Исповедь о Душе и Смерти

Метафизическое эссе в стиле декаданса: мрачное, поучительное и, говорят, изящное.

Ныне стало дурным тоном размышлять о смерти, хотя только тень кипариса способна придать подлинную белизну лилиям нашей души. Невозможно оживить в себе божественное, не коснувшись губами холодной руки небытия. В старые добрые времена философы обладали превосходным вкусом: они предпочитали прогулки среди надгробий светским раутам. Поверьте, вид заброшенного некрополя куда более облагораживает дух, чем вид набережной, заполненной праздной толпой. В могильных плитах мы читаем свое будущее — и для человека с воображением это самое захватывающее чтение.
Впрочем, я советовал бы поберечь этот яд для истинных ценителей. Обывателям — тем, чьи мысли не идут дальше меню в ресторане или счета на ипподроме — вход на кладбища должен быть заказан. Пусть они и дальше полируют мостовые бульваров и греются на пляжах. Трагедия современного человека не в том, что он смертен, а в том, что он боится мыслить о смерти. Но как можно бояться того, чего не знаешь? Смерть — это единственная тайна, которой еще никто не успел поделиться.
«Смерть — это внезапно выключенный свет в самый разгар роскошного бала. Все исчезает: бриллианты, улыбки, интриги... и остаются лишь самозваные эксперты, которые за тысячи миль отсюда пытаются угадать, почему в зале стало темно».
Мы говорим, что «знаем» что-то, лишь когда видим финал. Мы восхищаемся физиками, создавшими атомную бомбу, потому что видели пепел Хиросимы. Мы аплодируем результату, сколь бы ужасен он ни был. Но в театре смерти занавес падает прежде, чем мы успеем понять смысл пьесы. Мы видим только исчезновение актера, и это заставляет нас придумывать нелепые сказки о чертях и ангелах. Оставим эти сентиментальные басни нянькам и священникам; для человека мыслящего они так же вульгарны, как дешевый фимиам.

Печать Небесной Канцелярии

Ваша смерть — это дата, уже вписанная в изящный бланк Небесной Канцелярии. Она столь же неизбежна, как завтрашний рассвет, и столь же равнодушна к вашим протестам, как кредитор к слезам банкрота. Вы можете пытаться подкупить вечность эликсирами или здоровым образом жизни — о, этот трогательный оптимизм богачей! — но вы лишь выпросите у судьбы пару скучных добавочных таймов. Финальный свисток арбитра прозвучит ровно в срок, и никакие маски из огурцов или отказ от курения не изменят заряда ваших атомов.

Мы все — узники, ждущие своей очереди «с вещами на выход». Единственное, что нам позволено — это не уйти с пустыми руками.

О яйце и божественной искре

В каждом из нас томится крошечный волосок истины, окруженный толстой скорлупой «личности» — этой искусственной маски, которую мы так тщательно полируем для общества. Подлинное рождение — не то, что фиксирует акушерка, а то, когда вы разбиваете эту скорлупу изнутри. Духовное рождение — это единственный способ выйти на свет до того, как его выключат навсегда.

Смерть — это игра богов, а боги, как известно, лишены чувства юмора, зато обожают азарт. Они уже выбрали для вас и сорт мрамора, и количество скорбящих на похоронах. Возможно, это игра абсолютно бессмысленная, но в этом и заключается ее высший шик.

Молитва Секунде

Позвольте дать вам совет: живите текущим мгновением. Ужасающая вульгарность большинства людей в том, что они живут либо в заплесневелом прошлом, либо в воображаемом будущем. Контролировать можно лишь капающую секунду.

Думать о смерти ежесекундно, даже среди шума стадиона или блеска кофейни — вот истинное благочестие. Не нужно падать ниц перед иконами, вымаливая прибавку к жалованью. Просить Бога о счастье — такой же эгоизм, как просить доярку сделать вас министром. Настоящая молитва — это когда вы сливаетесь со своим «горчичным зерном» внутри и созерцаете свое отсутствие, еще будучи во плоти.

Видеть себя бестелесным среди суеты — вот высшая форма дендизма*. Иного выхода нет, господа. Смиритесь с этим — или хотя бы примите это с достоинством.
________________________________________________________

*Дендизм — это не просто мода, а философия и образ жизни, зародившаяся в Англии конца XVIII - начала XIX века, где элегантность, безупречный вкус и «заметная неприметность» сочетались с интеллектом, самоконтролем и бунтом против пошлости и показной роскоши, создавая образ «идеального джентльмена» через продуманный, но сдержанный стиль и поведение, влияя на культуру и моду на века вперед.