Бытие камня

В раскалённых песках Сахары одиноко лежал небольшой камень. Вот уже много лет он оставался практически неподвижным. Лишь изредка ветра и дожди меняли его положение, перенося на незначительные расстояния. Камень был весьма красив: чёрным, напоминающим нефть, и обладал интересной формой. Его очертания почти идеально рисовали в песках каменную цифру восемь. И если посмотреть со стороны, сместив ракурс, можно было разглядеть символ бесконечности. Но ни животным, ни птицам, ни изредка проходящим мимо путникам он не представлял никакого интереса. За сотни лет камень повидал многое: песчаные бури, солнечное пекло, обращающее землю в ад, редкие проливные дожди, лишь слегка изменяющие его позицию. Он видел радость и боль, как люди встречаются и расходятся навсегда, искреннюю любовь и абсолютную ненависть. Он видел, как люди, животные и насекомые живут, рождаются и умирают. А их места занимают новые. Он видел, как забываются старые, когда-то имевшие значение истории, традиции и явления, а на их место приходят новые.

Жаркие дни сменяли холодные ночи. За годами шли новые годы, за веками — века, за тысячелетиями — тысячелетия. История вовсе не нуждается в авторе. История пишет себя сама. Руками, ногами и глазами тех, кто становится частью этой истории.

Но однажды случилось чудо. И камень из хранителя историй и рассказчика сам превратился в героя своего романа. Буквально. Деяниями Господними, неизвестно с какими мотивами, камень ожил. Пути Господни неисповедимы. Камень перестал «просто быть» и стал жить посреди пустыни. Со стороны существование камня ни самую малость не изменилось. Разве что, перестав «просто быть» и начав «жить», камень оказался вечным заложником своего бессмертного бытия. Бытие камня стало его даром и проклятием. Парадоксом, адресованным не кому-то там, а самой вечности. Но что с того камню, застывшему среди горячих песков? Ничего. Ни веселья, ни грусти. Ни радости, ни сожаления. Камень стал символом стоицизма, возведённого в абсолют. Не имея никакой мысли и никакого чувства на этот счёт.

Он не имел возможности ощутить ничего, кроме своего бытия. Ему не бывало ни жарко, ни холодно. Ни грустно, ни весело. Ни тяжко, ни просто. Он просто «был». И всё, что было у него, — лишь судьба вечного состояния «я есть». Камень не мог ни чувствовать, ни говорить. Эх, мог бы он хотя бы мыслить… Но и этим не наделили его высшие силы. Караваны верблюдов втаптывали его глубоко в песок, а песчаные бури обнажали его лик. Снова и снова. День за днём. Год за годом. Век за веком. Тысячелетие за тысячелетием…
Он и рассказать никому не мог:каково это… Просто быть… Камнем!..

И в один день скучающий Бог поглядел на камень. И увидел Бог, что камень «знает, что он есть». Нет, не Бог. Ибо камень мог лишь отождествлять себя с собой же, и ничего кроме. И решил Бог одарить камень своей Божьей милостью. И стал камень не только «быть», но и видеть. Бог не просто подарил камню глаза, он даровал ему абсолютное зрение. И стал камень видеть. Во все стороны. За следующие сто лет камень повидал лишь несколько Божьих тварей: ящерицу, которую непонятно как занесло в самые жаркие края пустыни, и одну птицу.

И обоим не было никакого дела до камня. Он даже не мог вскрикнуть: «Посмотрите, я есть!..» Прошёл ещё один век. А за ним другой. Снова и снова. Камень не ощущал времени. Время отражалось в нём лишь слоями осадочных пород, нарастающих на его каменное «сознание». Каждая тончайшая пылинка в этом слое становилась для него особым событием. И этим он жил. Его памятью были мелкие трещины и отпечатки въевшихся в него умерших животных, птиц, насекомых, которые хоть изредка великодушно соизволяли с ним взаимодействовать.
Вот бы он мог двигаться самостоятельно.Хоть бы на один нанометр, но усилием личной воли. Но нет. Этого камень не мог. Лишь однажды его поднял некий человек по имени Каин. И это событие могло бы заставить камень трепетать от радости. Если бы только камень мог трепетать… Но радость почти мгновенно сменили другие чувства, когда Каин, подняв камень, размашистым ударом нанёс ранения своему брату Авелю. И были эти ранения несовместимыми с жизнью, а радость камня внезапно сменили горе, стыд и позор. Бедный, несчастный камень теперь был вынужден нести на себе этот грех целую вечность.

Прошло ещё одно тысячелетие, а за ним ещё и ещё, а камень всё нёс на себе груз вины. Пока однажды не произошло событие, поменявшее всё. И после этого события земля начала уходить из-под ног, а камень поднимался высоко над ней. Камень даже мог бы решить, что он умер и возносится на небеса, но ни у камня не было такой воли, да и Господу он был вовсе не интересен. Однако вознесение было стремительным. Сперва его провожала песчаная буря, огромная в своих масштабах, — казалось, что мировой океан превратился в песок и снежным комом нахлынул… И внезапно гигантские по размерам волны действительно омыли камень, выбросив его с поверхности падающей Земли в открытый космос. Камень стремительно взлетел ввысь, а затем стал падать всё ниже и ниже, не ощущая ни намёка на гравитацию, которая была его единственным верным компаньоном всё это время. Планета Земля, висевшая в невесомости всё это время, движущаяся до этих пор всегда по одной траектории, встретилась с блуждающей чёрной дырой, вследствие чего была выброшена в мрачную межзвёздную пустоту — тёмную, холодную, и огромное, горячее солнце постепенно становилось далёкой, тусклой звёздочкой, пока вовсе не ускользнуло из виду. Тогда стал камень видеть своё вечное скольжение в космические просторы. И это стало самым прекрасным событием его жизни…