Таёжные приключения Лёньки и Сашки. Глава девятая

Таёжные приключения

Лёньки и Сашки.

Глава девятая

Утром Анатолий Павлович поднял мальчишек, накормил и они вышли на улицу.
Утро встретило их свежестью и прохладой. В долину уже заглядывало поднимающееся из-за сопок солнце. Вокруг стояла необыкновенная тишина и не ощущалось ни единого дуновения ветерка. Дышалось легко и свободно.
Лёнька вздохнул полной грудью. Так захотелось пробежаться по дороге, ведущей в тайгу, почувствовать всю силу мышц и выложиться полностью, отдав все силы бегу.
Но сегодня этого делать нельзя. Идти до заимки около двадцати километров. Силы надо беречь. День предвещался жаркий, значит и комаров будет хоть отбавляй. Придётся, как и прежде, надеть капюшон, потеть и веткой отгонять от себя этих вечно зудящих тварей.

Они прошли к конюшне. Кузьмич, слегка покачиваясь, стоял, прислонённый к косяку ворот. Лёньке стало ясно, что вчера всучил конюху Анатолий Павлович.
Но Кузьмич дело своё знал. Рыжуха стояла запряжённой в телегу и покорно ждала команды трогаться.
Анатолий Палыч пожал руку Кузьмичу:
— Смотри, сегодня больше не усугубляй! А то ваш Пьёт Петрович меня схарчит.
— Да чёрт с этим Пьёт Петровичем, — еле ворочая языком, бормотал Кузьмич. — Ты бы мне что на опохмелку дал.
Анатолий Палыч усмехнулся и сжалился:
— Давай тару, — и достал из рюкзака фляжку.
Откуда у Кузьмича появилось столько сил и энергии, непонятно, но через пару секунд он уже стоял перед Анатолием Палычем с протянутой рукой, в которой держал огромную кружку.
Анатолий Палыч немного набулькал в кружку и уже серьёзно сказал Кузьмичу:
— Остальное — по возвращении. Смотри, чтобы всё было в порядке.
— Понял, Палыч, — мотнул головой Кузьмич. — Всё будет в полном поряде. Ты уж не волнуйся. Я своё дело знаю.
— Верю, — только и ответил Анатолий Палыч и, проверив подпругу, скомандовал Рыжухе: — Но!
Так они вчетвером и двинулись в сторону Гилюя: Анатолий Павлович, Соколов и Лёнька с Сашкой.

Знакомая дорога всегда кажется короче. Лёнька даже и не заметил, как они дошли до первой заимки, дали отдохнуть Рыжухе и напоили её. Потом также незаметно дошли до ручья, где лежали обрубки медвежьих лап.
Анатолий Палыч вынул их из воды и закопал в земле подальше от ручья.
— Если протухнут, то не будут воду травить, — объяснил он мальчишкам свои действия.
Через полчаса после ручья они подошли к большой светлой поляне, с краю которой росли высоченные, раскидистые сосны.
На них сидело с десяток огромных чёрных воронов, громко и надрывно каркающих с верхушек сосен.
— Чего это они разорались? — спросил Сашка у отца.
— Да кто ж его знает? — пожал плечами Анатолий Палыч. — Может быть, где-то тухлятина валяется.
— А можно я по ним пальну? — с надеждой посмотрел Сашка на отца.
— И я тоже, — встрял Лёнька и они оба просяще уставились на Анатолия Павловича.
Посмотрев на них свысока, тот смилостивился:
— Можно. Только вот ружьё у нас одно. — Он указал на одностволку двенадцатого калибра, лежащую в повозке.
— А ты мне дай карабин. — Сашка уцепился за карабин, висящий за плечами отца. — А Лёнька стрельнёт из ружья.
Анатолий Палыч посмотрел на возбуждённых пацанов и снял с плеча карабин.
— Только вы за телегой спрячьтесь, чтобы во;роны не увидели вас с ружьями. Они, гады, соображучие.
Анатолий Павлович присел за телегой и, перезарядив карабин, передал его Сашке, а Лёньке достал ружьё из телеги и, вставив туда патрон, пояснил:
— Это с крупной дробью, не промахнёшься. — А Сашке напомнил: — Помнишь, как я тебя в прошлом году учил? — Сашка в знак понимания кивнул в ответ. — Хорошо. Прицельтесь и по моей команде стреляйте.
Мальчишки прицелились и по команде «пли» одновременно выстрелили.
Во;роны с громкими криками разлетелись в разные стороны, но два из них, проламывая ветви сосен, упали на землю.
Мальчишки в восторге выскочили из-за телеги и запрыгали в бешеном танце, как, наверное, дикари из племени мумбу-юмбу скакали у костра.
— Мы попали! — вопили они в восторге.
— Нет, — отошёл от берёзы, стоящей у обочины дороги, Соколов. Он укладывал в кобуру свой ТТ. — Кто-то из вас промазал.
— Что? — не понял Анатолий Павлович. — Ты тоже стрелял, что ли?
— Конечно. Надо же не терять навыки, — веско и спокойно ответил Соколов.
— Ну, тогда пойдём и посмотрим, кто оказался мазилой. — Махнув мальчишкам рукой, Анатолий Павлович пошёл к месту падения воронов.
Подойдя к соснам, они нашли подбитых птиц и Анатолий Павлович осмотрел их.
— Вот этот, — он осмотрел первого, — сбит из карабина. Молодец, сынок! Не разучился ещё стрелять. А в этого, — он осмотрел второго, — дробь кучно влетела. Это Лёнька не промахнулся. А вот дырки от твоего ТТ что-то я не вижу, — посмотрел на Соколова Анатолий Павлович. — У тебя, Юра, после вчерашнего рука, наверное, дрогнула? — усмехнулся он.
— Не может быть, — не поверил словам Анатолия Павловича Соколов.
Он кинулся к во;ронам, поднял их и внимательно осмотрел. А потом, бросив со злостью птиц на землю, развернулся и, не сказав ни слова, пошёл вперёд по дороге.
А мальчишки с Анатолием Палычем вернулись к телеге и не спеша двинулись дальше, в сторону заимки.

