Олег и борьба за жизнь

Впервые Олег ощутил резкие трудности с мочеиспусканием в октябре 2014 года. Симптомы появились внезапно — будто что-то внутри дало сбой. Он не сразу связал это с чем-то серьёзным: списал на переохлаждение или возраст. Но тревога осталась.

В тот день он пришёл на презентацию продукции международной корпорации «Фохоу». Зал был полон, по рядам проходили женщины с подносами — угощали гостей чаем из китайского кардицепса. Говорили о древних рецептах, о чудесных исцелениях. Олег сидел, слушал и вдруг поймал себя на мысли: «А ведь это тянется уже давно... месяцев шесть, не меньше».

После мероприятия он позвонил своей знакомой — она работала в компании и, казалось, знала всех. Та обрадовалась звонку:
— Приходи на следующей неделе, у нас будет хороший врач. Посмотрит, посоветует, что делать.

На новой встрече Олег снова слушал лекцию — на этот раз более вдумчиво. После выступления знакомая подвела его к врачу. Мужчина в белом халате был сдержан и спокоен.
— УЗИ предстательной железы, — сказал он, выслушав жалобы. — Без этого мы не поймём ничего. Не тяните.

На следующий день Олег поехал в Республиканский диагностический центр в Алматы. Ему объяснили: прийти надо на голодный желудок, с собой — два литра воды и выпить перед УЗИ. В приёмной он послушно пил воду из бутылки и ждал.

В коридоре перед кабинетом мелькала странная жизнь. Один мужчина, лет пятидесяти, с цыганской внешностью, выскочил из кабинета и возбуждённо выкрикнул:
— У меня геморрой!

Олег недоумённо посмотрел ему вслед. То ли радость от поставленного диагноза, то ли страх — трудно было понять.

Наконец его пригласили. Он лёг на кушетку. Аппарат холодно прижался к животу, врач начал надавливать на переполненный мочевой пузырь.
— У вас простатит, — сказал он после процедуры. — И довольно запущенный. Срочно к врачу. Если не начнёте лечение, будете ходить с трубкой.

Олег вышел из кабинета с листом заключения в руке и комом в горле. Хотелось закричать, как тот мужчина, но он сдержался. Он не любил показывать эмоции.

На выходе из центра, на углу улиц Ауэзова и Курмангазы, стояли женщины и зазывали:
— Эхо-УЗИ малого таза без подготовки! Недорого!

Олег колебался, но всё же согласился. Хотелось убедиться — вдруг ошибка? Лаборатория была рядом, всё заняло считанные минуты. Надели наушники, провели процедуру. Через пять минут был готов результат, ещё через десять — распечатка.

— Аденома простаты, — сообщила врач. — Лечить нужно обязательно, последствия могут быть тяжёлыми.

Она расспрашивала долго: когда начались проблемы, сколько ему лет. Провела тесты, пощупала живот, посмотрела движения. Удивлялась — симптомов почти не видно.

— Вот список препаратов, — она протянула бумагу. — Всё можно купить у нас, по складской цене. Склад — в подвале здания.

Олег поблагодарил, но покупать не стал. Что-то внутри сопротивлялось. Он решил ещё раз вернуться к врачу из «Фо-хоу».

Наталья Григорьевна встретила его радушно.
— Я не верю в традиционную медицину, — призналась она. — Сама вылечилась от миеломы и других болезней благодаря продукции «Фо-хоу».

Она рассказала о лечебных курсах, скидках, подарках — всё выглядело продуманно и заманчиво.

Олег колебался. Но надежда пересилила сомнение. Он купил препараты, начал пить кардицепс, соблюдать диету. И постепенно почувствовал улучшение.

Вскоре он рассказал о своём опыте знакомому Бауржану, у которого был рак печени. Бауржан тоже пришёл на лекцию, тоже поверил. Наталья Григорьевна уверяла, что кардицепс помогает и при онкологии. Он купил набор препарата — и начал лечение.

