Второй Иняк - речка нашего детства...

    Если взять жизнь в нашем селе Мишкино за последние полвека и внимательно приглядеться ко всем аспектам, то обнаружить что-то оставшееся неизменным, прочным, устоявшимся - окажется совершенно невозможно. Всё изменилось – где кардинально, как,  например, во внешнем облике домов и улиц, где менее заметно – в окружающей природе. Это естественно – но не всегда радует.
Возьмем наш Второй Иняк. Разве таким он был сорок-пятьдесят лет назад? Нынешнее поколение людей - не только молодого, но и среднего возраста - никогда не видело этой речки в её лучшие времена – а надеяться на то, что все когда-нибудь изменится к лучшему, уже не стоит, нет к этому никаких предпосылок. И остаётся только вспоминать, какой была эта речка тогда – в годы нашего детства и юности...
Второй Иняк по сравнению с первым был менее доступен и поэтому более интересен, менее посещаем, но более значим, поход туда всегда был событием. И как театр начинается с вешалки, поход на Второй Иняк начинался всегда с самого пути к нему и отправной точкой на этом пути был пешеходный мост через Иняк. Все шестидесятые и начало семидесятых годов этот мост был здесь деревянным, представлявшим из себя треугольник из толстых бревен. Установили его здесь после того, как на Иняке устроили пруд, и вода значительно поднялась. До этого переходом с берега на берег служили пара длинных бревен, с нашитым поперек настилом из горбыля. Вот давайте с этого моста и начнём наше путешествие в прошлое,  по-быстрому перейдем речку – и в дорогу! Нас ждет Второй Иняк конца шестидесятых-начала восьмидесятых, самое красивое место в окрестностях райцентра, достаточно доступное, но, вместе с тем, и достаточно глухое, таинственное, безлюдное – таким оно, по крайней мере, представлялось нам и в семь лет, и в семнадцать, и таким же часто посещаемым было, что в детстве, что в юности, столько же радости и удовольствия доставляло...
    Дорога от пешеходного моста через Иняк поднимается по узкой тропинке в крутой склон Горы, сосняк на которой ко времени описываемых событий был еще совсем молод. Гора сейчас здесь на подъеме срыта на несколько метров, более полога, от главного «горба» здесь избавились, тогда же было трудновато забираться по этой тропинке. А движение тут было оживленным – жители Нововаськино ходили здесь каждый день. На самом верху тропинка раздваивалась – дорожка в Нововаськино уходила вправо, тропинка же на Второй Иняк шла левее, с каждым десятком метров отделяясь от нововаськинской дорожки всё больше и больше. Эта тропинка тоже имела свою историю. Сейчас земля на Горе в междуречье между Иняками брошена, густо зарастает молодым сосняком на радость грибникам, а тогда это были пахотные земли совхоза «Заря», который ежегодно засевал их, в основном, зерновыми культурами, реже – горохом, иногда оставляя землю под чёрным паром. Многолетних же трав здесь никогда не сеяли, поэтому Гора на всем её протяжении и вплоть до самого Второго Иняка каждый год осенью запахивалась. Запахивалась и тропинка, которую каждый год надо было протаптывать заново по зеленым всходам пшеницы или ячменя. Направление её зависело от того, кто весной, после того, как ушла с поля посевная техника, прошел к речке первым. Иной раз тропинка уходила в сторону, тогда до того места, где выходила она уже на проселок, что спускался в долину реки и никогда не запахивался – приходилось идти дольше. Иной раз кто-нибудь вообще так накуролесит зигзагами, пройдя здесь первым, что даже «выпрямлять» тропинку приходилось,  протаптывая её заново. А что делать? Не ходить же тут кругами потом всё лето...