Увидев приближающуюся телегу, все бросили свои дела и ждали, когда она подъедет к заимке. Только Витька не выдержал и подбежал к ребятам.
Ребята откровенно радовались встрече, как будто не виделись целый год.
Витька всё интересовался:
— Ну, как там на прииске?
На что Сашка важно отвечал:
— А что ему будет, твоему прииску. Стоит на месте, — но не удержался и похвастался: — Валеев дал нам мотик, и мы гоняли на нём.
— Да ты что? А мне не давал, когда я телегу пригнал. Сам всё время на нём куда-то ездил.

Когда телега подъехала к заимке, Михалыч вышел вперёд и поздоровался с Анатолием Павловичем за руку.
— Ну вот, Михалыч, приехал посмотреть на ваши труды. — Анатолий Павлович пожал руку Михалычу, и они прошли к столу, за которым молча сидел Соколов.
— Да мне Юрий Иванович уже обо всём рассказал. — Михалыч кивнул на Соколова, сидящего за столом.
— Ну, вот и замечательно. Завтра с утра мы с ним и пройдёмся по профилям, прикинем, какая нам предстоит работка.
— Конечно, — подтвердил Михалыч, — дело надо делать, а то скоро и лето закончится, а по зиме да по снежку не очень-то и разбегаешься.
— Ничего, — хлопнул по плечу Михалыча Анатолий Павлович, — мы и по снежку привычные. Мы люди простые. Нам хлеба не надо — работу давай, — пошутил он и они громко рассмеялись.
Борисы подошли к телеге и поприветствовали мальчишек:
— Здорово, пацаны. Как съездили — добрались?
— Нормально, — важно ответил за всех Сашка и тут же похвастался: — Медвежатинки поели, пельмешек натрескались.
— Ну вы даёте! — удивился младший Борис. — А нам-то хоть что привезли?
— А то! — Сашка гордо открыл брезент, закрывающий груз, и вытащил мешок с мясом. — Правда, оно солью пересыпано, чтобы не затухло, но свежее.
— Так это мы те выстрелы, что были перед вашим отъездом, слышали? — вспомнил младший Борис.
— Их и слышали, — продолжал рассказ Сашка. — Батя с Соколовым хотели к нам приехать, но на них медведь напал, вот они его и завалили.
— Отлично, — обрадовался старший Борис, заглянув в мешок. — Сейчас мы это мясцо и заварганим. Давненько свежины не пробовали.
Он вытащил один из кусков мяса, уложенных женой Соколова Светой в мешок, и спустился к реке, чтобы промыть его от соли.
Тем временем Лёнька с младшим Борисом и Витькой начали вынимать продукты из телеги и заносить в заимку, а Михалыч их там раскладывал так, как ему удобно ими пользоваться и хранить.
Вечер провели у костра в ожидании отварного мяса и вкуснейшего чая, который мог заваривать только Михалыч.

А утром начались прежние трудовые будни. Как будто ничего не произошло, как будто не было похода в Комсомольск, а жизнь сосредоточилась только на заимке, рубке леса и прокладке профилей.
Одно радовало мальчишек, что Михалыч сдержал своё слово. На Лёньку и Сашку он, за их поход за продуктами, записал по профилю.
Лёнька обрадовался такому решению Михалыча, но внешне этого не показывал. Мало того что они отдохнули, накатались, набрались новых впечатлений, так ещё и по профилю получили.
— В следующий раз я обязательно поеду за продуктами, — тешил он себя потаённой мыслью.

Анатолий Павлович с Соколовым сразу ушли к Гилюю, а бригада продолжила делать прежнюю работу.
Топографы пробыли на заимке ещё пару дней и вернулись на прииск. У них скопилось много работы в верховьях долины, которую требовалось сделать до холодов.

Работа двигалась своим чередом, поэтому день ото дня, чтобы добраться до новых профилей, приходилось проходить всё большее расстояние.
В районе заимки долина была узкой, поэтому профили прорубались быстро, но по мере удаления от заимки она становилась всё шире и шире. Профили получались тоже длиннее. Если у заимки их длина составляла меньше километра, то сейчас они доходили до полутора. Местность становилась более ровной, а лес реже.
Если раньше от основной просеки до сопок шла одна тайга, то сейчас на равнинах начали попадаться мари.
В тайге Лёнька привык работать в чаще и в тени деревьев, где его не так донимали комары. А при выходе на марь они нападали на него, как пикирующие истребители, да ещё ко всему прочему вокруг вились тучи мошки;. Приходилось застёгиваться наглухо.
Комар, если укусит, сначала сядет и уже потом вопьёт своё жало. А когда мошка садится на кожу, то этого не чувствуешь, потому что её тучи и она очень мелкая. Но если мошка села незамеченной на кожу, то она не кусает, а вгрызается в неё. И уже от боли и жжения приходилось лупить по тому месту, где она вгрызлась.
Сашка как-то раз прозевал одну из тварей. Она вгрызлась ему в лоб и у него на лбу вскочил фурункул. Лёнька с Витькой потешались над бедным Сашкой и дали ему кличку Чиполлино, так его лоб напоминал проросшую луковицу.
На мари ноги проваливались в толстый мох, под которым находилась вода. Приходилось ходить по ней в полностью поднятых болотниках и скакать по кочкам, но они иной раз под тяжестью тела подгибались и имелась вероятность свалиться на мокрый мох.
По мари приходилось идти с запасом вешек, ведь на ней ничего не росло. Нет, конечно, росло. В середине лета вся поверхность марей покрылась ковром цветов. Запах от них стоял невероятный, особенно в яркий и жаркий день. Начали появляться ягоды. Ковром стелились заросли морошки и уже попадалась брусника с костяникой. Берега Дубакита покрывали непролазные заросли красной смородины. Конечно, если специально ходить по марям, чтобы собирать ягоды, то за день можно собрать несколько вёдер, но мальчишкам было не до ягод. У них работа.
Перед выходом на марь требовалось нарубить в лесу вешек, взвалить их на плечо и устанавливать через каждые двадцать пять метров. Лес рубить не надо. Иди, отмеряй метры и забивай вешки. Красота! Но не так-то эта красота легко и давалась.
В этой красоте Лёнька раз чуть не сгинул.