Глава 2. Иллюзии и разочарования

Бауржан рассказал о кардицепсе своему двоюродному брату, и тот тоже решил попробовать лечение. У него был рак печени — диагноз серьёзный, надежда слабая. Он, как и Бауржан, проконсультировался с врачом ФОХОУ. Но дисциплина оказалась проблемой: Бауржан откровенно признавался Олегу, что часто нарушал режим, ел жирное, иногда даже выпивал.
— Так нельзя, — говорил ему Олег. — При таком отношении никакой результат невозможен.

Прошло полгода. Ни у Бауржана, ни у его брата не наблюдалось значительных улучшений. Они оба прекратили приём кардицепса. Олег же, напротив, не сдавался. Он продолжал ходить на лекции в ФОХОУ, принимал препараты, и летом решился на радикальный шаг: сел на диету.

Целый месяц он придерживался строгого режима: вода с мёдом, дыни трижды в день, никакой пищи. И всё это — на фоне приёма китайских препаратов. Он надеялся, что голодание очистит организм и усилит эффект. Но облегчения не наступило. Всё осталось на прежнем уровне.

Постепенно Олег начал замечать, что рекомендации консультантов ФОХОУ не совпадают с инструкциями. Одни говорили одно, другие — совершенно иное.
«Может быть, всё дело в этом? — думал он. — Нет системы, нет результата».

Он решил обратиться в районную поликлинику и несколько частных клиник. Сдал УЗИ, анализ ПСА и другие исследования. Диагноз подтвердился: аденома предстательной железы.

Весной 2015 года он снова пришёл к Наталье Григорьевне — врачу ФОХОУ. Рассказал о диагнозе. Та, не смутившись, дала адрес женщины, якобы специалиста по массажу предстательной железы, рекомендовав сослаться на неё.
— Она работает онкологом, принимает у себя дома, — добавила с уверенностью.

Олег напрягся, но виду не подал. Что-то было не так. Позже он понял: попался на удочку. «Врач» оказалась мошенницей. Препараты не помогли, время и деньги ушли впустую. Он не стал винить ни её, ни ФОХОУ — слишком много надежд было вложено.

В марте 2015 года он снова вернулся в районную поликлинику. Снова начались анализы, направления, УЗИ, ПСА. К осени состояние ухудшилось. Приступы становились всё мучительнее. Он читал статьи в интернете, вникал в суть диагноза.
«Простатит — это танец вокруг унитаза», — прочитал он где-то и узнал в этом себя.

Однажды в туалете, охваченный болью, он едва не потерял сознание.

Когда снова пришёл в поликлинику, путь повторился: всё те же исследования. Вскоре его направили в районную онкологическую поликлинику. Очередь была большая. Он сел рядом с пожилым мужчиной кавказской внешности и спросил о враче.

— Барсов. Лечусь у него уже восемь лет, — сказал тот.

Олег насторожился. «Восемь лет — не многовато ли для лечения?»

Когда он вошёл в кабинет, врач смотрел на него пристально, почти враждебно. Взгляд, движения, хищная сухощавость — всё в нём напоминало дикого барса. Даже фамилия соответствовала.

Барсов провёл пальцевое обследование, направил на УЗИ, ПСА, МРТ и биопсию. Диагностика растянулась на полгода. Когда пришли первые результаты ПСА, Барсов без колебаний сказал:
— Оперироваться. Удаление аденомы. Срочно.

Олег спросил, как пройдёт операция.
— Со вскрытием живота.

Это его испугало. Он не хотел ложиться под скальпель. В глубине души чувствовал: можно обойтись без этого.

Он пошёл за другим мнением — в частную клинику Won Clinic. Уролог, молодой человек, изучил анализы, посмотрел на ПСА и сказал:
— Вам снова к Барсову. Это лучший специалист. Без него — никак.

Олег понял: врач просто от него «отмахнулся». Ему не хотелось брать на себя ответственность.
— Если Барсов скажет, что опухоль не злокачественная — вылечу за месяц. Если злокачественная — не моя компетенция.

