Восход двух солнц. Глава 9. Ветер, небо, солнце

Нелёгким был год в детском саду для Уши, но девочка оказалась удивительно стойкой и всё выдержала. Она быстро научилась говорить и схватывала новое быстрее многих детей. Когда ей исполнилось семь лет, Валентин Иванович вышел на пенсию и определил Ушу в первый класс.

В школе она оставалась незаметной серой мышкой. Комплекс неполноценности никуда не делся. Первые месяцы в новой квартире Уша напоминала дикого зверька, которого ещё предстояло приучить к миру. Валентин Иванович читал ей сказки, пел песни — без слуха, но с усердием, — однако это почти не помогало.

Единственным настоящим утешением стали прогулки. На улице девочка словно оживала: дышала свободнее, доверчиво смотрела на него и начинала задавать странные, не по возрасту вопросы — почему небо синее, как самолёты держатся в воздухе, зачем луна выходит только ночью и почему солнце всегда одно.

Иногда, стоя на пустынном берегу, Уша долго и неподвижно смотрела на солнце, будто искала рядом с ним что-то ещё. Валентина Ивановича это пугало. Он отвлекал её, звал, делал вид, что ничего не происходит, но тревога оставалась.

Любимым местом прогулок стал дикий пляж. Людей там почти не было — только редкие собачники да любители воздушных змеев. Яркие парящие фигуры особенно привлекали Ушу. Она могла часами наблюдать, как ребята управляют бумажными созданиями, ловя ветер.

Заметив это, Валентин Иванович купил ей змея — лягушку с длинным ярким хвостом.
Уша заворожённо гладила гладкую, блестящую поверхность игрушки.
— Папа Валя, а разве лягушки могут летать? — спросила она.
— А как же, — обрадовался он. — Помнишь сказку про лягушку-путешественницу?
— Помню. Но она упала в болото.
— Так это в сказке. А это — змей-лягушка. Да и болот здесь нет, — пошутил Валентин Иванович.

Когда Уша запускала змея, она не просто играла — она будто управляла им. Ветер подхватывал лягушку, и та взмывала выше других змеев, послушная каждому её движению. Девочка словно становилась частью ветра.

Иногда ей казалось, что там, в вышине, мир выглядит иначе. Будто рядом с солнцем проступает ещё одно — бледное, едва различимое. В такие мгновения глаза Уши наполнялись странным светом, и она чувствовала: мир приоткрылся и показал ей не всё, но достаточно, чтобы знать — он устроен сложнее, чем кажется.
Валентин Иванович замечал это сияние и отворачивался. Он не умел объяснить увиденное и тихо думал, что в мире есть вещи, о которых взрослым лучше не знать — и которые детям открываются сами.