Он вышел на марь с вешками на плече. Топор заткнул за пояс, а мачете уложил в чехол, тоже притороченный к поясу. Впереди, метров на триста, распростёрлась только марь. Лёнька вбил первую вешку, совместил её с последней, оставленной в лесу, и пошёл вперёд.
Ноги ещё не проваливались в мох, он в начале мари всегда сухой, и Лёнька шёл по нему, как по пружинной сетке.
Впереди, метров через пятьдесят, мох ярко зеленел. Лёнька представил, что ему придётся проваливаться в воду, поэтому раскатал болотники до конца.
Он вбил вторую вешку и пошёл вбивать третью. Вышел на зелёный островок мари. Ноги моментально начали проваливаться в воду всё глубже и глубже.
Но у юного лесоруба задача одна — это идти только вперёд. Лёнька и пошёл, несмотря на то что вода начала уже переливаться в сапоги.
Неожиданно ковёр мха не выдержал веса Лёнькиного тела и разошёлся.
Это всё произошло так быстро и неожиданно, что Лёнька даже ойкнуть не успел, как оказался по самую шею в ледяной воде. Дыхание перехватило, а он инстинктивно ухватился за вешки, которые нёс на плече.
От страха захотелось закричать, но от смертельного холода воды он не смог даже пикнуть. Изо рта вырывались только хрипы, а страшная мысль пронзила мозг: «Всё! Хана! Утонул!»
Но перед глазами стояла трава и кусочек синего неба. «Нет! Живой!» — радостно кричала другая мысль, а руки судорожно за что-то цеплялись.
Лёнька попытался нащупать дно ногами, но ноги только болтались где-то в пустоте. Дна он не почувствовал.
Тогда он изловчился, ещё крепче сжал левую руку, которая удерживала вешки на плече и, сделав переворот, ухватился правой рукой за вешки. Подтянулся на руках, вытаскивая плечи из мха, и выкинул тело на вешки, лежавшие поперёк промоины.
Передохнув, он уже осторожно вытащил нижнюю часть тела сквозь цепляющийся мох и пополз подальше от этого страшного зелёного островка.
Когда он ощутил под ногами сухую траву мари, то взобрался на одну из кочек и сел на неё. От холода зубы стучали, а всё тело тряслось в ознобе. Срочно требовалось что-то делать.
Лёнька огляделся. Соседний профиль гнал Михалыч. Увидев его, Лёнька заорал:
— Михалыч!!! — и замахал руками.
Когда находишься на мари, то голос соседа уже метров с десяти не слышно. Поэтому Лёнька орал изо всех сил. Наверное, он никогда до этого так громко не кричал в жизни. И Михалыч его услышал.
Он чего-то махал руками и тоже кричал, но Лёнька ничего не мог разобрать. Он только в истерике орал и махал Михалычу руками.
Наверное, Михалыч понял, что случилось что-то ужасное и вскоре подошёл к Лёньке.
— Чего случилось-то? — недовольно прокричал он Лёньке, но когда увидел, что того трясёт и он весь мокрый, то сам в изумлении сел на соседнюю кочку.
— Ты чё? Провалился, что ли? — в ужасе смотрел он на мокрого Лёньку.
— Д-д-да-а, — стуча зубами, еле выдавил из себя незадачливый лесоруб.
— Где? — продолжал допытываться Михалыч.
— В-вон т-там. — Лёнька ткнул пальцем в сторону зелёного островка.
Михалыч посмотрел в ту сторону и ударил себя по лбу:
— Старый я балбес! Хотел же вам, пацанам, сказать, чтобы к таким местам не подходили. Да всё забывал. Там же бездна! Там дна нет! — Потом переменил тон. — А как ты выбрался-то оттуда?
— В-вешки б-были на п-плече, — стучал зубами Лёнька.
— Да-а. — Михалыч немного подумал. — Они-то и спасли тебя. Если бы не они, то ты бы ухнул туда… — он пальцем указал себе под ноги, — и с концами. И никто бы даже не узнал, куда ты исчез. Были тут такие случаи… — Это он уже добавил, что-то вспоминая. — Ладно, — продолжил Михалыч, — сушиться тебе надо, а то простынешь. Что я тогда с тобой делать буду? Пошли в лесок. Там костерок разложим, просушишься и вернёшься до дому. Здесь-то гнус сожрёт.
Только сейчас Лёнька понял, что у него нет одного болотника и топора. Они утонули в замаскированной промоине.
Михалыч помог Лёньке добраться до леса. Там они нашли полянку. Михалыч надрал с берёз коры, сложил из валежника костёр и запалил его. Вырубив колышки, он развесил на них Лёнькину одежду для просушки.
— Обсохнешь, — оглядел он голого Лёньку, — и шкандыбай на заимку. Есть у нас там ещё болотники. — Он ободряюще похлопал Лёньку по плечу. — И не сиди здесь сиднем. На тебе ветку. Обмахивайся. А то комары точно сожрут. А я пойду работу продолжу. Да, — оглянулся он, — костёр только хорошенько затуши, а то нам ещё и пожара в тайге не хватало.
Михалыч развернулся и ушёл в сторону своего незаконченного профиля, оставив Лёньку у костра.
Одежда вскоре высохла, а Лёнька вернулся на заимку.