    Пока  посевы дружно поднимались, радуя глаз уходящим к горизонту в обе стороны зеленым ковром, впечатления от прогулки по этой дорожке были одни – кругом простор, от горизонта до горизонта видно на десяток километров, вдали за речкой сплошная стена леса, над головой бездонная синева неба, с которого льются трели жаворонков. Потом, уже во второй половине лета, когда пшеница или ячмень вставали в полный рост, начинали колоситься, понемногу желтеть, готовясь вскоре с благодарностью отдать своё налитое энергией жизни зерно взрастившим их людям – тогда путешествие по этой тропинке вызывало уже другие чувства! Зерновые-то вымахивали так, что были выше роста юных путешественников! И ничего, кроме этих густых зарослей заколосившейся массы, вставшей здесь трудом и волей человека, вокруг узкой тропинки уже не было, никаких уже горизонтов не видно, никакого простора нет, только стена хлебов вокруг.  Она – и небо над головой! Гуськом, едва не наступая друг другу на пятки, пробираются юные рыбаки когда большой, когда маленькой компанией по узкой тропинке, петляющей по этому огромному полю, которому, кажется, никогда не будет конца. И вдруг – просвет в стене уже начинающей желтеть пшеницы! Вот он - выход на проселок! А отсюда уже весь Второй Иняк, как на ладони – вон и Нововаськино видно, вон в другой стороне березовая роща, за ней уже и Марий-Олык. Весело, вприпрыжку, уже и не гуськом, а гурьбой – вниз, к речке...
    Второй Иняк – речка не большая, но и не маленькая. Где она начиналась, нас тогда не интересовало. А то, что сливается она с нашим Иняком в месте, которое так и зовется – Слиянием – и что это место находится там, где кончается Гора, крутым круглым склоном спускаясь в долину уже слившихся в одну речек – это мы знали, и кое-кто там даже бывал на рыбалке с отцами или старшими братьями. Но непосредственно те места, что имели для мишкинских детей и подростков значение на этой речке – были невелики по протяженности, не более километра с лишним, тянулись они от высокого каменного обрыва (звали это место Камнями), что расположен в нескольких сотнях метрах выше Нововаськино – и до Марий-Олыка. Вот эти места – самые красивые, живописные, с перекатами и омутами, с берегами, заросшими черемухой и ольхой, с аккуратными чистыми полянками между деревьями – вот это и был «Второй Иняк» в понимании тогдашних посетителей его, приходящих сюда из Мишкино, причем не только детей и подростков, но и взрослых рыбаков. Ни ниже Нововаськино, ни выше Марий-Олыка редко кто ходил, только самые заядлые «корифеи» (из взрослых рыбаков, конечно) искали там новые места для рыбалки. Подрастающему же поколению те места интереса не представляли - далеко, глухо, да и природа не так живописна, как  здесь – от Камней до мочального пруда и Марий-Олыка, который в те годы был достаточно обитаем, в каждом из десятка домов жили люди, отсюда ходили на работу в Мишкино, в школу, они же выкашивали и все подходящие для этого места и по берегам, и по оврагам, и по лужайкам – благодаря этому на Втором Иняке не было того бурьяна, каким зарос он в последние годы, все было, как подстрижено, как на хорошем газоне в городском парке. Да это и был настоящий  «природный парк». Вдоль всей речки шла проселочная дорога, делившая долину на две части – слева к ней примыкали стоящие стеной созревающие хлеба, справа же вплоть до самого берега или деревьев, растущих по этим берегам (там, где речка, петляя, убегала в заросли) было все выкошено на сено, аккуратные стожки которого стояли то тут, то там. Периодически проходило стадо, пощипывая вновь поднимающуюся травку, поэтому она и не вырастала вновь, всегда густым, но коротким зеленым ковром покрывая берега Второго Иняка. Ходить по такому ковру было одно удовольствие – и так было везде, даже склоны оврагов были выкошены, травой дорожили, сена всегда не хватало, так что косили везде, где это было возможно. И нигде по берегам и полянкам не было ни одной свежевырытой ямы, никому в голову не приходило тогда возить на свои огородные участки землю отсюда. Во-первых, и техники у людей своей еще почти не было, во-вторых – и это главное – это были все сенокосные участки, имевшие своих владельцев, как тут копать? Кто бы мог подумать тогда, что пройдет определенное количество лет и всё изменится, да так, что и представить было нельзя. Давно уже здесь не косят траву, некому, да и незачем, не пасутся стада – вот и заросли все берега реки густо бурьяном в полметра высотой и более, на живописных ранее полянках и популярных местах отдыха – безобразные, тоже зарастающие бурьяном, котлованы. Уф-ф... Не хочу даже думать об этом – настолько разительны контрасты тех картин Второго Иняка из детства и юности с теми, что встают перед глазами сейчас. Нет, лучше не сравнивать, лучше снова предаться воспоминаниям о том благостном времени, когда поход на Второй Иняк был приятен во всех отношениях, гарантированно принося радость от общения с ним.  