Из истории казачества

История казачества тесно связана с монгольским периодом и Золотой Ордой, так как многие народы (кыпчаки, ногайцы) и их военные традиции, а также понятия «казак», «воин», «свободный человек» пришли из монгольских сообществ, сформировавших Золотоордынскую державу, и смешались с беглыми татарами, русскими и другими группами на окраинах, создавая уникальную казачью культуру и военное сословие на Дону, Кубани и других территориях.
Само слово «казак» (вольный человек) пришло из тюрко-монгольских языков, связанных с монгольским миром, и использовалось для обозначения людей, живших на окраинах и вне государственной власти.
В период Золотой Орды на степных территориях сформировалась мощная военно-политическая элита из монголо-татарских народов, чьи традиции и обычаи легли в основу казачества. После распада Орды на этих землях смешивались остатки ордынских сообществ, беглые крестьяне и служилые люди, создавая уникальную казачью общность.
Первые русские казаки во многом были степными группами, перенимавшими от монголов военные навыки и культуру, что подчеркивает роль монгольского наследия.
Таким образом, монгольское завоевание и последующее существование Золотой Орды стали ключевым фактором в формировании казачества, подарив ему название, военные традиции, а также культурные и этнические корни, которые позже переплелись с различными элементами на окраинах.
До сего дня почти в каждом казаке России присутствует татаро-монгольская кровь, что заметно в обличьях и речах, где звучат монгольские слова. Незнание своей истории унижает казачье звание и делает его ряженым, что многократно подчёркивалось на мероприятиях последних лет XX и XXI веков, размывающих идентичность людских сообществ.

Много лет я дружил с подлинными казаками Забайкалья.
Казачий генерал Александр Богданов, писатель Василий Балябин, аргунский атаман Владимир Зырянов, уроженец Хайлара, войсковой старшина, председатель Совета старейшин ЗКВ Вадим Перминов и многие другие забайкальцы – лучшие люди моей Родины, которые помогали мне.
В конце 1990 годов я переводил на современную орфографию ротапринтное издание «О себе» атамана Григория Семёнова, издавал газету «Казачий вестник», изучал историю казачества, в 2007-2008 годах ставил казакам памятник (возможно, единственный на границе) возле села Абагайтуй.
История казачества мне хорошо известна от создания тунгусских и бурят-монгольских полков 1760-х годов до начала 2000-х годов. При этом скажу, что агинские буряты никогда не были казаками, впервые их мобилизовали на тыловые работы в 1916 году, но они вносили значительные пожертвования в российское воинство. Хори-буряты Забайкалья в казачестве XVIII-ХХ века не замечены, но многие из них служили у атамана Семёнова и барона Унгерна, которые и прибыли в 1917 году для создания бурят-монгольских воинских частей (цель - устыдить русские части). Настоящей историей занимались и занимаются очень мало авторов.
Казаками были ононские и другие хамниганы, а также бурят-монголы (цонголы, ашебагаты и др. селенгинские бурят-монголы) из современной Бурятии. Они составляли значительную часть Забайкальского казачества.
Материалов о казачестве у меня сохранилось очень много, начиная со старинных фотографий, полученными из Австралии и собранными мной в сёлах Новый и Старый Дурулгуй, Тут-Халтуй, Куранжа.
Вот моё стихотворение, написанное в память о моих земляках – ононских казаках.

Исход от Онона

Ни о чем я теперь не жалею.
Чуть скрипит подо мною седло.
Иль набрякла рука, тяжелея,
Или шашке в руке тяжело?

То ли темные пятна ургуя,
То ли кровь по траве, вдоль межи?
Там порубанный друг с Дурулгуя,
Умирающий друг с Куранжи.

Тишина… Никого! Только кони
Смотрят вдаль на крутом берегу.
Я родился и жил у Онона,
Но куда же бегу и бегу?

Кто явился сюда и откуда?
И зачем, для чего, почему?
И какое пророчит нам чудо?
Ничего, ничего не пойму!

А теперь только смерть или воля,
И щемящая песня в груди,
Волчья степь и шумящее поле,
И безумный барон впереди…

2 ноября 2010 года

О книге Г. М. Семёнова "О себе" ранее в Забайкалье и России знало мало людей, тем более вряд ли кто-то пытался узнать об этих воспоминаниях. Сегодня с воспоминаниями может ознакомиться любой желающий, что порождает широчайший спектр суждений появившихся "знатоков темы", которые от восхищения Г. М. Семеновым переходят к ненависти и наоборот, превозносят его способности и сомневаются в них, гордятся им и, прочитав отзывы, насмехаются. Мнения меняются на ходу, в зависимости от мнения других, таких же:)) Знатоки мгновенно переквалифицируются в докторов наук и профессоров кафедр.

