Подари мне сына, похожего на тебя. Глава XIII

Глава XII http://proza.ru/2025/12/14/133

XIII

На чёрном мраморном полу просторной закрытой веранды в своей квартире сидел Никита. Отсюда, через панорамные окна во всю стену открывался изумительный вид на вечернюю Москву с высоты 49 этажа. Хотелось напиться — и он напивался в гордом одиночестве. У него образовался неплохой бар за эти годы. Он редко выпивал, тем более один почти никогда. В основном коллекцию напитков держал ради гостей, любил угощать. Поэтому привозил всякие дорогие и редкие бутыли со всех концов Земли, где ему удалось побывать. И они стояли скорее как украшение, как атрибут фешенебельной квартиры молодого богатого холостяка. И вот теперь его одиночество скрашивала только откупоренная бутылка рома. Не хватало только пятнадцати человек и сундука мертвеца [1]. Хотя чувствовал он себя примерно как хозяин того самого сундука. Совершенный крах надежд и планов, полное фиаско… и ещё один его нерождённый ребенок. «Как она могла?!…  А как я мог?..» Никита вспомнил свой сон, тот кошмар, который приснился ему в Канагаве. Он бы и рад забыть, да сон был такой натуралистичный — такое трудно просто выбросить из головы. Но он не хотел об этом думать, о тех образах из подсознания, которые он увидел, особенно сейчас. И так тошно. Он хотел… рука сама тянулась… к запрещённому. Никита старался не злоупотреблять этим, по крайней мере, открывать как можно реже — не чаще, чем раз в год. Но сегодня ему всё можно. Он всё равно сидит тут на полу и медленно умирает, бутылка рома начата, уже всё плохо, так пусть станет ещё хуже! И он открыл.

В руках засветился экран смартфона. Залез на страницу соцсети, вбил в поиск её имя… и открыл страничку её профиля. Сколько не открывай — профиль неизменно закрыт. Лишь горстка информации: столько-то друзей, количество подписок, родной город и пара десятков фотографий, которые он всё равно не может увидеть. Только может наблюдать за сменой её аватарок, которые меняются ещё реже, чем он пытается заглянуть за закрытые двери её профиля. И что можно понять по этим скудным картинкам о текущем положении её жизни? Ровным счетом ничего. До этого несколько лет подряд она не меняла фото. И понятно почему: классное было фото, атмосферное, очень живое и солнечное, хотя лица её почти не было видно сквозь золотые непослушные пряди, играющие с ветром и сплетающиеся с яркими лучами, преломленными зелено-розовыми бликами. Полузакрытые глаза, едва уловимые черты, но хорошо видна улыбка — её счастливая, нежная, самая красивая улыбка, которую он узнает из миллиона других.

Года два назад фото сменилось. Только глаза. Большие миндалевидные прекрасные зелено-голубые глаза с глубоким понимающим выражением. Никакой косметики, ни одной новой морщинки, хотя ей уже 27. Всё та же девчонка, которую он встретил 11 лет назад. Счастлива ли она?

Когда-то он не выдержал и решился добавиться в друзья. Под выдуманным профилем, конечно. Она ответила, что принимает только тех, кого лично знает. И ему оставалось только наблюдать. За редкой сменой фото в этих маленьких кружочках.

А она? Следит ли она так же за ним? Может, тайком, через другой профиль? Его профиль открыт. Намеренно. Может, она у него в друзьях под видом какого-то мужика? Видит ли его успех? Замужем ли? Её аватарки в фате или с белым букетом он не видел. Обычно девчонки не могут удержаться, и после такого события обязательно выкладывают подобные фото, меняют фамилию. Но ничего такого.

- Боже, какой же ерундой я сейчас занимаюсь! Ну и дурак! Да выкинь ты уже её из головы!

***

В понедельник пришлось засунуть все свои страдания в дальний угол, в сундук мертвеца, и выходить на работу. Никита лишь под вечер заметил, что нет Юлечки, и некому разносить кофе. Он поинтересовался у Сани, где она.

