День пожилых

    Вячеслав ПИЛИПЕЦ

     ДЕНЬ ПОЖИЛЫХ


    Не каждое утро помнится то, что было накануне. Бывает, что только от других о том можно услышать, и почти всегда это грустные истории. А уж когда жена начинает припоминать тебе вчерашнее в тот момент, когда ты едва глаза открыл, то хоть вообще не просыпайся. Как же она любит всё драматизировать!
    Но сегодня, слава богу, с памятью полный порядок, хотя выпито было немало. И жена ещё спит рядом, а не ходит нервно мимо кровати, что хороший признак. Просто не наш вчера день был, не до веселья было.
    Вчера, в субботу, был День пожилого человека. Тёща уже за неделю начала намекать, что все её бросили, никто ей не помогает и не интересуется её вдруг пошатнувшимся здоровьем. А ведь всего месяц назад, в начале сентября, когда я привёз ей телевизор, она схватила его и быстренько утащила на четвёртый этаж. Я за это время только с таксистом успел рассчитаться. Жена, обеспокоенная состоянием тёщи, сразу дала понять, что поездка к её маме будет обязательной и всей семьёй. И что всем нам будет хорошо, если поедем с подарками.
    Дети в школе отпросились с последних уроков, чтобы потом не засиживаться в гостях допоздна: неспокойно в городе вечерами по праздникам. Мэр заранее предупредил горожан,  чтобы в этот день были очень внимательными и только в случае крайней нужды пользовались личным автотранспортом. Были усилены наряды полиции и карет «скорой помощи». В парках на этот день запретили выгул собак, а у концертных площадок в радиусе пятьсот метров — продажу спиртного. Много споров возникло вокруг фонтанов: отключить их, как на День десантника, или пустить в них тёплую воду? Осень всё-таки, а ну как старики после купания разболеются, и бюджет города обмелеет на льготных лекарствах. Решили отключить, тем более что метеорологи обещали на праздник сильный дождь.
    Из дома вышли в полдень. Я с собой инструменты и дрель в чемоданчике прихватил. Тёща вышитую картину в Иванове прикупила, а «мужиков-то рядом нету, чтобы её повесить». Ещё дверь у неё в туалете скрипит, полка в прихожей отваливается. Так что, поработать надо было, пока там стол накрывается. Сын, который уже выше меня ростом, подарки нёс: чайник цветастый и доску разделочную. Жена с дочкой шли налегке под ручку.
    День выдался сухой и ветреный. Облаков на небе было поровну с проплешинами чистейшего неба, так что и не угадать было: дождь ли соберётся или прояснится окончательно.
    Первую бабулю встретили уже у соседнего подъезда. Глуховатая, круглый год в одном и том же коротком синем пальтишке она часто гуляла у дома, едва передвигая ноги. Когда смотрела на прохожих, улыбалась и щурилась, отчего лицо её напоминало милое, но сморщенное солнышко. Вчера она не гуляла. Стояла на крышке     канализационного люка — любимом месте дворовых кошек в холодную пору и ела. И не просто ела, а уминала палку варёной колбасы, закусывая маленьким кусочком хлеба. И не улыбалась, и не щурилась. Неподвижно смотрела поверх нас и ела. Лицо у неё круглое сделалось и какое-то недоброе. Ни голубей рядом, ни кошек. Вот что у неё на уме могло быть? Чёрт его знает.  Но тревожно на душе стало. Я не только не стал с ней здороваться, но даже пригнулся под её взглядом.
    А у следующего подъезда ещё одна бабуля на глаза попалась. Известная во дворе скандалистка с кучерявой копной волос на голове. Эта из дома вообще не выходит — только на балкон на втором этаже. И беда тому водителю, кто машину под её балконом поставит! Ругань будет такая, что с детской площадки разбегутся мамы с детками, выпивохи в дальнем углу двора схватятся за головы и забудут о поводе, по которому собрались, во всём доме позакрываются форточки, а у «провинившейся» машины сработает сигнализация. На эту скандалистку и в полицию жаловались, и по телевизору её орущую показывали, но всё без толку. Кажется, вот помрёт она, приедет за ней катафалк и, не дай бог, встанет под её балконом! Ведь из гроба выскочит и обматерит водителя со своего наблюдательного поста.