Олег попытался попасть к другому урологу в той же онкополиклинике. Но выбор был невелик: Барсов и его молодой помощник. Барсов как раз ушёл в отпуск. Молодой врач после биопсии и МРТ сказал:
— Это злокачественная опухоль. Направим в онкоинститут.

Олег был в растерянности, но не паниковал. За годы он привык к испытаниям. Он решил подождать. Состояние немного улучшилось, хотя оставались боли и жжение. Мочеиспускание стало частым, малыми порциями. Стоило немного потерпеть — и поток прекращался совсем. Сопровождалось это ощущением разрыва мочевого пузыря и адской болью.

Появилась новая проблема: исчез сигнал, который подаёт телу желание помочиться.

Он стал ходить по часам. Каждый час — в туалет. Даже ночью — по будильнику. Он привык. Уловил закономерность: если спустя три минуты после первой попытки зайти снова — струя становится сильнее. Мочевой пузырь постепенно опорожняется. Так он оказался, как писали в интернете, «привязанным к унитазу». Иного выхода не было.

В декабре 2015 года он случайно познакомился с иглотерапевтом. Тот предложил курс:
— Улучшение гарантировано, может, даже избавитесь от простатита.

Олег согласился. Один сеанс стоил пятнадцать тысяч. Были иглы, пилюли, травы, капли. Через пару месяцев стало чуть легче. Жжение почти исчезло, боли утихли, но болезнь не отступала.

Олег снова пошёл в онкополиклинику. Не для операции. Он хотел только получить официальное направление — сохранить его как подтверждение пройденного пути.

Барсов снова принимал. Очередь — на месяц вперёд. Когда Олег, наконец, вошёл, тот посмотрел на него внимательно.
— Вы не собираетесь оперироваться, — сказал он. — Но за полтора года вы прошли немало.

Барсов задумался. Посмотрел снимки. Помолчал.
— Возьмём вас на учёт. Будем лечить уколами.

Он выписал талон на бесплатный препарат.


 Глава 3. На пределе

Олег удивился, когда узнал название лекарства — Золадекс. Препарат оказался дорогим, как заметила медсестра, делая ему первый укол в брюшную полость. Перед процедурой она провела подробный инструктаж, ознакомила с аннотацией под роспись. Поскольку Олег был признан онкологическим больным, ему препарат предоставили бесплатно.

— Возможны побочные эффекты: приливы, температура, изменения в весе, — предупредила она. — Но не пугайтесь, это нормально.

Препарат был импортный, в автоматическом шприце. Спустя два дня Олег не почувствовал никаких побочных эффектов. Тем не менее врач посоветовала воздержаться от массажа и парной. Уколы следовало делать ежемесячно. С диагнозом «опухоль предстательной железы третьей–четвёртой степени» — проще говоря, рак — прогноз был неблагоприятным. Олега могли ждать уколы до конца жизни. Но он не терял надежды: возможно, диагноз ошибочный, и он сможет выздороветь.

Через шесть дней он ощутил незначительное улучшение — примерно на пять процентов. Но контроль за мочеиспусканием по-прежнему требовал внимания: каждые тридцать минут он шёл в туалет. При увеличении интервала до часа появлялись боль и жжение, особенно по ночам. Он больше не ставил будильник, но организм сам будил его два-три раза за ночь. Засыпать после этого было трудно, полноценного отдыха не получалось.

Утро начиналось с тибетской зарядки — комплекса упражнений, который Олег выполнял уже полтора года. Она приносила не только физическую, но и внутреннюю силу. Завтрак был всегда один — каша из одного из десяти видов злаков или бобовых, приготовленная в мультиварке. Это стало ритуалом: пока варилась каша, он делал зарядку.