Прежде всего, я хотел бы сказать, что воспоминания – это часть нашей истории, рассказанная одним человеком, то есть – это личное мнение Г. М. Семёнова, не претендующее на абсолютную объективность, которой, кстати, никогда не было и не может быть. Об этом же говорит и сам Г. М. Семёнов.

Также отметим, что многочисленные преступления в гражданской войне – это, прежде всего, трагедия всего многонационального российского народа,  факты которой запечатлены на фотографиях людьми, владевшими технологиями своего времени. Естественно, преступления совершали все противоборствующие стороны, каждая из которых считала себя правой. Определить кто больше или меньше совершил преступлений невозможно. (Это всё равно что высчитать по отдельности движения органов, по каким-то причинам нанесших ущерб своему организму).
Естественно, трудно предположить, что в невежественном и неразвитом, особенно в то время, Забайкалье, рабочие и крестьяне имели фотоаппараты, средства дезинфекции, которыми могли бы запечатлеть свои или чужие преступления и провести обеззараживание в местах боев и карательных акций. Тем более, когда воинское подразделение занимает населённый пункт в ходе боёв, то обязательны безвозвратные потери, мародёрство и насилия. Если люди присутствуют возле трупов, то это не означает, что именно они убийцы, возможно, они только заняли местность или здание...

Зачастую фотографии, на которых имеются трупы людей, это преступления красноармейцев, белоказаков, бандитов и разных преступных группировок, зафиксированные белыми офицерами, американцами, французами или японцами, владевшими передовыми технологиями начала ХХ века. Позже, конечно, эти зафиксированные преступления можно приписать кому угодно. Чем и занимаются победители. На то и пропаганда существующих режимов.

Современники судят историю с позиций своего времени, политического режима, идеологии, на которых основаны воспитание и уровень образования человека, хотя истории безразличны суждения и политические пристрастия, а факты только подвигает человека к познанию и изучению.
Всё остальное – результат пропаганды политических режимов и партий, которые обычно расходятся с фактами и не способствуют развитию человека.
Какими бы субъективными ни были суждения человека своего времени, они дают возможность современникам заглянуть в прошлое, определить свои исторические координаты и своё место в истории. Без такого "самоопределения" никакое движение невозможно. С этой целью публикуются и воспоминания уроженца Приононья, атамана Григория Михайловича Семёнова.

Вот воспоминания Г. М. Семёнова о 1914 и 1917 годах из его книги "О себе".

"В середине сентября месяца, на рассвете, первый эшелон нашего полка подошел к первопрестольной. Сразу же стало известно, что там мы будем ожидать, пока все эшелоны нашей бригады не подтянутся в Москву и за это время будет разрешен вопрос о пути дальнейшего нашего следования. Пока же мы - гости матушки  Москвы. Приказано было показать казакам столицу. Трамваи возили казаков бесплатно.

Первые же дни революции показали невозможность для офицерского состава справиться с развалом в армии, который еще усугублялся выделением из полков лучших элементов для формирования так называемых ударных частей при Штабах дивизий, корпусов и армий. В полках оставались солдаты вовсе не желавшие воевать и постепенно расходившиеся по домам и офицерский состав, который чувство долга заставляло оставаться на своем посту до конца. Видя полный развал охвативший армию, я вместе с бароном Р. Ф. Унгерном-Штернбергом решил испробовать добровольческие формирования из инородцев с тем, чтобы попытаться оказать давление на русских солдат, если не моральным примером несения службы в боевой линии, то действуя на их психику наличие боеспособных, не поддавшихся разложению частей, которые всегда могли быть употреблены, как мера воздействия на части, отказывающиеся нести боевую  службу в окопах.

26-го июля с сибирским экспрессом я покинул Петроград, направляясь через Вологду, Екатеринбург и Иркутск в Забайкалье. Впервые, после трехлетнего пребывания на фронте, я увидел родную Сибирь. Несмотря на войну и последовавшую революцию, кругом мало что изменилось. Экономическое состояние Сибири и ее обитателей внешне не отражало той разрухи, которая уже наступила в стране. Станции были так же, как и в довоенное время запружены лотками с жареными гусями, утками, поросятами и пр. предметами разнообразной деревенской кулинарии. Все было баснословно дешево; например, стоимость целого жареного поросенка не превышала 50 копеек, утка стоила 30 копеек и т. д. Это наглядно свидетельствовало о хозяйственно-экономической мощи страны, даже по истечении трех лет тяжелого военного напряжения. Поля вдоль железнодорожного пути были покрыты позолотой созревающих посевов; на лугах виднелись бесконечные стога и копны сена. И все же, это было не то, что до войны, когда миллионы рабочих рук, отнятых теперь фронтом, оставались дома. Читая теперь в советских газетах о «достижениях» в колхозном, индустриальном и пр. экономических фронтах и сравнивая то, о чем на весь мир вещают большевики, с тем, что было до их прихода к власти, становится ясным в какую нищету и одичание ввергли они наш несчастный народ в результате двадцатилетней своей власти в России.