- Юля попросила неделю отгула, - ответил Саня и внимательно исподлобья уставился на Никиту.

Никита то ли сделал вид, что ничего не понимает, то ли просто ему сейчас было не до Юли, поэтому он проигнорировал взгляд Сани и не стал ничего уточнять.

- Тебе причина не интересна?
- Нет.
- Но я скажу. Ей очень плохо. И причина — твоё отношение.
- Всем и во всём винить Никиту! - пафосно, с издёвкой продекламировал он, возведя руки в потолок.
- Никита, я понимаю... у тебя темперамент такой, к тому же ты мой друг... но всё-таки… Знаешь, мне бы не хотелось терять хороших сотрудниц из-за того, что тебе вздумалось поиграть чьим-то очередным сердцем. Потом это моя головная боль.
- Да не переживай ты так. Погрустит неделю, потом на тебя переключится. Или на Тёмыча. Это ж порода такая ветреная — лишь бы флиртовать с начальником. Их этой фигне во всех книжках и сериалах учат сейчас.
- Как знать, может быть.

Неделя прошла без Юлечки. Никита поймал себя на мысли, что испытывает дискомфорт не только потому, что теперь некому разносить кофе и чай, с конфетками да вкусным печеньем неизменно на красиво сервированных блюдечках, некому заботиться о его качественных обедах, но и потому, что он просто соскучился по этой приветливой, всегда добродушной, исполнительной, аккуратной, внимательной, симпатичной девушке. И далеко не глупенькой — это он так, со зла выпалил про неё. Просто она была ещё слишком молоденькой, жизни не знала. Слишком открытой и доверчивой. Наверное, всё-таки прав Саня, заигрался он, далеко зашел, не подумав о последствиях. В пятницу вечером он уходя оглянулся на пустое осиротевшее кресло, чисто прибранный стол в приемной, теперь безликий, потерявший свою индивидуальность с исчезновением Юлечкиных вещей, и понял, что в понедельник должен примириться с Юлей, извиниться, быть с ней мягче. Она потом встретит себе кого-то, успокоится, остынет. Но сейчас надо вернуть дружелюбную, комфортную атмосферу в офис и не трепать нервы хорошему человеку.

В понедельник в приёмной из-за Юлечкиного стола торчала совсем другая девушка. Высокая, аскетичная, строгая, красивая, но какой-то холодной и отрешенной красотой, неулыбчивая, с тонкими чертами лица, прямыми темными волосами, собранными в тугой хвост. Стильная, ухоженная, знающая себе цену. Она смерила Никиту холодным проницательным высокомерным взглядом.

Никита зашел к Сане:
- Это кто?
- Света.
- А Юля где?
- Юля уволилась.
- Как уволилась?
- Так уволилась, - Саня не сердился, не выглядел недовольным, но по нему и так всё было понятно. Он не взглянул на Никиту, а продолжал диалог, параллельно строча что-то в ноуте.
- Вот блин...
- Что?
- Да привык уже к ней. Привязался. Жаль.
- Да. Жаль. Хорошая была девушка. Вот нашел ей замену.
- Я надеюсь, она же не только из-за меня?
- Надейся.

Никита примолк.
- Знаешь, а я ведь сегодня хотел перед ней извиниться, примириться как-то.
- Это никогда не поздно сделать. Было бы желание.

Но Юля на его звонки не отвечала. Сначала просто сбрасывала, а потом её телефон всё время находился вне зоны доступа. Саня тоже ничем помочь уже не мог. По прежнему адресу Юля больше не жила.

Никита был сломлен всем этим. Вся его вроде бы налаженная развеселая жизнь вдруг в одночасье рухнула куда-то. Из этой жизни исчезли привычные приветливые лица, никто больше не говорил ему «люблю» ни словами, ни тёплым влюбленным взглядом под занавеской. Света была холодна, как арктическая селёдка. И кофе у нее был такой же. Даже когда горячий, всё равно он был холодный. В офисе наступила такая же тоска, как и дома.