    Вчера она молчала. Но напрягло то, что бабуля не только под балконом свою территорию осматривала, но зло и решительно задирала голову. Вот наверху-то что её раздражало? Не понятно с чего, но скандал назревал грандиозный. И хорошо, что мы к тёще уезжали.
    Ехать надо было в спальный район через Волгу. По выходным автобусы туда ходят нечасто, но к нашей радости подошёл бесплатный экспресс до гипермаркета — возит потенциальных покупателей через весь город всего с тремя остановками, — а тёща там как раз рядом живёт. Сели впереди лицом в салон, и радость моя сразу улетучилась — одни бабули в автобусе! И строгие такие сидят, мрачные, будто и не праздник у них вчера был, а подготовка к манифестации. И все на меня смотрят, буквально сверлят взглядами. Понятно, что денежки свои кровные тратить едут и расставаться с ними не хотят, но я-то тут при чём? Дети свои плееры в ушах включили, музыку слушают, жена инструкцию к чайнику достала, почитывает, а мне и отвлечься нечем было. Отвернулся в окно, но чувствовал, как щека от пенсионерских взглядов разгоралась. Всё-таки не умеют у нас праздники отмечать. Почему-то считают, что праздник — это когда тебе хорошо, а всем плохо.
    Когда автобус на мост въехал, мне даже страшно стало. На стыках его потряхивало, отчего весь злобный салон дружно и со звоном громыхал мелочью в карманах и вставными челюстями. Как будто гигантский монстр на меня надвигался, сотрясая землю. Честное слово, лучше бы на такси поехали.
Из автобуса я выскочил первым, закурил нервно. Жена предложила купить продукты к столу. Я, глядя на скрывающуюся в гипермаркете толпу бабулек, сказал, что внутрь не пойду, подожду у касс.
    И уже через минуту стал свидетелем скандала. Низенькая древняя старушка пыталась купить банку с дорогущим кофе по цене какао-порошка, то есть раз в десять дешевле. Кассирша называет ей реальную цену, а та ссылается на ценник, который видела. Кассирша намекает ей, что, мол, не на тот ценник посмотрели, а та возмущается, мол, не глупая и не слепая. И обе всё громче говорят, и бабульки подтянулись, и возгласы пошли о хамстве продавцов и дороговизне в стране, в общем, праздник начался.
    Чем там дело кончилось, я не стал дожидаться. В кафе по соседству быстро выпил сто пятьдесят граммов водки и вышел на свежий воздух. На душе полегчало, а вот небо потемнело. Когда жена и дети подошли с продуктами, хлынул ливень. Решили переждать его под козырьком гипермаркета. А народ выходил оттуда и толпился позади нас. Всё бы ничего, так ведь и бабульки вышли. А главное — с зонтами все, с такими длинными не складывающимися, как дротики, но тоже встали и никуда не идут. И все после скандала разгорячённые, воинственные. Я уж на всякий случай свой чемоданчик с дрелью за спину завёл, зад прикрывая. А что, проткнут ведь от досады и злобы! За банку кофе покалечат! Потом годы уйдут на лечение молодого здорового организма и на доказательство того, что не сам напоролся.
    До тёщи всего пару домов пройти надо было. Уже хотел было предложить своим добежать до неё, как вдруг за спиной раздался громкий хлопок. Ох и дёрнуло же меня! Метра на три отпрыгнул! Граната?! Обернулся в беспокойстве за своих. Чёрт, а это та самая старушка, что кофе покупала, зонт раскрыла. Ну что у них за зонты такие допотопные и пугающие! И без этого всё на нервах было!
    Отпрыгнул я резковато, конечно, так, что в руке только ручка от чемоданчика оказалась. Сам он упал и развалился. Я поднял дрель, дети помогли собрать свёрла, дюбеля, шурупы, отвёртки. Всё сложили в пакет и быстрым шагом пошли к тёще...
Что-то сон совсем пропал. Встану-ка я, чаю заварю. А жена всё спит, и дети не встают. Безмятежная у них всё-таки жизнь. За моей-то спиной! Нелегко, конечно, быть защитником семьи, переживать за всё, но и приятно, что уж тут говорить. Ладно, поспите ещё, суслики мои...
