МАЗ

Кто из сердобольных соратников по службе привёл в воинскую часть скитальца-горемыку, осталось секретом. Тихий по началу барбос приобрёл кличку МАЗ в честь могучей машины, преобладающей по количеству в инженерном батальоне.
Не в пример прототипу, мелковатый щенок на казённых харчах стал набирать массу и вырабатывать характер. Быстро разобравшись в законах субординации, принял сторону рядового и сержантского состава срочной службы, став его всеобщим любимцем. Подчёркиваю стол важный факт, ибо отношения собаченции со сверхсрочниками и офицерами были довольно-таки напряжёнными, если не сказать враждебными...
Как он определял, по форме ли, по погонам, по возрасту, по каким-либо другим критериям принадлежность к высшей касте, но никогда не ошибался и активно атаковал начищенные сапоги воинской элиты. Представители её, по мере настроения и ситуации, отпинывались от назойливого, непрерывно рычащего и лающего зверя. Визгливо-угрожающий фальцет разносился по территории летнего лагеря...
Каждодневные спектакли, устраиваемые МАЗОМ, стали настоящей отдушиной рутинной повседневности. Жертву пёс выбирал по своему неузаконенному списку, но больше других доставалось замполиту, майору, весьма влиятельной персоне для описываемого времени (1961 год). К нему МАЗ имел особое пристрастие, видимо, «по политическим мотивам». Если в зоне видимости оказывался важный субъект, к предыдущей жертве интерес пропадал абсолютно, и собака мчалась на всех парах к главному антиподу под дружный хохот многочисленных зрителей...
Представляю, что творилось под отутюженной гимнастёркой майора. Складывалось ощущение, что ненависть человека к безродной божьей твари была во сто крат сильнее, чем у противоборствующей стороны, превратившей необъяснимую антипатию во всеобщую забаву...
Чаще эти незабываемые, яркие по накалу сцены происходили в обед, когда замполит направлялся в столовую. Оглядываясь и отпинываясь от яростно наседающего противника, он нырял в деревянную хижину, как в спасительную купель. Нет сомнения, что при удобном случае, не столь открыто, на виду у собравшейся публики, МАЗ, наверняка был бы пристрелян... Но если бы так трагично закрылся занавес народного театра, ретивому майору пришлось бы однозначно менять дислокацию.
По раскладу свыше ему повезло: проблема разрешилась неожиданно и без его непосредственного участия. В отличие от сложных противоречий с командным составом, с контингентом срочной службы у МАЗА наметились прекрасные взаимоотношения. Ласковый, благодарный за свою участь щенок при встречах с нашим братом так накручивал коротким хвостом и стелился по земле, что не погладить его, не почесать за ухом выглядело дурным тоном.
Особая дружба связывала МАЗА с шоферами, а как же иначе! Большинство из нас, возвращаясь из рейса, на скудные солдатские шиши покупали что-нибудь вкусненькое талисману автороты. Зная об этом, он встречал машины, как одушевлённую материю, из которой во плоти появлялся кормилец со скромным съедобным подарком.
Наверное, в голове собаки механические чудовища уже не ассоциировались с чем-то враждебным и страшным, – крутясь между колёс могучих машин, щенок неизбежно терял бдительность и частенько укладывался спать под колёса избранного автомобиля, дёргаясь и взвизгивая во сне. Кто же догадается, какие они, собачьи сны? Все водители знали, если МАЗ не в поле зрения, значит где-то безмятежно спит, и либо заглядывали под машину, либо громко сигналили перед выездом.
Нашёлся таки паршивец, нарушивший заповедь: врезалась в память его фамилия, Сезоненко, за ним был закреплён МАЗ-200 грузоподъёмностью 7,5 тонн... Наш незабвенный МАЗ даже не ойкнул под этим железным монстром...
Состоялись похороны со скупой мужской слезой и молчаливой безысходной грустью. Могли ли мы предположить, как много значил этот шелудивый, вислоухий щенок в нашей обязательной воинской службе. А что касается Сезоненко, для него стал удачным финалом скорый дембель…