, евреи, украинцы, белорусы и даже один цыган по имени Ян.
Санитары — в основном студенты или те, кто собирался поступать в медицинские вузы. Я теперь тоже принадлежал к ним.

Атмосфера оказалась неожиданно доверительной. Почти домашней.
Мои обязанности были просты: носить медицинский чемодан, открывать ампулы, подавать всё, что попросят. Смена длилась сутки. Почти все работали на полторы ставки — сутки через сутки. Видимо, организм к такому быстро привыкает. Душа — не всегда.

В первый же выезд я попытался вынести больного на носилках вперёд ногами. Меня мягко, но настойчиво развернули.
Чуть позже я перепутал бутылочки и вместо брома дал истеричной даме спирт. Она сразу успокоилась и даже попыталась шутить.
Докторице я принёс из кухни стул со сломанной ножкой. Она села — и исчезла из поля зрения.
На одном из вызовов я оставил медицинский чемодан. Просто поставил — и ушёл.
Под конец смены вместо кислородного баллона я притащил баллон с закисью азота — веселящим газом. Фельдшер посмотрел на меня внимательно и спросил, всё ли у меня в порядке с головой.

Ночью медсёстры курили без остановки. Я тогда был некурящим. Запах табака стоял такой, что ближе к утру меня вырвало прямо во дворе станции. Дворник посмотрел на меня с пониманием и даже с уважением.

Я твёрдо решил, что уволюсь сразу после окончания смены.

Но утром этого почему-то не произошло. Почему меня не выгнали в первый день — я не знаю до сих пор.

Со временем я начал замечать странную вещь: сутки на скорой очень похожи на вахту.
Тот же рваный сон, та же постоянная готовность сорваться, та же жизнь между вызовами.
Ты не принадлежишь себе — ты в резерве. Всегда.

Люди приходят и уходят, адреса сменяются, а ты остаёшься внутри этого непрерывного движения, где ошибка стоит слишком дорого, а усталость не считается уважительной причиной.

Я вышел утром со смены, сел на ступени у старого здания с башенками и вдруг поймал себя на странной мысли:
здесь учат держаться на плаву.
Просто делают это без воды.