Восход двух солнц. Глава 8. Помощь

С появлением странных жильцов многолетний уклад жизни Полушкина изменился резко и безвозвратно. Если раньше по выходным он ходил на птичий рынок и готовил обед, то теперь прежний порядок рассыпался.

К девочке он привязался сразу. Круглое личико, волосы тёмные, почти синие, как воронье крыло, глаза — чёрные бусинки — смотрели внимательно и будто слишком взрослым взглядом. Она признала его без колебаний и ходила за ним хвостиком. Полушкин всю нерастраченную любовь и заботу переключил на неё, почти забыв о коте Тимофее, который, казалось, всё понимал и не обижался.

С Галиной же происходило нечто тревожное. Большую часть дня она сидела в углу, бубнила на непонятном языке, плакала или гортанно спорила с кем-то невидимым. В такие минуты Валентин Иванович старался держаться подальше и уходил на кухню. Девочка, словно чувствуя опасность, смотрела на мать с молчаливым пониманием — так, будто знала, что с ней происходит. Полушкин не находил этому объяснения.

Просветления случались всё реже, здоровье женщины заметно ухудшалось. Он понимал: Галину необходимо показать врачу. Но без паспорта её даже не примут.

Оставался единственный выход — снова идти на работу и просить долгосрочный отпуск. Главным начальником предприятия был его бывший ученик. Тот пошёл навстречу: дал трёхмесячный отпуск и пообещал помочь.

Через день приехала врач из многопрофильной городской больницы. Она осмотрела девочку и спросила, сколько ей лет. Полушкин не знал — по комплекции можно было дать лет пять или шесть. С Галиной всё оказалось сложнее: она не реагировала на вопросы, сидела неподвижно, а потом вдруг так зыркнула на доктора, что та, побледнев, поспешно ушла.

На следующий день пришёл Абдул Хасан — переводчик, родом из Турции, работавший на кафедре тюркских языков. С некоторой опаской Полушкин подвёл его к Галине.

— Она уже несколько дней молчит, — сказал он.

Хасан сел напротив женщины и заговорил на языке, незнакомом Полушкину. Сначала Галина не реагировала, но, услышав знакомую речь, исподлобья посмотрела на него.

— Она понимает якутский, — тихо сказал Хасан.

— Спроси, сколько лет девочке. Откуда они приехали.

Галина с трудом начала выдавливать слова — словно что-то удерживало их внутри. Вдруг она повалилась лицом вниз и забилась в падучей. Полушкин кинулся к ней, но Хасан остановил его. У самого переводчика дрожали руки; по спине пробежал холод. Он увёл Валентина Ивановича на кухню.

— Девочке шесть лет. Приехали из Якутии. Паспорта нет. Женщина очень больна, — проговорил он, оглядываясь в сторону комнаты.

Потом, понизив голос, словно боясь быть услышанным, добавил:
— Я… я в Якутии видел подобных больных. Думаю, на неё навели порчу. Чёрный шаман.

— Шаман? — растерянно переспросил Полушкин.

— Здесь медицина не поможет, — продолжил Хасан и сам удивился своим словам. Он не понимал, откуда у него возникла эта уверенность. Было ощущение, будто кто-то вложил мысль ему в голову.

— Есть выход. Специальная лечебница для людей с необычными отклонениями… — Он замолчал, поражённый тем, что знает о её существовании. — Там создают условия для нормальной жизни. Попасть туда сложно, но… я попробую.

Он не знал, почему это сказал. Но точно знал, к кому нужно идти. Это знание пугало его больше всего.

К удивлению Полушкина, всё разрешилось быстро. Галину определили в лечебницу. Ушу устроили в детский сад рядом с домом. Слишком быстро, слишком гладко.
Валентин Иванович не понимал, как всё так удачно сложилось. Он лишь чувствовал: это не случайность. В их судьбы вновь вмешалась неизвестная сила.