В пробирке

Осветленная челка укрывает брови и веки, светло-карие глаза уставились в телевизор. Они видят: тупые ухмыляющиеся лица отъевшихся боровов; чужие деловые костюмы, в которые одеты телеведущие; красные губы легковесных и недоступных женщин; голубые рубашки и темные пиджаки молодых мужчин; в то же время по всей комнате разбросана одежда, это спортивные майки и ветровки, галстуки и белые рубашки, черные материнские платья и зимние свитеры. Кто-то собирается в дорогу, однако нет ощущения предстоящего пути. Ей все это страшно режет глаз – надевает солнцезащитные очки.
Теперь мир изменился – в темных очках он кажется другим; более живым; разнообразным; услужливым и мягким. Очень комфортным. Она бы так и жила все время, не снимая этих очков. Лижет ссохшиеся губы языком, затем щеки, чувствует неприятный запах соли, кривится и плюет в тарелку с косточками от вишен. И что здесь вообще делает вишня? Еще минуту назад помнила, что в квартире совсем одна, что не было здесь у нее никакой вишни, в принципе быть не могло. Она не ходила сегодня на рынок за фруктами; переводит усталый взгляд на экран телевизора. Картинки, яркие до нелепости, до тошноты; скучные, шаблонные высказывания; на другом канале целующиеся парочки, крема для омоложения, краски для волос, духи, газонокосилки; еще на одном политические новости и сплетни из жизни знаменитостей… Так интересно.
Она вздыхает, глубже вдавливает очки в переносицу, касается кончиками пальцев профиля, вдыхает удушающий аромат лета из открытой форточки. Улыбаясь, выключает телевизор. Она полусидит, полулежит, пребывая в сонном бреду. Закрывает глаза и видит пустые бутылочки из-под кока-колы, фантики от любимых шоколадных конфет, чувствует вкус сгущенки из детства и крема от загара. Затем неосознанно впадает в дрему.
Родители возвращаются домой с прогулки и начинают складывать вещи в сумки и чемоданы – завтра их ожидает ранний семичасовой рейс. Девушка, их двадцатилетняя дочь, продолжает спать, и в этом забытье, сладкой дремоте, ей снятся сны, - один буквально летит за другим. Как она любила снег; как в раннем детстве выбегала на улицу, едва лишь крепчали первые морозы, и дышала всем, что ее тогда окружало: запахом старой маминой шубы, ароматом ее любимой «Красной Москвы», теплом варежек и играми в снежки со знакомыми соседскими мальчишками.
Как она ходила на занятия в музыкальную школу, сидела за фортепьяно, не осознавая, не отдавая себе отчета в том, зачем она здесь, и что от нее нужно учительнице музыки; постоянные скучные уроки, увлечение легкой атлетикой и рисованием в художественной школе; отец бьет мать по щеке, подозревая в измене…
Она спит и в этом необыкновенно глубоком, тяжелом и в то же время легком, далеко не поверхностном сне, видит всю свою короткую двадцатилетнюю жизнь. Мать и отец разговаривают друг с другом шепотом, чтобы не потревожить сон дочери, которая неожиданно решила проследить хронологию своего существования. Вещи собраны, и теперь родители пьют на кухне чай с вареньем; она не просыпается.
Ее сон – путешествие на скоростном поезде в никуда, поездка, из которой нет возврата. Она давно не спала так хорошо и комфортно. Никто больше не включает телевизор – наступает ночь, и родители отправляются в свою спальню. Девушка видит: первые прочитанные книги и ласковые поцелуи с возлюбленными в старших классах; летний лагерь и путешествие к морю; болезни и скорое выздоровление; выпускной класс и вальс на последнем звонке. Ничего существенного – ей снится прошлое, которое до невозможного банально.
Девушка просыпается ранними утром и, к счастью, не помнит ничего из того, что ей снилось, - в противном случае ей было бы очень легко сойти с ума. Родители отправились в аэропорт – на кухонном столе ваза с цветами, которые купил дочери отец. Мать оставила на том же столе записку с просьбой поливать домашние цветы, пока их не будет дома. Она широко улыбается; она чувствует себя чистой, обновленной и необыкновенно юной. Она держит возле груди отцовские цветы, улыбается и принимает решение начать новую жизнь. Навсегда расстаться с неинтересным прошлым и приступить к изучению настоящего. Девушка ставит цветы обратно в вазу и возвращается в гостиную, в этот раз на душе у нее так легко и комфортно, как не было уже очень давно.