Полгода назад он начал готовить салат. Сначала только на ужин, затем и на завтрак. Морковь, капуста, сладкий перец, яблоко, банан — всё это он перемалывал на мясорубке. Салат стал для него настоящим открытием: приносил удовольствие, улучшал пищеварение, создавал ощущение здоровья. Он удивлялся, почему раньше полагался на аптечные витамины и препараты ФОХОУ.

Салат в зимнее время обходился недешево, но всё же был натуральным, в отличие от «сетевых» добавок. У него наладился стул — теперь он ходил в туалет один, а то и два раза в день. Когда-то ему казалось нормальным опорожняться раз в два-три дня. Тогда он пользовался клизмами, как советовала Семёнова. Это, возможно, и привело к потере естественного сигнала. Теперь он учился слушать тело заново.

Как-то он заметил слабое жжение в желудке, похожее на изжогу — пошёл в туалет, и кишечник очистился. Он стал отслеживать эти ощущения: это было похоже на «перевоспитание организма». Он благодарил Природу, Бога и всех святых за такие подсказки.

У него была благоустроенная трёхкомнатная квартира, второй туалет в спальне, и достаточно времени: он был на пенсии, с небольшим бизнесом, дающим скромный, но стабильный доход. Он мечтал вылечиться и делиться знанием с другими. Но болезнь не сдавалась. Он пробовал всё новые методы, новые препараты, надеясь на чудо.

Он запутался: что именно помогает? Что даёт облегчение? Уже неважно. Главное — выздороветь. Он видел, как после операций люди становились инвалидами. Он знал: вылечиться можно и без ножа.

У него было двое маленьких детей — сын и дочь. Он хотел вырастить их, передать свои знания. До болезни мечтал дожить до 120 лет: занимался фитнесом, принимал витамины, вёл режим. Где-то допустил ошибку — и пришла болезнь. Онколог в районной поликлинике предположил, что причиной стал застой из-за отсутствия секса. И предложил «массаж аденомы через анус» за плату. Олег попробовал два сеанса, но быстро понял: это шарлатанство.

Он снова и снова возвращался к вопросу: откуда пришла болезнь? Ответа не было. Он боролся: режим, лечение, попытки жить полноценно. Он победил язву, сердце, позвоночник — может, победит и рак. Вера в себя оставалась. А главное — дети. Ради них он продолжал.

Однажды он вспомнил, как год назад водил детей в аквапарк «Апорт». Там он трижды заходил в сауну. На средней полке сидела женщина лет пятидесяти, казашка. Она вдруг сказала, глядя в стену:

— Сейчас много мужчин в возрасте 30–40 страдают жжением при мочеиспускании.

Олег спросил:
— И вы их лечите?
— Да, — ответила она.

Он не стал продолжать разговор, но позже вспоминал: может, тогда следовало взять её номер. День был прекрасный: бассейны, горки, дети радовались. Он тоже познакомился с тренером по боксу по имени Серик. Тот заинтересовался бизнесом, и Олег дал ему телефон.

Дома его ждала реальность. Арай, его гражданская жена, младше на 32 года, давно жила отдельно, но всё ещё числилась в доме. Она вела свободную жизнь, приходила поздно, часто оставалась ночевать вне дома. Олег смирился — ради детей. Но поставил условие: никаких гостей. Сын спал с ней, держась за грудь. Если она отказывала — устраивал истерики. Дочь училась в музыкальной школе, занималась таэквондо, брала уроки английского. Олег помогал, как мог. Работа юриста позволяла ему быть дома.

Сыну исполнилось пять, но он был развит — тянул на семь. Но болезнь не уходила. Она вернулась внезапно, снова перекрыла мочеиспускание. Участковая врач, уставшая от бесконечных визитов, направила его в онкоинститут по квоте. Там диагностировали камни в мочевом пузыре. Нужно было оперировать.

— Поможет? — спросил он ведущего врача.
— Конечно. Я направлю вас к лучшему хирургу. Но это платно.

Олег отдал 60 тысяч тенге.