В середине дня в заимке никого не было. Что ему делать, Лёнька не знал, поэтому за столом, поел вчерашнего борща и решил натаскать воды. Надо чем-то занять себя, а не сиднем сидеть, решил он для себя. За этими занятиями он и не заметил, как наступил вечер, и мужики вернулись из тайги.
Михалыч им уже обо всём рассказал, а они от всей души посочувствовали Лёньке. Только Сашка поинтересовался:
— Ну чё? Страшно было? — при этом он понизил голос и широко раскрыл глаза.
— Ага, — честно сознался Лёнька. — Особенно когда ощутил, что подо мной нет дна.

После ужина, когда мальчишки перемыли все миски и натаскали дров и воды, Михалыча потянуло на разговор.
Он сидел на скамье, опёршись локтями о стол, и нещадно дымил какими-то вонючими папиросками.
— Да, — начал он, — Лёньке повезло, что он не ушёл с головой в промоину. Сколько было случаев, что пойдут одиночки в тайгу и не возвращаются. Вот так же, наверное, на марь забредали и уходили под мох. Лёньке повезло, что у него были вешки на плече, а то не сидел бы он сейчас рядом с нами. А мы бы колесили по тайге и искали его… Но ничего, всё обошлось, слава богу. — Михалыч выпустил очередной клуб дыма и продолжил, обращаясь к мальчишкам: — Вы уж будьте внимательнее, смотрите, что у вас под ногами делается. Да и по сторонам тоже глядите. В тайге варежку нельзя разевать. Глаз да глаз за всем нужен.
Оба Бориса сидели рядом и слушали Михалыча, соглашаясь с ним. А тот продолжал:
— На марях сейчас ягода поспевать начала. — Он сделал паузу и осмотрел всех сидящих за столом. — Медведи могут выйти на неё. Жир им на зиму запасать надо. Вон и смородина вдоль реки уже вся красная стоит. Ох мишки её любят. — Он прикрыл глаза и покачал головой. — Знатная это пища для них. Если медведь сытый будет, то он на человека не попрёт, если только не с испугу, — и, посмотрев на мальчишек, добавил: — Не дай бог, если увидите мишку, то не орите во всю глотку, а стойте на месте. Ни в коем случае не убегайте, а то он за вами как за жертвой погонится. Когда мишка вас увидит, он сам поймёт, что вы ему не враг и сам уйдёт. Главное — быть спокойным и панику не поднимать.
— Уж так и уйдёт, — вступил в разговор младший Борис.
— Уйдёт, уйдёт. Поверь мне. Ему проблем не надо, когда он сыт. Вот если он почувствует опасность или гон у него, то тогда лучше с ним не встречаться.
— Вот поди и узнай, гон у него или нет. И вообще, что на уме у него? И вообще, если тут медведи появятся, я туда, — Борис показал в сторону Гилюя, — на работу не пойду.
— Твоё дело. Не хочешь работать — не ходи. Если боишься, то скажи сразу, — спокойно ответил Михалыч на слова Бориса. — Если будет опасность какая, то у нас ружья есть. Постреляем в воздух, попугаем мишек, так они к нам и не сунутся.
— Ага, не сунутся, — не унимался младший Борис. — Уж больно неохота мне, чтобы мишка меня поглодал.
— Да кому ты такой нужен, — усмехнулся Михалыч. — От тебя табаком да потом за версту прёт. Любой мишка, учуяв тебя, сам тебя стороной обойдёт.
Младший Борис обиделся и ушёл на край откоса. Оттуда ещё долго шёл дым его папирос.
А Сашка, хитро посмотрев на Лёньку, незаметно кивнул ему головой, чтобы тот вышел из-за стола.
Сам он вышел и якобы пошёл к заимке. Лёнька через несколько минут последовал за ним.
В темноте Сашка приблизился к Лёньке и шёпотом начал говорить:
— Слышь, Лёнь, а Борька-то и в самом деле боится; медведе;й.
— Похоже, что да, — согласился Лёнька.
— Слышь! А давай мы его разыграем. — В темноте Лёнька увидел искорки костра, отражающиеся в хитрых Сашкиных глазах.
— А что? Давай! Только как? — Его заинтересовало Сашкино предложение.
— Не бойся. Я всё знаю, — уже жарко шептал Сашка. — Я медвежьи следы сделаю на дороге, по которой мы до ветра ходим.
— А как их сделать? — удивился Лёнька. — У тебя что, трафарет какой есть?
— Руки у меня есть, — всё так же жарко шептал Сашка.
— И чё ты будешь делать со своими руками? — всё не мог понять Сашкину затею Лёнька.
— Утром увидишь. — Сашка панибратски хлопнул его по плечу. — Пошли к костру, а то они что-нибудь заподозрят.
Мальчишки вернулись к костру и уселись рядом, вороша угли в нём, но говорили они уже о том, кто, что и где видел и что ожидает их завтра.

