Машук

Стоило один раз сказать вслух об очередной поездке в санаторий, как тут же все гаджеты плеснули рекламой. Одна из Пятигорска, — я отдыхал там в прошлом году. Куда именно ехать, я ещё не решил. Посему пора совершить ментальное путешествие, а начать можно, используя прошлый опыт.

Шёл пятый день моего санаторного отпуска в Пятигорске. Среди всех прочих процедур врач прописал мне радоновые ванны. В лечебницу нас возил автобус, на его боковине ядрёными буквами написано «МАШУК». После процедуры все кефирники, — так зовут местные отдыхающих на курорте, — собирались у кафе «Канатка», чтобы ехать обратно. Именно отсюда начиналась тропа на верх горы Машук. Канатная дорога закрыта на ремонт, и это прекрасно. Меньше народу — больше кислороду, так мы в детстве говаривали. Я предупредил водителя, что обратно не поеду. Слегка возбуждённый от предстоящего восхождения, вышел на тропу Бернардацци.

Двести лет назад братья Бернардацци построили монумент на горе Машук в честь визита персидского принца, — он приезжал в Россию с искупительной миссией после убийства Александра Грибоедова в Тегеране. Для незатруднительного ходу из тропы сделали серпантин, позже установили 50 скамеек для отдыха. В наше время тропа сильно выровнялась и оползла, серпантин можно увидеть только на старых картах. По левую сторону вплотную к дорожке росли деревья, а справа за кустарником я увидел небольшое открытое пространство.

— Здесь неплохое место, чтобы вскрыть два стула, — мелькнула мысль.

Авторы романа «12 стульев», явно заливают, когда пишут, что Остап Бендер и Киса Воробьянинов затащили стулья на вершину горы. Особу, приближённую к императору, точно хватил бы удар от нетерпения. Ибо высота Машук 994 метра, а по склону надо подниматься около двух километров.

Я с детства любил ходить по тропкам. Правда, они все горизонтальные, но это как посмотреть. Ведь планета наша круглая. Нужно просто откинуть тело чуть назад, и вот ты уже огибаешь Землю. Желательно мысленно, углубившись в себя. Глаза же всё норовят оценить реальность этого мира. В ней так много непонятных предметов, что закопаешься. Начнёшь доискиваться — почувствуешь себя умным. А это первый признак, что ты дурак. Поэтому нужно чередовать, ибо при слишком успешном познании действительности может затухнуть (что именно может затухнуть, я тогда не мог сформулировать), что-то важное внутри меня. Я это знал ещё в первом классе. Может быть, слово «знал» не совсем подходит, но не суть. Сегодня-то могу сформулировать, но сразу мысль прилетает:
— Да ну на фиг! Пусть лучше это важное останется внутри, не пришпиленное кусочками слов к формулировке, как бабочка в альбоме.

Тропинка вдруг резко рванула вверх зигзагом, появились камни, низкорослые дубки остались внизу, кустарники поредели, подул ветерок. Летом здесь, наверное, очень красиво. А сейчас, в начале апреля, голые ветки кустов конфузливо отбрасывают на землю причудливые тени, похожие на гигантских пауков. Погода сегодня тёпленькая, припекает солнышко, редкие облака скопились где-то там, в районе горы Бештау. В Питере между тем ходят в куртках и пускают изо рта морозный пар. Наконец-то стало видно полностью скалу с изображением Владимира Ильича Ленина.

Поле гражданской войны ростовский художник Николай Шуклин написал маслом портрет Ленина (15x20), ниже красную пятиконечную звезду и надпись «СССР». В 1942 году гитлеровцы пытались уничтожить портрет. Что они только не делали: стреляли из автоматов, забросали грязью, закрасили побелкой, стреляли из артиллерийских орудий, заложили взрывчатку, но взорвать не успели. В начале нового века уже наши вандалы закрасили лицо Ленина чёрной краской. По отношению к памятникам коммунисты времён Советского Союза и сегодняшние антисоветчики прямо братья родные.

От быстрой ходьбы стало жарко, футболка прилипла к спине. Надо будет на камушках посидеть, остынуть. Миновав скалу с изображением вождя мирового пролетариата, я поднялся на горку. Лет сто назад здесь была беседка под названием «Полдороги», где предлагали гуляющим прохладительные напитки. На открытом пространстве гулял ветер, приплывшие от Бештау тучки периодически закрывали солнце.

Спину пробрал лёгкий озноб, будто я ногтями пробороздил по стене с обоями. Я в детстве таким методом с жарой боролся. Помогало. Отдых отменяется, не хватало ещё, чтобы просквозило. У меня намечены планы попасть на Эльбрус и Чегет, и ещё в Бештаугорский монастырь, но уже своим ходом. Хотя там и серпантин, но идти надо 11 километров на высоту 890 метров. Представил возможные последствия простреленной спины и припустил по тропе, будто спасаясь от погони.