Давайте вместе окунемся в атмосферу Второго Иняка  конца шестидесятых-начала семидесятых, пройдемся по его берегам, послушаем соловьев в цветущей черемухе, с камешка на камешек перепрыгнем речку у Большой ивы, поднимемся к лесу вдоль глубокого оврага, постоим на опушке у старых окопов военно-спортивного лагеря тридцатых годов, где в то время местное отделение ОСОАВИАХИМа готовило призывников к будущей службе в Красной армии,  спустимся вновь к реке, пройдем уже по этому берегу по тропинке, что ведет от Нововаськино к мочальному пруду, и по которой ежедневно оттуда ходят по ней люди на работу на этот пруд, где заняты вымачиванием лубка и драньем мочала с него – остановимся у знаменитого родника под крутым заросшим склоном, напьемся вкуснейшей воды из него, зачерпнув воду самодельным ковшиком (не было года, чтобы у этого родника не имелось ковшика – всегда с краю стоял на камушке), пройдемся по большой поляне мочального пруда со стоящей с краю избушкой сторожа и длинными вешалами из жердей для сушки мочала, перейдем по плотине пруда вновь на правый берег и не спеша, где по хорошо укатанной дорожке, а где просто по берегу – там, где дорога, выпрямляя его изгибы, идет прямо – побредем не спеша к Марий-Олыку, по пути навещая все более-менее интересные омута и перекаты. Впрочем, выше пруда перекатов уже нет, вода поднялась, перекаты начнутся теперь только у самого хуторка. Вот, кстати и он – только овраг перейти. Маленькие домики в улицу-односторонку одним концом упираются  в подступающий от реки лес, другим уходят к закатному солнцу –  Марий-Олык тогдашних лет не имел палисадников, дома стояли в один ровный ряд, деревьев между домами практически не росло – так, одно-два. Лес и так тут везде – зачем его еще рядом с домами разводить? Вот и весь наш маршрут – его краткое описание. А сейчас давайте пройдем по нему снова – уже останавливаясь почаще на памятных местах, подышим чистым прозрачным воздухом, вспомним и то, и это, разожжем костерок, закинем и удочку, вытащим из омутка трепещущего голавлика, порадуемся своему трофею и вновь не спеша побредем дальше. Давайте сделаем это осенью, так примерно в конце сентября, когда листья еще не опали, но уже забагровели, налились золотом и медью, предвещая скорое завершение вечного цикла природы в её ежегодном умирании и рождении вновь. Второй Иняк в те годы был красив всегда, в любое время года, но осенью – на особицу. И  удивительна была вода в это время на Втором Иняке  – она становилась прозрачной до кристальной чистоты, сквозь неё было видно до самого дна, до самых, устилавших дно, листьев. И тихо – очень на Втором Иняке  было тихо. Никаких звуков – птицы уже не поют в эту пору, лишь каркнет когда ворона, или прошуршит по берегу по сухим опавшим листьям серо-желтая толстая полёвка, быстро шмыгнув из под ног человека в свое немудреное жилище. Хрустнет ветка под ногами, булькнет скатившийся  в речку камешек с тропинки – и вновь тишина, просто абсолютная, оглушающая тишина, нарушаемая изредка хлопаньем крыльев диких уток, собравшимся к перелету в дальние края...
Да, хорошо бывало на Втором Иняке осенью, хорошо! Да разве только осенью? Всегда было хорошо! Весной здесь все берега утопают в черемуховом цвете, дурманящий её запах наполняет всю долину реки. Это время – лучшее для рыбалки! А рыба была. Сорожка, окунь, голавль - да и щука водилась приличных размеров. Но главная рыба Второго Иняка – сорожка. Во время цветения черемухи её можно было поймать на реке везде, куда ни кинь крючок с наживкой, которой тогда был ручейник, такой червячок в домике из придонного мусора. Ручейника много водилось в речке. Достанешь из воды любую коряжку, ветку – а по ней десятки этих ручейников ползают. Вот и хорошо! Выберешь из них кандидата размерами побольше, поупитанней, вытащишь его за крепкую черную головку из домика, насадишь на крючок – и в воду! Не успеет поплавок замереть возле веток кустарника, которым зарос противоположный берег и куда закинул ты сейчас свою удочку – поклевка! Сверкнув на солнце серебристым бочком, трепыхнувшись  в секундном полете – трофей в руках рыбака! Сорожка! Хорошая, мерная, стограммовая сорожка с красными глазами и серебряной чешуей – вот главная добыча в то время. Но не только. Нет-нет, да и голавль – иной раз даже  и крупный – резко утянет поплавок под воду, да и окуни, если нарвешься на стайку – тоже клюют неплохо. Все любили ручейника, никакой другой наживки не требовалось, а его в реке было везде в достатке.