    А вот неужели все тёщи давят на психику? Моя-то уже с порога начинает. Звонишь ей по-родственному в домофон, а тебя так грозно и с претензией спрашивают: «Это кто?». И вот всякий раз хочется ехидно ответить: «Дед Пихто!». Но вместо этого мы с женой дружно наклоняемся к говорильнику и лебезим тоненькими голосами: «Мама, это дети твои пришли и внуки!». Даже противно становится, но по-другому почему-то не получается.
    Я сразу на кухню прошёл и выпил водки. Потом, когда подарки развернули, все вместе выпили. Кроме детей, понятно. Эти в телевизор уткнулись, жена с тёщей стол начали стол накрывать, а я по мужской части пошёл дела делать.
Картину тёща, конечно, дурацкую купила и очень большую. Два розовых павлина на ней, любовь изображающие, олени на лугу и синие горы на заднем плане. Где хоть такое место на земле, чтобы разом всё это увидеть? Ладно, повесил в спальне, пусть любуется, раз нравится.
    Но вот стол был хорошо накрыт. Ели вкусно и до отвала. И пилось вольготно. Тёща как должное принимала поздравления, сияла вся, но когда захмелела, вспомнила о своих поколенческих обязанностях и начала учить внуков жизни. Да просто давить на них начала. А я сразу вспомнил, что ещё дверь в туалете не смазал.
    Скрип был в дверных петлях. Я их смазал, как это обычно делал, но скрип лишь приглушился. Добавил смазки, но не помогло. Похоже было, что одна из петель с перекосом установлена. Я уж в неё треть тюбика смазки вогнал, но скрипит, зараза! Закурил в раздумьях, а дверь скрипит. Так это, думаю, я же её и не трогал... Фу ты, чёрт, дошло, что это не дверь скрипела, а тёща в комнате моих детей пилила. За всё им там доставалось: и за оценки школьные, и за причёски, и за то, что не звонят бабушке, и за то, что сдачи не умеют давать, а в жизни это главное, иначе, мол, съедят вас, добреньких.
    Я ещё выпил, а поскольку нравоучительная беседа продолжалась и даже расширила аудиторию — тёща и жену начала воспитывать, пошёл покурить на лоджию. Открыл окно, высунулся наружу. Уже темнело. Возле подъездов машины на ночлег скопились. Редкий народ субботу догуливал. Особенно, конечно, тот, у которого праздник вчера был. Бабулек я сразу вычислил. Трое на лавке развалились, болтали громко, а одна из них ещё и палкой помахивала. Под берёзой на детской площадке тоже компания устроилась, выпивали, ясное дело, деток спать отправив. А тут из-за машин ещё парочка вышла. Идут во всю ширь тротуара, покачиваются, друг за дружку держатся. Я сигарету в кулак зажал и за раму спрятался от греха подальше. Чего их дразнить своим видом? Ведь швырнут кирпич и всю лоджию разнесут к чертям собачьим!  Дороговато мне тёщин ремонт обойдётся. Да и убить могут запросто. Они же всегда говорят, что терять им нечего.
    Курить я больше не ходил. Тёще надоело всех учить, и она запела. Мы вразнобой подпевали.
    Как не хотели пораньше уехать, но не получилось. На остановку вышли к одиннадцати вечера, уставшие и молчаливые. Может, оно и к лучшему, что припозднились, поскольку ни одной бабульки не встретили. А главное — и в автобусе их не оказалось, в общем, доехали до дома спокойно и без приключений...
    Что-то разбередил я душу днём вчерашним. Да и нутро что-то горит. Схожу-ка я за пивом, пока все спят.
    — Ты это куда собрался?
    А вот и жена проснулась. Надо было мне потише переодеваться.
    — Доброе утро, суслик! А я, дорогая, до ларька быстренько добегу, виноградика тебе принесу, ну и пивка себе прихвачу.
    — Какого пивка, идиот! Ты помнишь, что вчера в автобусе вытворял?!
    — Кто?
    — Дед Пихто! Нас из-за тебя из автобуса высадили! Не помнишь, пьянь такая?!   Пешком целый час домой шли! Пинка тебе под зад, а не пивка!
    Ё-моё, ну что же это такое! Обидно, честное слово!
    Не каждое утро помнится вчерашнее. И хорошо бы всегда так. Но ведь напомнят, ох, напомнят...