Это и понятно, если вспомнить, что власть заботится не о национальных интересах России и русского народа, а исключительно о подготовке всего мира к пролетарской революции, долженствующей расширить пределы советского союза в планетарных размерах. Все приносится в жертву этой химерической идее. Россия важна коммунистам постольку лишь, поскольку она является плацдармом для разворачивания интернациональной коммунистической армии воинствующего пролетариата и все живые силы страны, подпавшей под власть коминтерна, употребляются на усиление мощи красной армии, долженствующей на своих штыках принести миру торжество коммунистической  идеи. Подготовка к этому идет давно. Теперь уже стало ясным, что большевики добивались признания своего правительства, как заново существующего в России, соблазняя иностранцев открытием неисчерпаемого рынка для их товаров, не с целью установления нормальных взаимоотношений между буржуазными правительствами мира и коммунистическим Кремлем, а исключительно в видах использования возможности в случае признания включиться в международные взаимоотношения с тем, чтобы влиять на них в нужном для коминтерна направлении. В этих же видах СССР не раз подчеркивающий свое пренебрежение Лиге Наций, вошел в состав ее и не раз представители СССР с пеной у рта доказывали миру, что коминтерн и правительство СССР - две совершенно обособленные величины, ничего общего друг с другом не имеющие. Нельзя допустить, чтобы в Лиге Наций сидели люди, могущие поверить такой басне, но факт в том, что цивилизованный мир делает вид, что он, действительно, верит, что коминтерн и правительство СССР друг от друга независимы. По-видимому считается, что СССР представляет силу, которая может оказать влияние на течение мировой политики и хозяйства. Упускают из виду, что нищая, голодная страна никаким рынком быть не может; что красная армия, обезглавленная в своем командном составе и насыщенная шпионами власти, после мобилизаций, когда в состав ее будут влиты запасные кадры, в виде разоренных, озлобленных мужиков, никакой, сколько-нибудь, серьезной силы представить не может; наконец, забывают, что русский народ - не правительство СССР и, что борьба между народом и правительством продолжается до сего времени и может окончиться лишь с падением власти советов в России. Те, кто это поняли, кто не хочет закрывать глаза на действительное положение вещей, вышли из состава Лиги Наций и ныне мы присутствуем при закате этого ареопага, который, по-видимому, постепенно уступит свою руководящую в международной политике роль союзу держав, ставших на путь моральной борьбы с коминтерном и ликвидацией его влияния в своих пределах.

1-го августа 1917 года я прибыл в Иркутск. Первым моим шагом в этом городе был визит в Штаб иркутского военного округа для представления командующему войсками округа генерал-майору Самарину. Генерал Самарин, назначенный на эту должность уже после революции, до того был начальником Штаба Уссурийской конной дивизии и, зная его лично, я надеялся, что генерал отнесется к моей командировке более или менее сочувственно и окажет мне необходимое содействие. Впоследствии я убедился, что не ошибся в своих ожиданиях и что в лице генерала Самарина я нашел все, что мог ожидать для успеха своего дела.
Помощником у Самарина был полковник Краковецкий, социалист-революционер, партийный стаж которого начался с революции 1904 года. Будучи молодым офицером-артиллеристом, он оказался замешанным в революционном движении, был судим, лишен чинов и сослан в Сибирь. После переворота получил полную амнистию и даже штаб-офицерский чин для сравнения со сверстниками. Позже состоял при Штабе моего отряда, как представитель организации «областников», получил от меня 50 тысяч на организацию Сибирского правительства и впоследствии обнаружился в качестве советского дипломата, в должности консула СССР в Мукдене.
Несмотря на необходимость срочно прибыть в Читу, чтобы не опоздать на открытие Войскового круга, я все же вынужден был задержаться на несколько дней в Иркутске, и выехал лишь после того, как подготовил разрешение вопросов в связи с предстоящими монголо-бурятскими формированиями ко времени своего возвращения после закрытия Круга".

Из этих абзацев проступает картина 1914-1917 годов в России. Жаль только одно, что я много лет публикую подобные материалы в полном или почти полном одиночестве...
На снимке: казаки, бурят-монголы 2-го Верхнеудинского полка. В моём понимании - селенгинские бурят-монголы.