Русалье озеро. 06

Впрочем, Николай Семёнович Ахлебинов  на время позабыл  о жемчуге, любуясь красотой юной супруги и помня о том, что их уже заждались гости.  Подал Марии руку, после чего  они спустились к гостям.
Десятки глаз устремились к ним.
Князь Иван Алексеевич Гагарин, слывший  в уезде богатым барином и  владевший около четырёх тысяч  душ   мужского пола по всей губернии, которые ему приносили  ежегодный доход в девять тысяч рублей, понизив голос, сказал графу Николаю Степановичу Толстому:
- La mari;e doit ;tre la plus jolie fille dans cette journ;e sp;ciale
 (Ведь невеста просто обязана быт самой прекрасной девушкой в этот день). Но в её красоте есть что-то колдовское, несмотря на скромно опущенные долу глаза. 
Граф Толстой, владелец села Знаменское со ста тридцатью шестью душ, что находилась в сорока двух верстах от Тамбова, кивнул, соглашаясь с ним.
Их соседка по столу подполковница, вдова Мария Андреевна Яковлева, владелица более тысячи  душ в Калужской, Рязанской, Орловской, Тульской и Тамбовской  губерниях, язвительно произнесла, не забывая улыбаться жениху с невестой:
- Недаром говорится, что в тихом омуте черти водятся.
Переговаривались они между собой настолько тихо, что их никто не слышал, окромя, сидевшего рядом с подполковницей поручика Грудзинского, который был особой приближённой к ней. Имея в своём сельце Дмитровское всего три души, он ухаживал за богатой вдовой, хотя сердце его принадлежало  жене коллежского регистратора и «кавалера» Н.П. Сухотина -  Прасковье Прохоровне. Но у метрессы поручика здравствовал муж, да и  в своей деревне Благодать она  владела всего десятью мужиками.  Поэтому женитьба на ней не входила в его планы.  Вот и обхаживал подполковницу. А она  привечала красавца поручика с лихо закрученными усами и стройным станом. Правда  у него имелся соперник в лице  штабс-ротмистра Егора Ларионовича Болотникова  с  семнадцатью душами, тоже метившего заполучить богатую вдовушку. Нынче Болотников не присутствовал на свадьбе, так как находился на дежурстве.
- Не правда ли, Иван Иванович? – поощрительно улыбаясь,  подполковница обратилась  к поручику Грудзинскому, прервав его размышления и  ища  подтверждение своим словам. Красота невесты вызвала у неё обыкновенную женскую зависть.
Поручик собирался ей поддакнуть, но встретившись взглядом с глазами невесты, которые та подняла и посмотрела прямо на него, неожиданно осознал, что она слышала весь их разговор. Но как подобное  возможно с такого расстояния и среди гула голосов?!
Язык прилип к гортани. Грудзинский произнёс что-то невнятное.
Ласковость в тот же миг исчезла с лица госпожи Яковлевой. Недовольная его косноязычием, она отвернулась от своего кавалера.
Вслед за ней полетел насмешливый взгляд невесты, уголки губ которой чуть дрогнули в едва заметной улыбке.
Гости праздновали свадьбу молодожёнов. Веселились, разговоры не смолкали.
Сам хозяин дома был оживлён и весел, а невеста молчалива и неулыбчива.
 Юлия Левшина, недавно вышедшая замуж,  решила её разговорить.
- Конечно, после Москвы, жизнь в провинции может показаться скучной, но поверьте, это не так. У нас тоже устраивают балы в роскошном зале Тамбовского Дворянского Собрания. В кавалерах для танцев отбоя нет. В городе стоит  полк, и офицеры охотно танцуют со всеми желающими.
- Вы любите балы? – спросила невеста, изучающе глядя на Юлию.