Утром Лёнька проснулся оттого, что его кто-то толкал в бок. Он с трудом открыл глаза и увидел Сашку. Тот одной рукой прикрыл рот Лёньке, а палец другой руки приставил себе к губам.
Лёнька понял, что спрашивать ничего не надо, и, осторожно выбравшись из спальника, осмотрелся. Все мирно спали. Даже Михалыч, который обычно встаёт первым, давал храпака.
Спустив ноги на пол, Лёнька нащупал свои сапоги, вставил в них ноги и на цыпочках вышел из заимки. Сашка уже ждал его.
Хитро глядя на Лёньку, Сашка махнул ему рукой, чтобы тот следовал за ним.
Только отойдя с десяток метров от заимки Сашка начал разговаривать. Но говорил он почему-то громким шёпотом:
— Давай, давай, двигайся. Сейчас, пока земля мокрая, нарисуем медвежьи следы.
— Как ты их собрался рисовать? — Лёнька в недоумении уставился на Сашку.
— Как, как? — так же громко шептал Сашка. — Вот этими вот ручками. — И показал Лёньке сжатые кулаки.
Они отошли к дороге и Сашка вновь зашептал:
— Смотри не наступи на дорогу. Нам там наши следы не нужны.
Сашка нагнулся над влажным и мягким полотном дороги и костяшками сжатого кулака надавил на дорожную грязь. Получился какой-то след. Сашка взял веточку и у каждого предполагаемого пальца на следе нацарапал полоски.
Лёнька с интересом обнаружил, что сделанный след очень похож на медвежий.
Теперь он понял смысл Сашкиного розыгрыша.
— Это будет след правой лапы одного медвежонка, — он сделал ещё один «след» и пририсовал предполагаемые коготки, — а это левый след. Сейчас сделаю ещё пару следов, и это будет путь одного медвежонка, — а потом добавил: — У тебя ладонь больше. Так ты нарисуй следы мамаши.
Лёнька посмотрел, как Сашка сделал четыре следа одного медвежонка и проложил рядом следы «медведицы». Сашка же сбоку от них проложил для надежности «следы» второго медвежонка.
«Следы» пересекли дорогу, и «медведи» якобы пошли дальше в лес. Для наглядности, что медведи пошли в лес, мальчишки примяли траву на обочине дороги с обеих сторон.
Только они закончили прокладку следов, как дверь в заимке хлопнула и из неё вышел Михалыч.
Он огляделся по сторонам, как будто кого-то высматривая.
— Нас ищет, — ещё тише прошептал Сашка. — Бегом отсюда. — И мальчишки, пригнувшись, совсем как настоящие разведчики, перебежали метров тридцать вперёд.
Там Сашка выпрямился, вышел из кустов и направился к заимке. Лёнька следовал за ним.
Михалыч, увидев мальчишек, обернулся к ним:
— Чего это вам, пострелы, не спится? То их пушкой не поднимешь, а тут на тебе, вперёд меня поднялись. Али что затеяли? — Он подозрительно посмотрел на мальчишек.
— Ты чё, Михалыч, — естественно изумился Сашка. — У нас после этой медвежатины животы скрутило. Вот и пошли мы до ветра.
— Вот так сразу и скрутило? — Всё так же недоверчиво смотрел на мальчишек Михалыч. — И у обоих сразу? — Он ещё раз окинул мальчишек взглядом, а потом, как-то скрючившись, проговорил: — А что? Может, и прихватило… Меня вот тоже крутит, — и с нездоровой поспешностью удалился в кусты.
Мальчишки зашли в заимку. Борисы встали и, почёсываясь, собирались выйти, а Витька всё ещё нежился в спальнике.
Лёнька с Сашкой схватили полотенца и выскочили наружу. Они быстро спустились к реке и со смехом мылись ледяной водой Дубакита.
Умывшись, они в прекрасном расположении духа поднялись к заимке. Там творилось что-то непонятное. Но прислушавшись, Лёнька понял, что это возбуждённый голос молодого Бориса.
— Ты видел следы?! — махал он руками в сторону дороги, пытаясь обратить туда внимание старшего Бориса.
— Какие следы? — не мог понять старший Борис.
— Какие, какие!! — чуть ли не кричал младший Борис. — Медвежьи следы!
— Да ты чё, вообще чокнулся, что ли? — недовольно реагировал старший Борис на крики своего тёзки. — Где ты видел эти следы?
— Вон там! — кричал младший Борис. — На дороге!
Старший Борис с Витькой вышли на дорогу и вскоре вернулись. Старший Борис сел за стол и почесал в затылке.
— В самом деле медвежьи следы, — бормотал он в растерянности. — Похоже, медведица с двумя медвежатами прошла…
— Вот, вот, — пыл младшего Бориса немного поутих, — прошла! Пока мы тут спим, вокруг нас медведи шастают. А если кто ночью до ветра выйдет? Что тогда? — Он окинул всех возбуждённым взглядом. — Сожрут и не подавятся.
— Да никто тебя жрать не станет, — попытался успокоить его Михалыч.
Но Бориса уже было не успокоить. Он в возбуждении бегал от костра к заимке.
А тут ещё Витька подлил огня в пламя истерики Бориса:
— А что, — он пожал плечами, — я вчера, когда по мари гнал профиль, то видел метрах в ста от себя три коричневых бугорка. Думал, кочки какие, а потом присмотрелся и понял, что это медведи кормятся там. И точно их было три. Наверное, это и есть их следы. — Он с надеждой, что его поймут, посмотрел на окружающих.
Слова Витьки как будто взорвали младшего Бориса. Он подскочил, как на пружинах, и кинулся в заимку.
— Ты куда? — крикнул ему вслед Михалыч, но Борис его не услышал, он уже забежал в заимку.
Через пару минут он с бешеными глазами выскочил оттуда с рюкзаком за плечами.
— Куда собрался? — ещё раз повторил вопрос Михалыч.
— На прииск пойду, — зло огрызнулся Борис. — Пусть что хотят, то и делают. Но к медведям в пасть я не полезу. — Он развернулся и двинулся в сторону прииска.
— Так медведи тебя по пути туда сожрут, — шутя крикнул ему вслед Михалыч. — Куда ж ты без ружья?
Борис сразу остановился, развернулся и подошёл к Михалычу.
— Дай ружьё, — жёстко глядя в глаза Михалычу, потребовал он.
— Ружьё я-то тебе дам. Да заряжено оно только дробью. Мишку она не возьмёт. Только ещё больше раззадорит. Вот тогда он уж точно тебя сожрёт.
Борис стоял в нерешительности, но Михалыч продолжил:
— Возьмёшь ружьё и пяток патронов. По мишке не пали, а если его увидишь, то стреляй только в воздух. Понял?
— Понял, — подтвердил Борис. — Так дашь ружьё?
— Дам, дам. — Михалыч встал и, покряхтывая, пошёл к заимке.
Вскоре он вышел оттуда с двустволкой шестнадцатого калибра и вручил её Борису:
— Держи. А лучше попроси Палыча, чтобы он сам к нам пришёл и погонял этих медведе;й. Лицензия у него на отстрел есть, а мясо нам не помешает.
— Ладно, — уже мягче согласился с ним Борис и, развернувшись, пошёл в сторону прииска.
Вскоре его фигура затерялась в чаще леса.
Михалыч ещё посидел, о чём-то подумал, стряхнул с себя какие-то мысли и предложил:
— А мы позавтракаем и пойдём дальше денежку колотить.
Мальчишки сели за стол, плотно позавтракали, взяли с собой по «тормозку» и двинулись на работу. Только Михалыч чего-то замешкался у костра.
— Лёнька, Сашка, — крикнул он уходящей бригаде, — а подите-ка сюда. Костёр-то надо затушить. Чё эт вы его так оставили?
Лёнька с Сашкой без задней мысли развернулись и подошли к Михалычу.
— Чё костёр-то не залили? — с какой-то странной интонацией в голосе проскрипел Михалыч. — Вам чё, всегда напоминать об этом надобно?
Лёнька схватил ведро и только намерился выплеснуть его в костёр, как знатная оплеуха чуть не сбила его с ног.
— Ты чё, Михалыч? — ничего не мог понять он.
Рядом, держась за ухо, сидел озадаченный Сашка.
— Я вам, паразитам, дам «чё»! — злобно выговаривал Михалыч. — А если бы он узнал, что это вы наставили следы? Убил бы вас тут же! Вы чё? Вообще головы потеряли? Вы в тайге, а не в городском парке. — Но, успокоившись, продолжил. — Я-то вас сразу просёк. Только не успел я эти следы стереть. Опередил меня Бориска! Я эту вашу мазню потом уже затёр. Радуйтесь, что он городской и никогда не видел медвежьего следа. А то бы точно оторвал вам за такие шутки ваш дурацкие б;шки.
Но, успокоившись, Михалыч сел на скамью у стола, закурил и усмехнулся:
— Вот же пацанва! Додумались же до такого! — Он со смешком покрутил головой и, докурив папироску, посмотрел на виноватые физиономии своих подопечных, скомандовал им: — А нечего вам тут прохлаждаться! Дуйте на свои профиля, и чтобы работали как звери. — Но уже спокойнее добавил: — А медведе;й не бойтесь. Им сейчас не до вас. Им к зиме готовиться надо. Но ухо держите востро. На глаза им не попадайтесь.
Мальчишки, поняв, что прощены, и их тайна никогда не раскроется, подхватили топоры и двинулись туда, куда указывал Михалыч, для верности, припоминая всех матерей.