    Отвлекся, однако... Давайте вновь вернемся к той компании юных рыбаков, что в начале повествования веселой гурьбой спускались по проселку к речке. Вот и берег. С чего же начнут они свой сегодняшний день на реке?
Там, где спускающаяся с Горы проселочная дорога – а она неизменна здесь с шестидесятых годов – выходит на дорогу, что идет от Нововаськино вдоль речки к пруду и далее к Марий-Олыку – вот там и начиналась всякий раз очередная рыбалка. Берег здесь высокий, крутой, обрывистый, под  ним всегда росла молодая поросль ольхи – это было главным местом, откуда все вырезали себе удилища. Тут же хороший омут, сужающийся в небольшую протоку, к середине лета сплошь зарастающую камышами, за протокой ниже – вновь два омутка. Клевало везде! А на противоположном берегу – сплошные заросли, главным деревом которых была родная сестра Большой ивы, той, что стоит на самом известном сейчас на Втором Иняке месте. Это дерево так же огромно, еще  две таких же старые ивы стоят и у Марий-Олыка. Эти четверо старых деревьев – старожилы Второго Иняка и ровесники между собой. Сколько им лет? Ученые, наверное, могли бы сказать точно,  мы же можем только гадать. Много, в общем, не одна сотня, наверное...
    Поднимаемся чуть выше по речке, вот и первый перекат, можно перейти на тот берег. Здесь на коротком отрезке нет зарослей, поле спускается к самому берегу. Много лет подряд совхоз «Заря» засаживал здесь три-пять гектаров капустой, поливая её прямо из реки, где выше переката устроил небольшую запруду, откуда воду на поле подавали насосом с бензиновым двигателем. Кочаны вырастали большими, урожаи всегда были хорошими. Совхоз ближе к осени нанимал сторожа, тот ставил шалашик на краю поля и береговой уремы под калиновым кустом, коротал там длинные осенние ночи до тех пор, пока в конце сентября-начале октября капусту с поля не убирали.
    Выше этого места, если идти по тому берегу, на реке был большой омут, он есть и сейчас, но форма его уже другая, да и помельче здесь река стала. Напротив от поля с капустой в береговые заросли черемухи и ольхи полуостровком  входила поляна, на краю которой ближе к реке росла  раньше большая береза – место было приметным, обжитым молодежными компаниями «отдохнуть на природе». Вообще, береза на берегу Второго Иняка редкость, эта была, скорее всего, единственной. К середине семидесятых это дерево было уже старым, оно в одну из ветреных осенних ночей рухнуло вдоль реки, постепенно и ствол, и ветки сгнили, рассыпались в труху, сейчас и места, где оно стояло, уже не найти. Да и полянка вся заросла, её так же, как и другие места, ископали огородники – никакой былой красоты от неё не осталось... 
    Дальше речка журчит длинными перекатами, время от времени сменяемыми местами чуть глубже, но на омутки не претендующими. И так до самого известного омута, на краю которого и стоит достопримечательность Второго Иняка - Большая ива. Место это сейчас на Втором Иняке популярно – целый проселок туда пробит. И если про сам омут можно сказать, что он практически не изменился – такой же большой, так же с одного края зарос кувшинками, имеет такое же каменистое дно, так же заканчивается перекатом, где каждое лето устраивают переход на тот берег, перекидывая с камня на камень жердины, берег его с этого берега так же крут, а с противоположного так же зарос весь лесом, где черемуха все еще на первом месте – то о большой поляне, образованной излучиной реки в этом месте, так не скажешь. Изменилось, увы, тут всё! Раньше был здесь настоящий газон из короткой густой травы, ровный, как скатерть. Теперь же – изрытый котлованами, заросший бурьяном дикий пейзаж, сквозь который наезжена дорога к огромному дереву, стоящему на самом краю обрывистого берега – Большой иве. Изменилась и она – и тоже не к лучшему. Года четыре-пять назад ударила в дерево молния, одно из больших разветвлений дерева надломилось, упало, сейчас его убрали, распилив, а сама Большая ива стала какой-то согбенной, кособокой, потерявшей всё свое величие – одним словом, подошла и к ней старость, которая, как известно, не радость...