Он был не в силах вынести одиночество и тишину. Поэтому в его одинокой холодной холостяцкой квартире зачастили вечеринки.

- Вечерника в четвертинке! - иронизировал Никита над своим «бедственным» положением.
- Как это? - не понял Артём.
- А вот так. У меня же не весь этаж в собственности, а только его четверть. Вот и получается, что это не полноценный пентхаус, а лишь его четвертинка.
- Да какая разница. И так шикарно ведь, - возразил Саня.
- У Эмилии одна терраса как вся моя квартира…
- Да забудь ты уже её. Если интересно мое мнение, то я считаю, что ты ещё легко отделался. Всё к лучшему, Никит. Она страшный человек…

Никита махнул рукой, то ли соглашаясь, то ли от досады на всё произошедшее, но продолжил посмеиваясь:
- Но тем не менее, даже на моей веранде помещается шезлонг для загара и столик для посиделок с друзьями.

Но лучших друзей он лишь изредка приглашал, когда устраивал что-то приличное и более камерное. Перед ними ему было бы стыдно за тот формат сборищ, который случался в этой «четвертушке» теперь каждые выходные. Калейдоскоп лиц, развлечений, шум, музыка, громкий смех — лишь бы заглушить протяжный неумолкающий звериный рёв от сквозняка, который порывисто и студёно продувал насквозь расконопаченную щель между его сердцем и совестью.

Бар с коллекционными эксклюзивными напитками постепенно опустошался, а список его коллекции женских имён пополнялся. Только жаль, что Никита не вёл его с регулярностью в какой-нибудь тетрадке. Иначе он бы ужаснулся, а тетрадь сгорела бы со стыда. Известное дело, что рукописи не горят, но для некоторых исповедных записок и длинных списков лучшая участь сгореть синим пламенем бесследно и развеяться едким пеплом в небытие.

Каждые выходные, а иногда и среди недели, Никита хорошенько напивался. Напивался и упивался собственной мерзостью и ничтожностью. И чем хуже скатывался, тем лучше и веселее ему становилось. Словно он пытался нащупать своё персональное дно, раз уж жизнь пошла под откос. Жизнь, в которой не исполнялись все его прихоти и мечты, в которой он не поднимался уверенно в гору, - не представляла для него никакой ценности.

Вечером 4 ноября на 49 этаже в одной из квартир с завораживающим видом на Москву снова гудела вечеринка. Никита по обыкновению своему стоял облепленный плотным кольцом девушек. В одной руке держал в хрустальном стакане виски со льдом, а в другой тлеющую никарагуанскую крепкую сигару. Девушки что-то щебетали, но он слушал через слово, как птиц на кусте, и просто рассеяно наблюдал за ними.

- А повод? Что празднуем?
- Да этот… как его… день народного единства?

И они дружно загоготали.

- А… да, и это тоже,- подал голос Никита. - Вообще, я думал, тут собрались по случаю дня рождения хозяина.
- Надо же! А кто хозяин? - удивилась блондинка в изумрудном платье.
- Да бродит тут один, - небрежно оглянулся Никита, словно пытался найти загадочного хозяина.
- Я и не знала. Надо хоть познакомиться, поздравить.
- Не надо. Мерзкий тип.

Девушки заржали.

- Гуляешь, пьешь за его счет, а сам считаешь его мерзким типом? - посмеиваясь уточнила рыженькая с ярко накрашенными глазами и стрелками почти до ушей.
- Он и сам себя таким считает.
- А, ну тогда другое дело!
- Сразу понятно — Скорпион, - подключилась жгучая высокая брюнетка.
- Да? Это как? - поинтересовался Никита.
- Мутный скрытный тип. Мерзавец — это для Скорпионов нормально. Но жалит не только других, а в первую очередь себя. И проницательный, конечно, раз сам о себе всё знает.
- Ничего себе, - состроил изумление Никита, - ты прямо шаманка. Всё про всех можешь рассказать?
- Да так, увлекаюсь немного.
- А ты кто?
- Я Рыбы.
- Ах ты ж, рыбонька моя! - воскликнул Никита и полез к ней обниматься под чешую блузки с зеркальными пайетками.