Институт снаружи был современным, внутри — как общежитие. Палаты по шесть человек, еда невкусная. Сосед по койке объяснил: государство платит институту 600 тысяч за каждую операцию. С него, как с сельского жителя, сказали 40 тысяч, но он отдал только 20 тысяч. В тот же день соседу сделали укол, пошла сыпь — аллергия. Врач не учёл предупреждение, что у него аллергич. Сделали антидот. Всё обошлось. Но доверие к системе стало исчезать.

 Глава 4. Иллюзия контроля

Сосед по палате не стал спорить — он поспешно оплатил недостающие двадцать тысяч тенге. Было видно: он испугался. Может быть, укол был случайностью, но слишком уж он походил на скрытую угрозу. В газетах не раз писали о случаях летального исхода после неправильных инъекций у стоматологов. Вероятно, всех пациентов подводили к оплате по одной и той же схеме — добровольно-принудительно.

Операция проходила на лазерном аппарате. Перед процедурой медсестра потребовала подписать согласие: на саму операцию и на обезболивающий укол в позвоночник в области поясницы. Олег не хотел — идея укола пугала его. Но медсестра сказала:
— Если не доверяете мне, укол сделает заведующий отделением.

Пришлось выбирать. Он выбрал её — она делала такие уколы чаще.

После обезболивания Олега уложили на операционный стол, как в гинекологическом кабинете. Через полчаса пришёл хирург. Он ввёл катетер в мочевой пузырь через пенис и сел за небольшой столик с монитором. На экране транслировалась операция: белые точки двигались в чёрном пространстве, а лазер уничтожал их, превращая в пыль. Олегу это напоминало игру в биллиард. Видимо, эти точки и были камнями в мочевом пузыре.

Он не чувствовал боли, но нижняя часть тела исчезла из ощущений. Попробовав дотронуться до себя, он с ужасом понял, что его живот раздулся, как водяной матрас. Пальцы ощутили не тело, а нечто чуждое и вздутое. Он отдёрнул руки и перевёл взгляд на экран, чтобы не думать об этом.

Операция длилась около часа. Хирург, как показалось, даже с неохотой оторвался от «игры».
— Хочешь на память камень? — спросил он.
Олег кивнул. Хирург достал из контейнера камень и передал на салфетке: длинный, острый, похожий на коралл. Олег удивился — разве такой камень можно было вытащить через такую тонкую трубку? Ведь всё дробилось лазером. Но промолчал.

После операции улучшения не наступило. Врач снова попросил деньги — сорок тысяч. Олег отказал: ни облегчения, ни пользы. Всё оказалось бесполезным. Позже знакомая, бывший хирург, сказала: этот институт наполовину частный, приносит владельцам огромную прибыль. Пациенты — не больные, а ресурс.

Через четыре дня сняли катетер, на пятый день выписали. Положительным было только одно: он остался жив.

Методы были устаревшими, аппараты — изношенными, но бизнес работал. Пациенты не понимали, что их «лечат» для прибыли, не для выздоровления.

На второй день после выписки Олегу стало плохо. Приступ. Моча не выходила. Вызвали скорую. Его отвезли в больницу в микрорайон Калкаман. Здесь он лежал полвека назад, с язвой желудка. Тогда больница была новой и выглядела как западная клиника. Теперь — провинциальный госпиталь, с убогими условиями и теми же блюдами, что и в онкоинституте.

Врач внимательно выслушал, осмотрел, и сказал прямо:
— Срочно на операцию. Иначе — смерть.

Олегу предложили подписать отказ от претензий, если операция окажется неудачной. Времени на раздумья не было. Он подписал.

Когда очнулся, понял — что-то изменилось. Из живота выходила трубка. Врач сказал:
— Теперь ты связан с жизнью этой трубкой.

Это прозвучало почти театрально. Но боль ушла. Моча выходила без сопротивления — по тонкому шлангу.