К вечеру следующего дня на заимку приехал Анатолий Палыч. На телеге, запряжённой Рыжухой, сидели младший Борис и Соколов. Борис с понурым видом слез с телеги и, ни с кем, не разговаривая и пряча глаза, прошёл в заимку.
Анатолий Павлович с Соколовым сразу же отошли в сторону с Михалычем и долго о чём-то разговаривали.
Закончив разговор, они подошли к столу, весело поприветствовав сидящих:
— Привет, таёжники! Что тут у вас опять случилось?
— Да ничего особенного, — пожав плечами, ответил старший Борис. — Работаем потихоньку. Погода хорошая. Позволяет работать.
— А медведе;й ещё видели? — задал очередной вопрос Анатолий Павлович.
— Неа, — отрицательно покачал головой старший Борис. — Витька их видел надысь, но мы туда сейчас не ходим. Другие места есть, где работы невпроворот. А чё по марям-то шляться. Того и гляди, что в промоину попадёшь али медведь задерёт.
— Так… — дружелюбно начал Анатолий Павлович, — а расскажи-ка ты нам, Витёк, где ж ты повстречал тех медведе;й-то?
— Да недалече тут, — Витька махнул рукой куда-то в сторону Гилюя, — на мари. Но я больше туда не ходил, — заверил он Анатолия Павловича.
— Показать сможешь, где видел? — продолжал допытываться Анатолий Павлович.
— А что! Могу. — Витька оживился. — Там, когда выходишь от громадных сосен, то марь начинается. Это километра два отсюда. Вот там они и паслись. — Глаза у Витьки загорелись, и он таинственно продолжил: — Я как разобрал, что это медведи, то сразу присел на корточки и на карачках оттуда и выполз. Так что и профиль не закончил. Хотел сказать об этом Михалычу, а тут с Лёнькой такая история приключилась, вот и забыл, — закончил он с сожалением.
— Ничего, — ободрил Витьку Анатолий Палыч, пропустив слова о Лёньке. — С кем не бывает? Завтра пойдём туда. Посмотрим, там ещё твои медведи или привиделись они тебе. А может быть, это и в самом деле кочки на мари были. Там всякое можно увидеть. — Он серьёзно посмотрел на Витьку и добавил: — А профиля-то заканчивать надо. Неважно, по мари они идут или по лесу. Не переживай. Завтра разберёмся.
Разговор на этом закончился и все продолжили ужин, завершившийся, как всегда, чаепитием.
Вокруг стояла первозданная тишина. Тёмное синее небо над головой, расцвеченное яркими звёздами, бездонным куполом раскинулось над головами, потрескивающие угольки в затухающем костре и наступающая вечерняя прохлада заставляли поплотнее застегнуть куртки. Оглядев примолкший народ, Михалыч, как всегда, произнёс священные слова:
— Ну, что ж, утро вечера мудренее. А не пора ли нам пора… — Он сладко потянулся до хруста в суставах, встал и пошёл к заимке.
Все остальные последовали за ним.