    В этом большом омуте раньше хорошо ловились сорожка и голавль. Сорожки на Втором Иняке массово уже нет – и давно нет – а вот голавль в последние годы понемногу стал разводиться, видно, как стайками ходит он не только здесь, но и в других местах по реке.  Больших особей, правда, не видно. Раньше ведь как было – если тихонько (голавль рыба осторожная!) подкрасться к любому омуту на Втором Иняке, заглянуть с крутого берега вниз – обязательно увидишь одну-две стайки голавлей, стоящих или посреди омутка у самой поверхности воды, или деловито, друг за другом шарящих вдоль берега – тоже у верхней кромки. Вода чистая, рыбу хорошо видно! В каждой стайке – два-три особо крупных, с хорошие поленья – экземпляра! Спинки темные, нижние плавники красные, хвост черный, лбы широкие, бока с крупной чешуей серебристые – красивая рыба голавль, красивая! Самая красивая по нашим местам, и самая осторожная, поймать её – хорошего размера, не мелочь! – сумеет не каждый. И еще она... самая невкусная! Вот так подшутила природа – да, гастрономические качества голавля ниже всякой критики. Ну, ладно, разве это главное? Зато сколько чувств, сколько эмоций было, если удавалось вытащить такого красавца из речки. В середине восьмидесятых годов крупного голавля здесь было много, хорошо ловили – конечно, не случайные люди, пришедшие на речку «червяка помочить», а мастера, вроде дяди Саши Саликова или Василия Ивановича Иванова, или Арсения Шуматова – те уж без улова бывали редко. Потом рыбы стало всё меньше и меньше, Второй Иняк потерял популярность среди любителей посидеть с удочкой, мишкинские рыбаки «переориентировались» на колхозные товарные пруды с карпом, благо к тому времени у всех уже появилась своя техника, расстояния стали не помехой...
    Начиная от этого омута с Большой ивой и до самого мочального пруда речка течет в густых зарослях ольхи и черемухи, сплошь увитой диким хмелем. Не знаю, как там сейчас, давно не бывал, а в старые времена метрах всего в сотне-другой выше были два омута не очень большие, но глубокие. Знали про них  не все, а только те, кто ходил сюда на речку постоянно и много лет. Рыбу здесь ловили не только летом, но и зимой, это было одно из самых «добычливых» мест. Окунь ловился мерный, от ста грамм и выше. Бывало, что попадались и «горбачи» грамм по триста. Временами мормышкой с насаженным на неё мотылем соблазнялся и двухсот-трехсотграммовый  голавлик, а то и его полукилограммовый собрат – это было событием.
    Поднимаемся к пруду – это место на Втором Иняке было и его «географическим» центром, и «социальным», поскольку здесь велась производственная деятельность, это было самое оживленное место на всей реке  – всё лето шла работа, сюда везли машинами ежедневно во время «соковой компании»  липовую кору (лубок) с лесных делянок, замачивали её в большой старице, потом вынимали, обдирали мочало, сушили его на длинных вешалах, собирали, вязали в подобие снопов, вновь грузили на машины и перевозили на склад промкомбината. И лишь только после того, как уже ближе к концу осени отсюда было вывезено последнее мочало – только тогда пруд пустел, люди покидали его, место становилось глухим и безлюдным. История этого пруда связана с артелью «Победа», ставшей затем основой для возникновения в Мишкино промкомбината. Лубок – липовая кора - тогда был сырьем почти стратегическим. После его вымачивания в воде с него сдирали мочальное лыко, изготавливали из мочала различные изделия и отправляли их по всей стране. А сам лубок шел на строительные нужды населения – крыши из этого лубка продержались в Мишкино до начала семидесятых годов. Здесь, на Втором Иняке,  с краю большой подковы-излучины и устроили пруд, а воду за ним по искусственной мелкой протоке пустили ко второму концу излучины. Образовалась старица, в ней и стали вымачивать  лубок. Через новую же протоку устроили мост, по которому машины заезжали на большую поляну, что стала теперь производственной площадкой, где и совершали все работы по подготовке сырья к замачиванию, затем к обдирке с него мочального лыка и последующей сушке на вешалах.  В пятидесятые годы на этой поляне вообще была даже устроена лесопилка, приводило в действие которую не электричество (которого тогда и в Мишкино-то не хватало, так как поступало оно только от Камеевской ГЭС), и не бензиновый двигатель, а... сила пара!  Настоящая большая паровая машина стояла там под навесом. Говорили, что это был бывший паровоз, только уже без колес. Как бы там ни было, но лесопилка работала, исправно распиливая бревна на липовые, березовые и осиновые доски. Наше поколение этой картины уже не застало, лесопилки там в шестидесятые годы уже не было. Для нас, мишкинских детей, этот пруд был хорош тем, что появилось место для купания. В теле плотины была проложена труба большого диаметра для стока воды, которая тяжелой струёй падала с высоты пары метров и быстро вымыла под собой достаточно глубокий котлован, который со временем расширился до довольно больших размеров. Место для купания было идеальным! И с высокой плотины можно было в воду прыгать, и через трубу по струе воды скатываться, и понырять в пенном водовороте под ней – часто тогда мы сюда приходили купаться. Еще один плюс – нет никого, весь водоем наш, никто не мешает. Сейчас там, конечно, все изменилось до неузнаваемости...