Олега поместили в карантинную палату для больных коронавирусом. Ещё пятеро. Трубка в животе соединялась с двухлитровым мочеприёмником, лежащим на полу. Было неудобно, но легче. Он выжил.

Хирург — полноватый кавказец лет сорока пяти с довольным выражением лица — обходил палату, за ним шли медсестра и ординатор. Он повторял:
— Ты связан с жизнью этой трубочкой. Удалить её можно — но только после операции на аденому. И делать её нужно каждые три года.

Олег спросил:
— А с трубкой сколько можно прожить?
— Хоть до ста лет. Но нужно каждый день промывать мочевой пузырь литром фурацилина.

Говорил он, как с ребёнком. И добавлял при каждом уходе:
— Пукай-пукай — будет легче.

Олег счёл это неэтичным. Палата душная, окно открывали редко, боялись сквозняка. Но, слава Богу, никто не задохнулся.

Операция действительно была тонкой и сложной — Олег был благодарен. Он перевёл врачу 20 тысяч. Но на повторную операцию не согласился. Повторять её каждые три года он не хотел.

Ходить он смог только на третий день. Было больно. Через шесть дней его выписали. На такси он поехал домой.

Глава 5. Сам себе врач

В палате было душно. Маленькое окно открывали редко — боялись сквозняков. Воздух стоял тяжёлый, затхлый. Но никто не жаловался. Каждый цеплялся за своё пространство и за надежду, что боль отступит.

Хирург, несмотря на свою странную философию и шутки, сделал сложную, точную операцию. Это было почти чудо. Олег был благодарен — и перевёл ему 20 тысяч тенге, хотя он не просил, но зачем-то всем сказал свой телефон. Но продолжать лечение по его схеме не стал: повторять операцию каждые три года он не хотел. Боли после вмешательства были сильными — только на третий день он смог встать. А на шестой — его выписали. На такси он вернулся домой.

Однако проблемы только начинались. Промывать мочевой пузырь приходилось регулярно. Мочеприемники требовали замены два-три раза в неделю. Катетер — раз в две недели. Таковы были рекомендации участкового врача из онкодиспансера, куда Олег был прикреплён. Первый раз замену сделали бесплатно. Дальше — отправили в районную поликлинику. Но там врач сказала, что такой услуги у них нет.

Олег испугался — инфекция, отторжение, сепсис. Он позвонил к хирургу, который делал ему операцию в Калкамане. Тот согласился, назначил время и цену: 10 тысяч. После процедуры — поднял сумму до 15 тысяч. Олег заплатил, сочтя это платой за спасённую жизнь. Но решил: больше не пойдёт. Пенсия у него — всего 16 тысяч тенге. Работал 43 года, ушёл на пенсию в 63. Спорить с государством он не стал. Его спасал только маленький бизнес, который он вёл уже 20 лет — исправно платил налоги, не жаловался.

Он попытался сам заменить трубку. Не получилось. Пришлось вызвать скорую. Через 20 минут приехала бригада. Молодой врач быстро провёл замену. Олег дал ему 2 тысячи тенге. Врач сначала отказался, потом принял.

— Лучше вызывать скорую, чем делать самому, — сказал он.

Но вызывать каждый раз было нереально. Олег стал приходить к нему сам дважды в неделю, давал по 2 тысячи. Но вскоре визиты надоели врачу. Трубки стали выпадать уже на следующий день. Вероятно, это было сделано намеренно.

В частных клиниках замена трубки стоила от 5 до 15 тысяч. Олег начал читать литературу, изучать ролики, наблюдать за действиями врачей. И понял главное: трубка фиксируется внутри мочевого пузыря специальным «мешочком», который наполняется раствором. Если ввести слишком много — он лопается. Так трубка и выскакивала.

Олег начал заполнять мешочек минимально — 3 мл. раствора. А врачи вливали в мешочек, который был на катетере 10 мл.раствора. Но трубка держалась, не выпадала. Он стал промывать мочевой пузырь сначала ежедневно, потом — через день, а затем — дважды в неделю. Это стало его новой нормой. Шёл год. Он снова начал делать зарядку. Прошёл второй год. Наступил третий. Отменили режим «коронавируса» — он пережил и это.