Утром, после завтрака, Анатолий Павлович чистил свой карабин. Соколов перебирал и смазывал ТТ, а Михалыч прочищал ружьё двенадцатого калибра.
Мальчишки с любопытством наблюдал за всеми этими манипуляциями.
Михалыч насыпал в гильзы порох и забил его войлочным пыжом. А на круглых свинцовых пулях сделал глубокие надрезы по всей окружности вдоль и поперёк.
— Это для надёжности, — пояснил он Лёньке. — Если пуля попадёт в медведя, — ударение он сделал на последнюю букву, — то и разорвётся у него внутри. Главное, это надо попасть в него. Ну а насчет этого опыт имеется. — При этом Михалыч хитро посмотрел на него и ухмыльнулся. — На войне не такое приходилось делать, чтобы фрицев поганых изничтожать.
Лёнька вообще никогда не видел, как набиваются гильзы и чистится оружие. Поэтому он с интересом смотрел, как Михалыч готовится к охоте, а Соколов разбирает ТТ.
Но в отличие от Михалыча, тот молча собрал пистолет и, уложив его в кобуру, ничего не объяснил Лёньке. Сашка же притих возле отца.
Смазав и перебрав карабин, Анатолий Павлович посмотрел на ребят.
— Ну, пойдём смотреть на ваших медведе;й? Может, что и увидим. Пойдёте с нами? — искоса глянул он на примолкших мальчишек.
Услышав такое предложение, они не скрывали своих эмоций. Они уже с вечера решили, что обязательно пойдут за охотниками, даже если те и не возьмут их с собой.

Уходя, Михалыч обратился к обоим Борисам:
— Чё вы за нами пойдёте? Оставайтесь здесь. Рыжуху накормите и напоите да приготовьте что-нибудь. Я думаю, что долго мы там не задержимся, — на что Борисы сразу же согласились.

Витька уверенно шёл впереди, показывая путь к профилю, где он выходил на марь.
Дойдя до него, он повернул в лес, но Анатолий Павлович отстранил его и пошёл первым, сняв карабин с плеча. За ним последовали Соколов и Михалыч с ружьём за спиной.
Метров через триста смешанный лес стал редеть и переходить в сосновый бор.
Мелкие деревья исчезли и вокруг стояли только высокие стройные сосны. На земле сплошным ковром лежали пожухлые иглы и валялось множество старых шишек, громко хрустевших под ногами.
Анатолий Павлович цыкнул на пацанов:
— Стоять тут! За нами не ходить! Мы сами вначале всё осмотрим, — и, осторожно ступая, чтобы не шуметь, пошёл к выходу из леса на марь.
— Юра, — шёпотом приказал он Соколову, — ты иди левее, а ты, Михалыч, бери правее. — И они, рассыпавшись цепочкой, осторожно пошли дальше и вскоре исчезли за ближайшими соснами. Мальчишки остались одни.
Любопытство разбирало Лёньку и он, раздвигая ногами шишки и ступая только на мягкую хвою, двинулся за охотниками. За ним точно так же последовали и Сашка с Витькой.
Лёньке не хотелось мешать охотникам, и он пошёл туда, куда ушёл Соколов, только стал забирать левее.
Вскоре сосны закончились и начался небольшой подлесок. Он становился всё реже и реже.
Мальчишки, пригибаясь, прокрались к краю мари и залегли в густой траве.
Лёнька отполз к небольшим берёзкам, осторожно приподнялся и принялся осматривать марь.
Когда он обвёл взглядом окрестности, у него ёкнуло сердце. Метрах в пятидесяти справа от них над мшистыми кочками возвышались три чёрные кочки. Одна большая, а две поменьше. Лёнька жестом поманил к себе Витьку. Когда тот подполз к нему, он прошептал ему на ухо:
— Эти кочки ты видел?
Витька приподнялся и всмотрелся в то, на что показывал ему Лёнька.
— Точно, они, — прошептал он и в ужасе присел. — Так они же двигаются. — Он пальцем тыкал в направлении чёрных кочек.
Лёнька внимательно присмотрелся. Точно! Кочки двигались. Значит, это не кочки, а медведи.
Лёньке стало жутковато, и он присел в траву, но потом вновь приподнялся и осмотрелся.
Справа от них, точно, находились три медведя. Один большой, а два маленьких. Но правее, метрах в ста, он увидел ещё один огромный чёрный бугор как раз напротив того места, где находились охотники с ружьями.
Бугор двигался к лесу, до которого оставалось не больше тридцати метров.
Тут Лёнька увидел Анатолия Павловича с карабином. Он стоял на колене и целился в медведя. Раздался выстрел. Медведь осел, но тут неожиданно поднялся во весь рост и быстро начал двигаться на Анатолия Павловича.
Анатолий Павлович резко встал и попятился назад. Налетел спиной на сосну и, прислонившись к ней спиной, вновь прицелился. Но выстрела не раздалось. Лёнька отчётливо видел, что Анатолий Павлович лихорадочно пытается что-то сделать с карабином. Он дёргал за затвор, но у него ничего не получалось. А медведь, тем временем поднявшись на задние лапы, всей своей громадиной приближался к Анатолию Павловичу. Тут раздалось несколько пистолетных выстрелов, но медведь продолжал двигаться в сторону Анатолия Павловича. Раздался ещё один громкий выстрел и медведь медленно начал заваливаться на бок. Анатолий Павлович наконец-то справился с карабином, и Лёнька услышал ещё один выстрел.
Мальчишки вскочили на ноги в своей засаде и, вытянув шеи, смотрели на это побоище. Сильный ветер с мари развевал их волосы, но они не обращали на него внимания и всматривались в сторону охотников.
Лёнька посмотрел по сторонам. Три медведя, что паслись поблизости, с прежнего места пропали, а их спины то появлялись, то исчезали где-то вдали.
Из-за сосен появились Михалыч с Соколовым. Они медленно подошли к Анатолию Павловичу и осматривали лежащего медведя.
Мальчишки тоже не выдержали и кинулись к взрослым.
Увидев их, Михалыч зло прикрикнул на них:
— А вы куда? Стойте там, не подходите близко.
Они и сами стояли в нескольких метрах от медведя, не решаясь подойти к нему. А он громадной чёрно-коричневой горой неподвижно лежал рядом.
Анатолий Павлович ещё раз прицелился и выстрелил медведю в голову. Из черепа брызнула кровь, медведь ещё раз дёрнулся и застыл.
От такого зрелища Лёньку передёрнуло и ему очень захотелось отвернуться, чтобы не видеть кровь и смерть этого ни в чём не повинного животного.
— Ждал он нас, зараза, — зло сказал Михалыч.
А Анатолий Павлович, посмотрев на Михалыча, выдавил из себя хриплым голосом:
— Спасибо, Михалыч. Если бы не ты, то неизвестно, кто бы сейчас тут валялся.
— Ладно уж. Всяко бывает, — отмахнулся Михалыч. — Я как увидел, что ты затвор дёргаешь, то в бочину ему-то и пальнул. Благо, сидел сбоку. А что у тебя случилось-то с карабином? — Удивлённо спросил он Анатолия Павловича.
— Да патрон что-то заклинил. Оно и раньше так бывало, но я же всё специально смазал, расходи;л. Несколько раз ещё проверил затвор, а тут на тебе, — он в сердцах покачал головой, — и надо же. В самый неподходящий момент он опять заклинил.
— А я в него целую обойму выпустил, — возбуждённо вставил Соколов. — А он хоть бы хны, прёт и прёт на Палыча.
— А как ты в него, Палыч, стрельнул-то, что он не свалился сразу? — с удивлением обратился Михалыч к Анатолию Павловичу, не обращая внимания на Соколова.
— Да я и сам не знаю, — развёл руками Палыч. — Мишка-то стоял мордой ко мне и ел. Я положил карабин на сучок и прицелился. А он, наверное, что-то учуял и поднял голову, хотя смотри, какой ветруган идёт с мари. Не должен был он меня учуять. Целился я в голову. Как раз промеж глаз, но что-то пошло не так. — Он разочарованно покачал головой. — А ну-ка глянем, что же случилось-то? — И подошёл к медведю.
— Стой, стой, — поостерёг его Михалыч, — сейчас я его ещё раз проверю. — Он выхватил топорик, срубил небольшую осинку и потолкал ей медведя, но тот так же неподвижно лежал.
Михалыч покряхтел, поднатужился и перевернул его.
— Во! Смотри. — Он указал пальцем в голову медведя. — Это ты стрельнул в него первый раз. — Михалыч поднял голову на Палыча. — Не промеж глаз попал, а вскользь по черепу. А это я в него сбоку пальнул. — Михалыч показал на дыру в боку медведя, из которой до сих пор сочилась кровь. — Кажись, в сердце и попал, а это ты в него засадил уже в грудь.
— А где же следы от ТТ? — недоумённо вскрикнул Соколов.
— А кто ж его разберёт в такой шерсти. Вот разделаем, тогда уже и посчитаем дырки, — недовольно пробурчал Михалыч.
Анатолий Павлович посмотрел на ребят и сорвался:
— А вы что здесь делали?! Где я вам сказал быть?! Чего сюда припёрлись?!
Лёнька его ещё таким злым никогда не видел.
Но, справившись с собой, Анатолий Павлович уже спокойнее продолжил:
— Так! Дуйте на заимку и приезжайте сюда с телегой. Борисы вам Рыжуху запрягут, и пусть сами сюда идут. Такую тушу мы сами не утащим. Захватите мешки и брезент. Доедете до профиля и ждите. Один останется у телеги, а остальные — сюда с мешками и брезентом. А мы пока разделкой займёмся.
— Мяса нам надолго хватит, — потирал руки довольный Михалыч, доставая громадный нож из ножен, всегда висевшие у него на поясе.
Мальчишки после нагоняя отошли от медведя, наблюдая за всем произошедшим со стороны.
Видя, что его слова ни до кого из них не дошли, Анатолий Палыч прикрикнул:
— Чего стоим? Чего ждём? Марш за телегой!
Дальше уже напоминать ничего пришлось. Мальчишки сорвались и помчались к заимке.