- Не особо. Я больше увлекаюсь садоводством. В Тамбове почти у каждого дома имеется свой сад. В доме моих родителей в саду  растёт много цветов. Ирисы, пионы, флоксы, астры. Мама передала мне любовь к цветам. Букеты их целое лето стоят в комнатах — на столах, подоконниках, рояле.  Помнится,  отец  часто писал натюрморты с букетами цветов. Цветение в саду начиналось ранней весной. У южной стороны дома под окнами  моей  спальни  первыми появляются подснежники.  В самом конце апреля — начале мая в саду  зацветает черёмуха.  После черёмухи цветут вишни, сливы, яблони. Аромат неописуемой свежести каждый год наполняет сад и заплывает в комнаты через открытые окна и балконную дверь.  В саду  - фиалки, пионы, красные, словно кровь, тюльпаны, розово-голубая и белая сирень,  а ещё ирисы с  прямыми стеблями и саблевидными листьями  серебристого, с оттенком в голубизну, цвета. Изящной формы, прозрачный и неподвижный, как бы застывшим в своей причудливости цветок -  чем-то напоминает  вас.  Ирисы всегда казались мне немножко неземными созданиями.
А  вы, какие  предпочитаете цветы?
- Лилии и кувшинки.
- О, у нас в озёрах встречаются целые поля этих прекрасных растений.
- Я знаю, – улыбнулась Мария. - Ведь я родом из этих мест. Закончила Тамбовский Александринский институт благородных девиц, куда  принимались девочки дворянского сословия в возрасте от десяти до двенадцати лет христианского вероисповедания.  Мои покойные родители хоть и не могли похвастаться богатством, всё же наняли для своей единственной дочери - гувернантку, выпускницу института. Она научила меня всему тому, что требовалось для поступления туда:  умению читать и писать на русском и французском языках и решать задачи на сложение и вычитание.
- Меня тоже учили этому, арифметика  давалась с трудом, – с улыбкой вспомнила Левшина. – А что у вас вызывало затруднение, или вы преуспели во всём?
- Молитвы, – серьёзно ответила Мария. - Они казались мне ужасно скучными и занудными.
Начальница Института, вдова полковника Елена Александровна Кроун большое внимание уделяла  религиозному воспитанию и требовала от наших классных дам не пренебрегать оным. Иконы находились во всех классных комнатах и спальнях. Строгость во всём, даже в мелочах. Воспитанницам  запрещалось вешать над своими кроватями личные образки или портреты матерей и ставить на тумбочки туалетные принадлежности. В спальных комнатах не было зеркал (дабы не развивать кокетство) и комнатных цветов.
-Это тяжело, – с сочувствием проговорила Юлия.
-Однако, нас не лишали праздников. Разрешалось отмечать свои дни Ангела. Угощение присылали родственники. Именинница могла накрыть стол в комнате классной дамы и пригласить ближайших подруг. Мои именины закончились в тринадцать лет, после смерти родителей.
По воскресеньям мы находились в классных комнатах такое же время, как и в будни. В праздничные дни в класс не водили, а оставляли в дортуаре и разрешали выходить в коридор. В дортуарах стояли фортепьяно, можно было музицировать и петь. Привилегией самого младшего класса было разрешение по праздничным дням вечером бегать, играть и танцевать в коридоре или в зале. На Рождество  наряжалась ёлка. Украшали её лакомствами.
Из взрослых, помимо классных дам  и начальницы, были повара, судомойки, прачки, поломойки, портнихи, а ещё  горничные, помогавшие  одеваться, причёсываться, стелить постель. Старшие воспитанницы носили зелёные камлотовые платья с белой пелеринкой и передником из коленкора, младшие - коричневые платья. Никакой косметики и парфюмерии. В будни заплетали косы, в праздничные дни старшеклассницам разрешалось делать причёски.
Мы не могли покидать стен Института до его окончания.  Видеться с родными было можно раз в неделю в  зале в присутствии классной дамы. У меня из родни остались только дядюшка и двоюродный брат. Визиты братьев и других молодых родственников мужского пола не приветствовались.
От выпускниц Института требовалось  уметь толковать Евангелие, знать катехизис, давать эстетическую критику литературных произведений, владеть сравнительным анализом теоретической грамматики русского, французского и немецкого языков, писать сочинения на русском и иностранных языках, читать в подлиннике иностранную литературу, знать курс средней школы по истории, географии, естествознанию, решать квадратные уравнения, знать стереометрию.
- Выслушав ваш рассказ, поняла, что мне ужасно повезло получить домашнее образование, а не быть изолированной от семьи, – вынесла вердикт Юлия, с сочувствием глядя на Марию.