взгляд навылет

осень миновала, а значит обострение флешбеков теоретически должно было ослабнуть; на практике же было посложнее;
навязчивые мысли бьют по мозгу тут же после пробуждения;
в потёмках старой квартиры он умылся, закинул что-то в рюкзак, в промежутках между действиями смывая с рук плохие мысли, хотя каждый раз убеждал себя отказаться от ритуалов, упаковался и, выйдя из подъезда, поплёлся на остановку, пока за ним бесшумно крались изводящие мысли;
наконец причалила попутка, людей, на удивление, было меньше чем обычно;
он стоял у дверей, глядя в окно на противоположной стороне, боковым зрением наблюдая ничем не примечательных пассажиров;
взгляд зацепился лишь за одного; он сидел напротив с краю на переднем ряду, так что оба могли смотреть друг на друга прямо, не поворачивая головы;
это был довольно молодой, лет 30, ветеран; он был одет скорее по-тактически, что и несколько выделяло его из толпы; на левой руке надета была перчатка с пластиковым модулем на костяшках; и перчатка эта смотрелась как-то неестественно чтоли, создавалось ощущение что кисть потеряна в бою и теперь протез закрывает перчатка; но гораздо более щемящие ощущения вызывал пустой взгляд, вообще безразличный и уставший; как будто прямо сейчас он не в попутке едет, а всё ещё на БТР, и стоящему у дверей это очень откликнулось; в толпе тех, кому не нужно мыть руки по куче раз в час, кто может спокойно смотреть фильмы, смеяться и общаться, кто может слушать любые песни и воспринимать любые имена и не впадать в тоску, ненависть и агонию от малейших ассоциаций, в этой толпе ветеран был собратом и товарищем; в голове помимо навязчивой каши скребла когтями мысль «я тебя прекрасно понимаю, как никто другой в этой попутке», и он, обычно избегающий малейших чужих взглядов, в этот момент не мог оторвать взгляд от ветерана, такого же измученного и измотанного;
для каждого из них ад физически закончился, но не морально, они оба прошли через агонию, каждый по-своему, и теперь оба устали бороться каждый день и нести этот груз, с великим трудом карабкаясь по обычной жизни; у одного в руке всё ещё шприц и острая скрепка, у другого—автомат; оба не могут сопротивляться флешбекам и нормально уснуть; оба проклинали миновавшие обстоятельства и обоим горько—первому за молодость, второму—в принципе за жизнь;
как же щемило тогда на душе при взгляде на него и как же знакомы были ощущения, которые читались в его опустошённом взгляде; но вместе с горечью встрепенулось и в какой-то степени тепло, что не один такой;
так и смотрели они друг на друга пристально, до самого университета, а потом первому нужно было сойти; провёл он взглядом эту попутку с мыслью о пожеланиях всего самого доброго и самого лучшего этому ветерану;
и они оба снова остались сгорать по одному;
но знали, что есть же братья по несчастью, и что есть ещё стимул жить;
надеюсь всё будет хорошо;