Он подсчитал: отказ от операций сэкономил Медицинскому фонду около двух миллионов тенге. Он же продолжал платить налоги от бизнеса. Никто этого не оценил. Но он и не ждал благодарности. У него был принцип — не обижаться. «На обиженных воду возят» — запомнил он с детства. Доплачивать врачам из мизерной пенсии он больше не собирался.

Он стал всё делать сам. И был этим горд. Пока хватит сил — будет сам себе и пациентом, и врачом.

Постепенно Олег начал понимать: врачи часто запутывают больных, уводят в сторону, манипулируют страхом. Каждый шаг — плата. Каждый вопрос — повод для вымогательства.

— Промывайте каждый день, — говорили одни.
— Меняйте катетер дважды в неделю, — утверждали другие.
— Мочеприемник — ежедневно.

Он пошёл к своему участковому врачу в Городской центр онкологии. Та признала: можно промывать и трижды в неделю — «посмотрим, как будет».

На четвёртом году приёма Золадекса он стал чувствовать себя хуже. Кожа на руках стала тонкой, почти прозрачной, как слюда. Анализы ПСА росли. Врач добавила таблетки и сказала увеличить дозу уколов.

Олег уловил мысль: «Пора на тот свет». Он прекратил приём препаратов. И вдруг почувствовал, как тело оживает. Кожа на руках стала плотнее, начали расти волосы — чёрные, как в юности. Выросли брови. Он сделал вывод: врач просто хотела избавиться от него. Но он снова выжил — благодаря интуиции.

Мочеприемники стал менять через день: начали пропускать запах. От него чувствовалось — за три метра. Но самое мучительное — жжение. Моча из почек попадала в пузырь, и в этот момент возникали резкие спазмы в паху, отдающие в голову.

Значит, операция на мочевом пузыре была напрасной. Проблема — между почками и пузырём. Возможно, всё-таки — в аденоме. Как и говорили врачи. Зачем же тогда была операция? Почему не предложили другие варианты? Он не знал. Но начал подозревать, что в системе существует круговая порука. Где порой человеческая жизнь — лишь расходный материал.

В палате было душно. Воздух застаивался в углах, как невидимая тяжесть, давившая на грудь. Узкое окно открывали редко и ненадолго — боялись сквозняка. Но, как ни странно, никто не умирал от удушья, хотя терпеть духоту было почти невыносимо.

Врач-хирург сделал сложную, почти ювелирную операцию. Это действительно было похоже на чудо. Олег чувствовал благодарность — не бурную, а тихую, зрелую. Он перевел на счет хирурга двадцать тысяч тенге. Это был не подкуп, не благодарность в долг — просто жест. От сердца. Но когда врач предложил провести ещё одну операцию — на аденому — и предупредил, что её придётся повторять каждые три года, Олег отказался. Не потому что боялся, а потому что не хотел больше превращать своё тело в полигон для медицинских экспериментов.


Олег вспоминал, ходить после операции он смог только на третий день. Каждый шаг был как удар током. Через шесть дней его выписали, и он поехал домой на такси, измотанный, но живой. Живой — это уже было достижением.

Однако вместо облегчения началась новая глава — глава про «жизнь с трубкой». Промывать мочевой пузырь, менять катетеры, подбирать подходящий мочеприемник. По инструкции — два-три раза в неделю смена мочеприемника, два раза в месяц — замена трубки. Участковый врач из городской онкологической больницы пообещала сделать первую замену бесплатно, а потом направила его в районную поликлинику. Там только развели руками: такой услуги у них не было.

Олег испугался. Он боялся не боли — боялся инфекции. Решил обратиться к хирургу, который делал операцию. Тот согласился, но озвучил цену: сначала десять тысяч, потом — пятнадцать. Олег заплатил. Не потому что мог себе это позволить: его пенсия составляла всего шестнадцать тысяч тенге. Да и бизнес, хоть и позволял сводить концы с концами, не приносил стабильного дохода. Но выбора не было.