Вскоре догнал женщину: на вид ей лет сорок, одета в куртку с капюшоном, за спиной у неё рюкзак, в карманчиках оного бутылочки с водой. Готовилась к восхождению, не то что некоторые. Минут пять мы шли вместе, разговорились. Оказалось, она приехала в санаторий из Череповца. Сразу вспомнились слова Яшки-артиллериста: «Земляки!» Я похвастал, что в Череповце живут две мои одноклассницы и одноклассник. Мы подошли к очередным скалам, тропинка взлетела слишком круто. Пришлось, цепляясь за камни, принять позу отца Фёдора из романа Ильфа и Петрова. Правда, он карабкался по отвесной скале, да не суть. Я протянул руку курортнице, она помедлила секунду, но от помощи не отказалась. Потом мы фотографировали друг друга, горы и окрестности Пятигорска. Там по земле время от времени перемещались тёмно-синие пятна, — это бегущие облака заслоняли солнце. Среди всех гор Кавказского хребта особенно привлекал внимание ослепительно белоснежный Эльбрус с двумя вершинами. Я распрощался с землячкой и ускорил восхождение. Ветер усилился. Чтобы перевести дух, мне хватало пять—семь секунд. Дольше нельзя, ибо из-под кепки на лицо стекал пот, футболка была уже полностью мокрая, не поместившаяся на спине влажность уже изрядно орошала ложбинку, ту, что ниже пояса. Тишину нарушало моё учащённое дыхание, ноги чуть подрагивали при очередном броске с камня на камень. Всё ближе и ближе красная телебашня на фоне белых облаков и голубого неба. Вокруг меня раскинулись субальпийские луга, — так в интернете написано. Но увы, я пока вижу только голые ветки низкорослых кустарников и кучи разбросанных каменей. Кое-где пробивается зелёная травка. Ещё сотня метров и цель достигнута, — я на горе! Глянул на часы — весь подъём занял 40 минут. Прошли ещё томительные две-три минуты, пока я не нашёл укромное местечко под развесистой сосной, куда не проникал  ветер.

Через 10 минут я обошёл несколько смотровых площадок. Сувенирные лавки и кафешки  закрыты, народ словно вымер. Неужели злой дух Машук поглотил всех, кто забрался на гору? — вспомнилась прочитанная вчера легенда. Я ещё полюбовался красотами гор Кавказского хребта и завис на площадке «Перекрёсток дорог». Арт-объект представляет собой полтора десятка столбов, на которых прибиты дощечки с названиями городов. Многие надписи сделаны наспех, но попадаются и аккуратные. Видимо, туристы привезли уже готовые дощечки. Идею администрация канатной дороги позаимствовала, скорее всего, у персидского принца, в честь которого построили монумент. Сегодня на этом месте огромный зелёный барабан, на который наматывается трос канатной дороги. Шестнадцатилетний принц поднялся на Машук и собственноручно написал арабской вязью на бумаге отрывок из поэмы Фирдоуси «Шахнаме»:

Брат! Этот мир никому не достался! Привяжись сердцем к создателю мира!
Не полагайся на мирское царство, за спиной которого рождено и убито много лиц, подобных тебе!
Слава доброго дела, оставленного человеком, лучше, чем оставшийся дворец золотой!

На монументе укрепили каменную доску со скопированным автографом принца, русским переводом и надписью: «Хосров-мирза. 1244».
Мощно! И это в шестнадцать лет! Наши современники, кроме названия городов, позволяют себе рекламировать свои кафе и рестораны. Правда, надписей типа: «Киса и Ося были тут» нет. Уже слава Богу.

Спускаться я запланировал по тропе-серпантину. Асфальтовая дорога проложена по лесу в тени деревьев. Идти комфортно, я бы даже сказал скучновато. Повеселили велосипедисты. Парень лет восемнадцати энергично крутил педалями, второй отставал метров на тридцать. Судя по всему, не «надеть ему лавровый венок», — до вершины осталось совсем ничего. Вдалеке показался третий. Подойдя ближе, я заметил, что он дышит тяжело, лицо красное от усилий. Видимо, его судьба — «ползти на запасные пути». Но ребята молодцы! Длина этой дороги около четырёх километров. Зачётная тренировка. Наконец-то показалось кафе «Ель», где я отметил успешное восхождение. Уличная терраса устроена оригинально. Столики и стулья расположены на деревянном помосте среди растущих деревьев, и огорожены заборчиком. Стволы елей около полуметра в диаметре так и зазывают обнять их. Раскидистые лапы зелёным потолком накрывают, а кое-где и щекочут посетителей. Отсюда открывается прекрасный вид на горный массив.

При спуске я занимался ещё одним любимым делом — думал. Возникли ассоциации. Наша жизнь как гора Машук, подъём и спуск. В молодости мы возбуждены будущими открытиями, получаем удовольствие от общения с себе подобными, в зрелости работаем до седьмого пота, добившись успеха, можем позволить себе сбавить жизненные обороты и наслаждаться всем, что приготовил нам этот мир. «А потом начинаешь спускаться, каждый шаг осторожненько взвеся». Никуда не надо торопиться. И хорошо, если обувь удобная, а дорога ровная и не обледенелая, сверху не падают камни, а на обочине стоят скамеечки, где можно углубиться в свои мысли. Понять что-то в себе. А за познанием себя следует познание всего. Это мало кому удавалось. Впрочем, какие наши годы...