Эльза

В детстве это имя воспламеняло во мне самые противоречивые чувства: инстинкт самосохранения перед лицом опасности, брезгливость — как будто крыса пробежала по ногам… Но вместе с тем я испытывала странное, почти садистское удовольствие от предвкушения её непредсказуемых выходок. Её появление всегда превращало двор в цирк: словно приезжал странный карнавал, где каждый номер был абсурдным, опасным или трагикомичным одновременно.

Эльза — невысокая, худощавая женщина средних лет с длинным носом, кончик которого напоминал нелепый детский рисунок. Её голубые глаза резко выделялись на загорелом, покрытом грязью лице. Казалось, вся её боль спрятана под слоем уличной пыли, под бронёй, которую никто не смел тронуть. Она бродила целыми днями в смердящих лохмотьях, в рваных тапочках, которые постоянно спадали с ног. На голове неизменно был старый, очерствевший кожаный шлем танкиста. Её серый силуэт, идущий под дождём по пустой улице, вызывал у меня такое уныние, что казалось — за это можно заслужить Божье наказание.

Я боялась её старого зонта, от которого остались лишь каркас и несколько кусочков ткани: казалось, что она вот-вот воткнёт его мне в глаз. В порыве гнева она гналась за дворовыми мальчишками, фехтуя зонтом, словно мечом. Те забирались на деревья и корчили оттуда рожи, а она бросалась от одного ствола к другому. Не сумев достать их и снять с дерева, она кричала бранные слова, выкрикивала всю свою злость, а затем, обессилев, громко валилась на зелёный газон и плакала, еле выговаривая из последних сил:
— Я хочу умереть…

В солнечные дни я, играя на фортепиано, из окна наблюдала, как она удобно усаживается под уличным грушевым деревом. Под медленный темп метронома она доставала из суконного мешка черствые кусочки хлеба: маленькие и бесформенные съедала сразу, а целые бережно клала обратно — на потом.

— Эх, все мы немножко Эльза, — говорила мать, наблюдая за ней.

Она считала своим долгом общаться с теми, кого обычно отвергают и презирают. В один дождливый день она пригласила Эльзу на чай. Я мгновенно спряталась под кровать, увидев её серый силуэт за матовым стеклом двери. Этот странный цирк радовал меня вне моей территории, но, когда она вошла в мой дом, чувство любопытства потеряло всякую сладость.

Эльза вошла, и я впервые увидела улыбку на её лице. Она спокойно сняла обувь, села на стул и положила руки на колени, не трогая белоснежную скатерть.

Её рассказ о жизни был нелепым и непоследовательным.

— Тётя Лена, — так она назвала маму чьим-то именем из прошлого, — я слышала, что твой сын Арам служит в армии. Если он напишет письмо, скажи ему, что Эльза пока ещё не вышла замуж.

 Она на мгновение замолчала, а её взгляд впал в пустоту:

— Знаешь, я не всегда была такой. У меня были муж и дети, и даже есть свадебные фотографии.

Мама не поверила ей, но на всякий случай попросила показать их. Эльза достала из-под своих грязных лохмотьев пожелтевшие снимки, бережно обмотанные куском кожи. На одной из фотографий был мужчина в костюме с галстуком, а рядом — прекрасная женщина в белом свадебном платье. Её было трудно узнать, но это была она — та, другая Эльза…

Однажды началась война. В дом Эльзы ворвались разъярённые враги её народа. Ножами и металлическими палками они убили её мужа и сыновей. Эльза, как нормальный человек, сошла с ума и пустилась по миру...