Там их встретили оба Бориса. Они кинулись к ним с расспросами, но мальчишки хором рассказывали всё так сумбурно, что те, ничего не поняв, быстро запрягли Рыжуху и поехали забирать мясо.
Сашку оставили, как самого младшего, у телеги, а сами, прихватив мешки, пошли к месту, где лежал медведь.
С медведя уже сняли шкуру и частично разделали.
Михалыч уложил мясо в мешки и отправил пацанов с младшим Борисом к телеге.
Уложив мясо в телегу, они остались ждать охотников. Вскоре и те подошли, неся на срубленных жердях остатки туши и шкуру.
Теперь он видел только мясо, и оно у Лёньки не вызывало никаких эмоций. Обычное мясо, которое он видел много раз на прилавках магазинов. И того ужаса, что он испытал при виде лежащего убитого медведя, он уже не ощущал.

По приезде на заимку Михалыч взял себе в помощники Лёньку с Витькой, и они пошли строить коптильню.
Весь вечер они только и занимались тем, что разделывали мясо для копчения, вяления и засолки. Михалыч и тут оказался всех умней. Каким-то образом он в своё время прихватил с прииска чуть ли не полмешка соли, которая сейчас очень пригодилась.

А наутро Анатолий Павлович с Соколовым отправились обратно на прииск, где продолжили заниматься съёмкой местности.
Перед отъездом Анатолий Павлович подошёл к младшему Борису:
— Ну, так ты? С нами или тут останешься?
Тот помялся и недовольно ответил:
— А чё я у вас там делать буду? За съёмку так не платят, как за профиля. Мне деньги нужны. Тут я буду.
— Давно бы так, — хлопнул его по плечу Анатолий Павлович. — А медведе;й не бои;сь. Мы их тут надолго распугали. — Он весело рассмеялся, взял под уздцы Рыжуху, и они с Соколовым пошли обратно на прииск.


Конец девятой главы

Полностью повесть «Таёжные приключения Лёньки и Сашки» опубликована в книгах «Юность» и «Приключения Лёньки и его друзей». Найти их можно на сайтах: https://ridero.ru/books/yunost_3/  и https://ridero.ru/books/priklyucheniya_lyonki_i_eg...