    От пруда до Марий-Олыка по реке мелких мест с перекатами уже нет, вода поднялась, берега здесь уже были заросшими только с того берега, с этого же ловить можно было везде. Через сотню метров начиналась большая излучина, образовавшая с этой стороны большую поляну. Называлось это место «Подковой». Там была карда для скота, место посреди её было выбито до пыли, а в северной стороне излучины, на повороте, был островок. Потом протока между ним и этим берегом со временем забилась, заросла, островок исчез. А интересно было – был свой остров маленький на реке, можно было играть в Робинзона Крузо, мы там любили бывать. На этой излучине летом во множестве водился среднего размера голавль, ловилась на живца и щука. Весной, когда цвела черемуха, здесь повсеместно клевала сорожка – хорошие были места для рыбалки. Мой одноклассник Сергей Кидалашев – бывший достаточно опытным рыбаком уже в школьные годы – поймал здесь как-то летом в середине семидесятых голавля весом в полтора килограмма. Еле вытащил! Вот какая рыба водилась тогда на Втором Иняке...
    Ближе к Марий-Олоку снова стали появляться перекаты, были здесь и омуты.   Вообще, это одно из самых красивых мест на реке – окрестности Марий-Олыка! Только березовая роща с расположенным внутри неё кладбищем чего стоила. Увы, время не пощадило и её, много берез с западного её конца несколько лет назад заболели, засохли, потом стали падать - прямо между могил. Но тогда роща была в самой своей красоте.  Никакого подроста, никакого бурьяна между деревьями – ровные зеленые лужайки, могилы со штакетной оградкой – и березы...  В те годы сюда часто приходили компаниями те, кто родился и вырос в этой маленькой деревеньке, имевшей, между прочим, очень интересную историю. Приходили к своим старикам, всё еще жившим здесь, устраивали в этой роще семейные праздники, где были представлены все поколения – от внуков до бабушек. Взрослые не прочь были выпить-закусить, дети устраивали игры, беготню, старожилы скромно-чинно сидели кружком, пили чай из самовара. Марий-Олык  дожил до начала восьмидесятых, последняя его жительница прожила тут до середины лета 1983 года уже совсем одна, звали её Шымалче Кониевна Русекова. А через пару лет на месте этой бывшей деревеньки только несколько редких столбов от  изгородей и напоминали о том, что здесь когда-то жили люди...
    Да, Второй Иняк имел славную историю! Это было самое красивое место в окрестностях нашего районного центра Мишкино, самое доступное. И порыбачить здесь можно было, и покупаться, и с компанией  друзей или родственников вечер здесь провести. Увы, всё в прошлом. И если сама речка осталась почти такой же – журчит вода на перекатах, берега так же заросли черёмухой и ольхой, омута так и зовут закинуть в свои спокойные воды удочку в надежде на хороший трофей – то окрестности речки уже совсем не те. Поле, которое раньше засевалось до дороги, что шла вдоль речки, брошено, зарастает сосенками и всем остальным прочим, что долетает сюда ветром семенами и заносится птицами, а полянки вдоль речки все сплошь в бурьяне по пояс, да в котлованах, оставшихся от «землеройных» работ мишкинских огородников, что машинами возят отсюда землю каждую весну для своих грядок. Нет былой красоты у Второго Иняка, нет, да и, скорее всего, уже и не будет. А жаль, жаль… Но пусть хоть в нашей памяти он останется таким, каким был ещё тридцать-сорок-пятьдесят лет назад. Речкой нашего детства…