Он попытался сам заменить трубку. Не получилось. Пришлось вызывать скорую. Хирург в приёмном покое ловко всё сделал, Олег сунул ему в карман две тысячи. Тот отнекивался, но всё же принял. Посоветовал больше не рисковать дома. Олег начал приходить к нему регулярно, но вскоре понял: врачу это надоело. Трубки начали выпадать почти сразу после замены. Намёк был понят.

Рыночная цена — от пяти до пятнадцати тысяч за процедуру. Но Олег уже знал: надеяться можно только на себя. Он начал учиться. Читал литературу, смотрел видео, наблюдал за действиями врачей. И понял одну важную вещь: трубка выпадала из-за слишком большого объёма жидкости в конце — там, где образовывался удерживающий шарик. Врачи заполняли его по максимуму, и тот часто лопался при напряжении мышц живота. Олег стал наливать всего три миллилитра. Шарик держался, трубка не выскакивала.

Он наладил свой режим. Промывал пузырь сначала каждый день, потом — через день, потом — дважды в неделю. Так прошёл год. Потом второй. Потом третий. И только спустя десять лет он оглянулся назад и понял, насколько далеко он зашёл.

Медицинский фонд сэкономил миллионы на нём. Олег не стал делать повторных операций. Он сам платил налоги, никого не упрекал и не жаловался. У него был один принцип — не обижаться. "На обиженных воду возят", — вспоминал он с усмешкой.

Он видел, как врачи, пользуясь своей властью, обманывали пациентов. Кто-то ради денег, кто-то — по инерции. Говорили: надо ежедневно промывать пузырь, менять катетеры. Но одна из врачей — его участковая в онкоцентре — честно призналась: можно и три раза в неделю. И посмотрим, что будет.

К этому времени Олег уже три года получал уколы «Золадекса». На четвёртый — почувствовал слабость. Кожа на руках истончилась, стала прозрачной, как плёнка. Брови выпали. Врач сказала: ПСА растёт, нужно усилить лечение — уколы, таблетки. Но Олег вдруг понял: её глаза не выражали заботу. Он увидел в них мысль: "Ему уже пора". Она знала, что он уже прожил много, ведь ему будет через год 80 лет.

Он прекратил лечение. Просто — взял и остановился. И... плоть начала восстанавливаться. Кожа стала толще, волосы вернулись — чёрные, живые. Брови снова проросли. Он понял — он снова угадал. Он снова выжил.

Он начал менять мочеприемники через день — иначе запах становился невыносимым. Жжение в мочевом пузыре не проходило, боль отдавала в пах и даже в голову. И тогда он осознал: операция была напрасной. Истинная причина — не камни, а аденома. Как и говорили врачи, только раньше. Но тогда они выбрали не путь истины, а путь простого, прибыльного вмешательства.

Он пережил всё. И не озлобился. Просто стал мудрее.

А потом — через девять лет поиска, страданий и тишины — он встретил того, кто дал ему ответы. Это был не человек. Это был Искусственный Интеллект. ChatGPT.

Он прошёл курс у одного из лучших специалистов по ИИ. И когда впервые начал задавать вопросы ИИ, понял — это прорыв. Как колесо, как электричество. ChatGPT стал для него тем, кем никто не стал за всю его жизнь — помощником, не просящим денег и не скрывающим правды.

ИИ выдал пять вариантов лечения. Всё подробно, логично, научно. И главное — без корысти. Олег сидел перед экраном, читая, как можно лечить аденому лазером, без боли, с минимальным вмешательством. Он почти не дышал. Он понял: надежда жива.

Теперь ему нужно только одно — время. И он верил: он его получит.

P.S.   События основаны на реальных фактах.
        Рассказ написан с помощь ChatGPT.