Девушка не сопротивлялась, она и рада была только. Облобызавшись с черноволосой астрологиней, Никита уточнил:
- А ты рыба глубоководная, доминошная или нуклеиновая?

Девушки захихикали.

- Нуклеиновая? Это как? - не поняла брюнетка.
- Ну как — «рыбонуклеиновая» кислота — слышала такое? [2]
- Неа.
- Я тоже. Да и не важно… Главное, что ты красивая.

И все смеялись, и пили, и обнимались. Никита лобызался с рыбонькой, потом с кем-то танцевал, с кем-то пил, с кем-то снова смеялся. Смеялись красивые женские лица, сменялись улыбки, губы, руки... Никите было и смешно, и омерзительно одновременно. Последняя мысль, с которой он проводил 4 ноября и встретил свои 28 лет, была о том, что ему даже не приходится выбирать одну из них — ему приходится выбирать какую за завтраком, какую в обед, а какую на ужин.

Мелькали улыбки, бокалы, имена, лица, дни. Все и всё было одноразово и мимолётно. Однажды он проснулся утром, обнаружив себя голым на полу среди пустых бутылок, окурков, объедков, раскиданных шмоток, падших женщин, оберток, фантиков и прочего мусора. Никита сел, разлепил глаза, обозрел всю эту живописную инсталляцию и понял, что слишком скатился и оскотинился. Что не желает больше участвовать в этом сомнительном перформансе, который был у него уже в печенках во всех смыслах.
Спровадил женщин, вызвал клининговую службу, а сам пошел в баню.

***

Одним тёплым бесснежным декабрьским утром, неделю уже завязав с разгульной жизнью, трезвый, выбритый и готовый работать, Никита приехал в офис. Припарковал свой Форд Мустанг, встретил коллегу, и зацепились языками. Обсудили декабрь, который больше был похож на март, бешеный скачок цен на компьютерные комплектующие и последние новости с чемпионата по волейболу.

Он, конечно, даже не заметил, как пара чёрных южных женских глаз внимательно наблюдала за ним. Две девушки: первая темнокожая невысокая, но с очень пышными формами и с не менее пышной копной густых вьющихся волос цвета крепкого заваренного кофе от природы, но тонированных частично в оттенок золотисто-розовой шоколадной пенки, и вторая — ее коллега и приятельница — ярко-рыжая, высокая, бледная и плоская, но модная, допивали свой утренний предрабочий бабл ти метрах в пятнадцати от того места, где Никита Константинович беседовал с коллегой.

- Куда ты смотришь? - спросила бледная рыжая, заметив, что собеседница периодически и заинтересовано бросает взгляды за ее плечо. Оглянулась.
- А, это... Классная тачка.
- Да и парень ничего.
- Та! Что там классного? Обычный гуляка с Патриков. Весь из себя, цены себе не сложит, а по сути — чем он лучше других? Только размером банковского счета. Даже если ему приглянешься случайно, такого на неделю в лучшем случае хватит, а потом он и имя твое забудет.
- Да понятно. Я и не претендую. Просто симпатичный.

