Сеновал и баня

Не изба в заброшенной  деревне.
А чужая квартира на зиму.
Ночами не спится.
Не леса гудят.
Не ветер свистит.
Не вязы за окнами, а чужие дома и в них чужие люди.
Ночью совсем рядом не спит, а стучит колёсами длинных товарных составов железная дорога.
Не вскрикивает она нынче, молча стучат колёса.

 А мне в чужом доме видятся удивительные картины воспоминаний.
Первый курс. Все студенты разные. Кучкой обособленной городские.
Деревенские сами по себе. Одна из них крепкая, сбитая фигурка приехала в тельняшке с гармошкой через плечо.
Другая в рыжих конопушках на лице с огромными глазами всё сидит на парах и вяжет   что-то.
А спроси её, на любой вопрос ответит.
Первые каникулы.
-Поедешь со мной в деревню к бабке? - спросила Нина в конопушках.
И поехали вдвоём на электричке. Вышли на какой-то станции.
Надо бы ещё на чём-то ехать. Но не на чем. Пошли пешком.
А тракторок   впереди  трясётся с двумя трактористами.
- Подвезёте? – спросила Нина.
- Подвезём!- ухмыльнулись трактористы.

В кабине   тесно.   И свернул трактор к стожку.
Нина быстро смекнула, что не туда едут, шепнула:
-Как трактор остановится, выпрыгивай.
И убежали мы до деревни.
Может, ничего худого бы и не было. Но так, для страховки, убежали.
Улыбаюсь я, вспоминая.
На мне  трепещется на ветру шёлковый полушалок с алыми розами и жёлтыми кистями. Уже тогда  к Малявинским краскам. Не пройду мимо расписных платков и шалей.
Не помню, как встретила нас Нинина бабушка.
А утром я пошла по серой и холодной деревеньке.
Серые избы. Деревянные настилы на земле.
И попался мне навстречу   паренёк. Крепкий черноволосый. Мы поздоровались. Оказывается, он тоже приехал на каникулы. В том же университете учится, только на  физмате.
Холодно, до дрожи.
Шёлковый полушалок не спасает.
- Пошли на сеновал, - предложил паренёк.
Сеновала я никогда не видела и полезла вслед за парнем по высокой лестнице.
Душистое сено было везде. Только посередине стоял маленький стол и табуретка.
Наверное, здесь паренёк читал или чай пил.
И мыслей в голове не было, что нехорошо делаю.
Я даже позавидовала Володе, что у него есть такое укромное пространство для уединения.
Сесть можно было только на сено. Парня я сразу  предупредила , что проводили мы в армию недавно нашего товарища.
И ещё договорилась, что если встретимся случайно в университете, то словно и не знаем друг друга.
Это была короткая экскурсия на сеновал. Угрызения совести меня не мучали.
Нина спросила, не пойду ли я в баню.
В деревенской бане я тоже не была. Конечно, как пропустить такое ?

 И вот помню в парном полумраке две деревенские девчонки, русоволосые , краснощёкие решили мне, городской пигалице, преподать такое испытание.
Ничком лежала на полке. В два берёзовых веника хлестали меня крепкие девки и приговаривали:
- Чем грешна? Признавайся!
Я покорно отвечала:
- Не грешна я.
И чтобы отблагодарить их за жар бани и испытание берёзовыми вениками, я подарила одной из девиц шёлковый полушалок с розами, самое дорогое, что было у меня в то время, что купила на стипендию.
Когда мы  вернулись в  город, то при встрече Нина передала мне слова своей бабушки:
- Больше  эту девку не вози!
А Володю я увидела, когда он спускался по самой главной широкой лестнице нашего вуза, а я поднималась наверх.
Конечно, мы узнали друг друга, но не поздоровались.

И почему-то это запомнилось до моей старости и вызывает тепло.
Как молоды мы были.
Нина стала писательницей, я журналистом и учителем, поработала в городской библиотеке, где Пастернак встретил своего главного героя доктора Живаго.
А потом меня и мою семью поглотила на десятилетия Вологодская глубинка, где жив был и живёт вологодский говор, обычаи.
А жители верили в лешего, домового, баннушко, овинушко.
И заманили меня вологодские леса да болота с чистыми небесными озёрами.