Даша не удержалась и выложила подружке всё, что знала про Никиту и резюмировала:

- Он безобразно пошёл по рукам после того, как его девушка бросила. Хотя, если честно, до этого был не лучше.
- Такая осведомленность. Откуда знаешь?
- Да так, говорят.
- Бедный.
- Бедный?!
- Не от хорошей жизни такое с человеком происходит.
- Да ладно! Жалеть его ещё. Просто он козел. А женщины для него подстилки. Мерзкий тип.
- Зачем прямо так? Мы же ничего не знаем о нем. Когда говорят о человеке плохое обычно преувеличивают, а хорошее приуменьшают.
- Лаура, ты просто запала на него, признайся!
- Вовсе нет. Просто не хочу зря судачить.
- Вот и зря! Поверь, они о нас ещё и не такое говорят. Сами же флиртуют, чтоб потом всем корешам растрепать, какая ты доступная и пустышка.
- Если и так, это их дело.
- Честно, если бы мне сейчас предложили выбрать — его или тачку — я не раздумывая выбрала бы тачку. На ней хоть погонять можно неделю в удовольствие. Но потом продать, конечно, и получить кучу бабла. Иметь такую постоянно — никакой зарплаты не хватит на содержание. Нашей точно. А выбрать парня — тоже неделю погоняешь на нем в своё удовольствие, а потом лишь получишь боль, разочарование и чувство униженного достоинства. Поэтому — тачка. Кстати, я однажды с ним чуть было ни замутила.
- Серьезно?! Как это было?
- Да я его сразу бортанула! Он названивал поначалу, предлагал встречаться, но я же прекрасно понимала, что это за тип. Стоит ли на него время тратить? Кто-то же должен таких на место ставить.
- Ну ты даешь! - Лаура была изумлена и потрясена совершенно неожиданными романтическими тайнами из жизни эффектной подружки, ведь она сама и мечтать о таком не смела. - Я и подумать не могла, что такой парень увивался за тобой. Хотя ничего удивительного, ты красивая такая.

Когда в апреле Никита в порыве искрометного флирта спросил номер телефона Даши, она ни на секунду не сомневалась, что он позвонит, и предвкушала начало бурного страстного романа. И не столько занималась работой, сколько сочинением возможных их диалогов и составлением всяких забавных фразочек, которыми она будет покорять его сердце с каждым днем всё сильнее. Каждый день она ждала. Очень ждала. Но безнадежно. По прошествии недели Даша уже стала злиться. На него и на себя за то, что того случайного десятиминутного словоблудия у лавочки хватило, чтоб серьёзно увлечься им. Теперь вместо конструирования она в основном занималась сочинением всевозможных едкостей и колкостей, чтоб потерзать, наказать его за промедление. Пусть помучается и попрыгает, чтоб вернуть её расположение и добиться хотя бы её очаровательной улыбки. Но затем, перекипев первым гневом, она вдруг поняла, насколько ждёт его звонка и внимания, и что просто не сможет быть с ним грубой и холодной. Плевать на эту гордость! Лишь бы только позвонил! И она будет ласковой и приветливой, только бы завлечь и добиться свидания. Стоит ли упускать такого сногсшибательного парня?! Часто ли в жизни выпадает такой шанс? Нет, надо действовать и заткнуть свою гордость куда подальше. Да, пусть у него нет чувств, и она лишь мимолетное увлечение, надо смириться, хоть клок урвать, ведь это вовсе не паршивая овца. Паршивец, конечно, но ведь лев, орел!

Спустя месяц Даша прекрасно всё поняла. И ей стыдно стало перед самой собой за то потраченное время и энергию на мысли о нем, за чувства, которые он пробуждал в ней совершенно незаслуженно. И всё-таки она не могла не думать о том, как забористо она отошьёт его, если все-таки он вздумает позвонить или заговорить с ней ещё раз! И с каждым прошедшим месяцем ее тон в фантазиях становился все ледянее, а формы отказа все жёстче и язвительные. Но увы, Никите так и не суждено было узнать, что заготовила для него конструктор Даша. Он так и не позвонил и не подошёл. И кажется, вообще забыл о ее существовании.


---------
Сноски:
[1] Отсылка к тексту пиратской песни из романа Роберта Стивенсона «Остров сокровищ»:
«Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведёт до конца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!»
[2] Имеется в виду рибонуклеиновая кислота (РНК).


Продолжение следует...