Лапша

Последние дни декабря украсили город предновогодними огнями. Витрины магазинов сверкали разноцветными гирляндами, красными лентами, еловыми ветвями, создавая ощущение праздника.
В вечернем полумраке улиц люди спешили домой после работы, укутавшись в шарфы от щиплющего за щеки морозца.
Город жил в предвкушении праздника, каждая улица дышала готовностью к чуду.
По одной из улиц, вдыхая аромат хвои и шоколада, шла девушка.
Яркое убранство не радовало, поэтому девушка шла, склонив голову. Отражение огней на снегу выглядело не так ослепительно, вполне в соответствии с её настроением.
Девушку звали Яна. Она была студенткой и шла домой, в комнату, которую снимала в старом доме. Этим жильем Яна очень дорожила: ещё в начале учёбы ей повезло снять комнату в трёхкомнатной квартире в центре города. Когда-то здесь жила большая семья, потом все разъехались, в квартире осталась только старушка, которая сдала комнату Яне и ещё одной девушке.
Сейчас старушка заболела, её забрала уже не молодая дочь, куда-то в южный город, где солнце должно было скрасить хозяйке квартиры оставшиеся годы жизни.
Соседка Яны – яркая, харизматичная спортсменка, уехала на очередные соревнования.

Казалось бы, что может быть лучше для молодой девушки, чем остаться одной в прекрасной квартире в центре города на новогодние праздники?!

Но в жизни не бывает всё просто и безоблачно.

Яну только что уволили с работы, без единой копейки оплаты. Она опрокинула чашку капучино на дорогую шубу гостьи кафе, где работала официанткой.

И хотя девушка была не виновна - дама в шубе сама взмахнула рукой ради эффектной фотографии. Яну уволили по настоянию гостьи.

— Что ж, просить о помощи некого. В холодильнике не так уж много запасов. Завтра утром пойду искать работу. Всю зарплату забрали, чтобы компенсировать стоимость шубы этой выпендрежнице, а значит за квартиру платить будет нечем, — бормотала про себя Яна, открывая дверь в подъезд.

С гулко стучащим сердцем девушка подошла к почтовому ящику. Маму Яны унесла тяжёлая болезнь шесть лет назад. Вся её семья – это отец и старший брат. Уже полгода как брат пропал без вести, а отец ушёл вслед за ним добровольцем в надежде отыскать сына.

К почтовому ящику Яна подходила с надеждой и страхом, так же она реагировала на телефонные сообщения и звонки.

Ящик был пуст. Девушка вздохнула с облегчением.

Она поднялась в квартиру с готовым планом действий.

Во-первых, не тревожить отца: она была уверена, что справится со всем сама.
Во-вторых, найти работу, желательно с занятостью на праздники.
В-третьих, много заниматься, чтобы к проблемам с работой ещё не добавились проблемы с учёбой.

А пока...

Пока она решила сварить лапшу из половинки куриной грудки. Вторую половинку отложить, чтобы использовать позже.
Яна достала все свои припасы: десяток картофелин, три луковицы, две моркови, пачка яичной лапши, пачка гречки, пол пачки овсянки и целую куриную грудку.

— Да я ещё богачка! — пропела Яна. — Жаль, не слушала Марию Степановну! А ведь она говорила, что надо всегда что-то иметь на черный день, — вспомнила девушка старушку — хозяйку квартиры.

Холодильник был у Яны в комнате, а кухня общая, как обычно бывает в сдаваемых квартирах.

Порезав половину грудки на мелкие кусочки, чтобы суп не казался пустым, и чуть пропассеровав мясо, Яна обжарила лук и морковь, почистила картошку и все соединила в кастрюле.

— Дня на три супа хватит, а то и на четыре, — размышляла девушка, добавляя лапшу в кипящее ароматное варево.

Проверив телефон, Яна села ужинать. Сообщение, которое она отправила отцу, спрашивая о его делах, так и висело непрочитанным.

Девушка тяжело вздохнула. Она готова была вынести всё, лишь бы отец и брат были в порядке. По сравнению с этим все её беды на работе казались незначительными.

Немного постояв у окна, разглядывая огни города, ясное зимнее небо, легкие снежинки плавно опускающиеся на землю, Яна взяла кастрюлю с лапшой и пошла к себе в комнату.

Первое, что она почувствовала, был холод. Не обычный сквозняк, когда забыла закрыть форточку, а промозглый тяжелый холод, накопившийся за дни, недели, месяцы. Холод, пропитанный безнадежностью.

В заклеенном крест-накрест окне метались полоски света, клочками озарявшие комнату.

Тишина давила на уши сильнее, чем самый громкий крик.

Брякнув кастрюлей с лапшой, поставленной на стол, Яна оглядела комнату и не узнала ее в промелькнувшем испуганном свете с улицы.

— Ты нашла спички, Машенька? — проскрипел голос из глубины комнаты.
— А карточки? Ты ведь получила карточки на январь? — пропищал оттуда же детский голос.

Яна сделала шаг назад.

Это её комната, но никаких людей тут быть не должно! Она оставила комнату полной света и тепла, с украшенной маленькой искусственной елочкой, купленной в прошлом году, с гирляндами на окне и включенным телевизором, из которого звучала музыка.

Пока Яна думала, её глаза привыкли к темноте, и она увидела, что кроме стола в комнате лишь груда вещей в углу, откуда слышались голоса.

— Чем это пахнет? Машенька, что это за запах? — пропищал детский голос.
Из угла медленно и неуклюже отделился мягкий шар, шатаясь он двинулся к столу.

Яна замерла.

Очередной сноп света выхватил серое детское личико с огромными впалыми глазами, закутанное в бесчисленное количество платков и шапок.

Ясные голубые глаза-льдинки заворожённо смотрели на кастрюлю.
— Это лапша, я только что сварила, — не нашла что ещё сказать Яна, — Она горячая, будешь?
— А можно? — не отводя взгляд от кастрюли, спросил шар.
— Бабушка, Маша лапшу принесла! Настоящую, горячую! —  шар качнулся на тонких ножках.

Яна открыла крышку кастрюли, и запах супа ворвался в комнату.

— Машенька, это правда лапша! — воскликнула куча одеял в углу комнаты.

— Я не Маша, — прошептала Яна одними губами, но осеклась.
Вдруг ей стало необходимо что-то делать, действовать. Неважно где она и как тут оказалась…

Нащупав в кармане коробок спичек, Яна быстро вытащила его, пожалев лишь о том, что он не полный.
— Бабушка, Маша и спички принесла!
— Славочка, ты поешь, поешь. Машенька, разожги печку. Хорошо, хорошо, как хорошо…, — бормотали с кровати в углу.

Яна чиркнула спичкой. Огонёк выхватил измученное оттёкшее лицо пожилой женщины.
— Водянка! — поняла Яна, она читала об этой болезни.

На улице заорала сирена, огни замелькали быстрее и тревожнее.

Ни женщина ни мальчик не пошевелились.

Девушка поднесла спичку к печке. Вместо дров там были разорванные, смятые страницы книг и щепки, когда-то бывшие табуретом. Несмелый огонь медленно съел черно-белую иллюстрацию худого человека в доспехах, скачущего на коне, с треском принявшись за старое дерево.

Мальчик расставил тарелки на столе, в предвкушении ужина.

— Жаль, что хлеба нет! Но это же лапша, её и без хлеба сытно есть. Кастрюля такая большая, если есть всего по полполовничка медленно, медленно, то на целую неделю хватит, — под счастливую улыбку бабушки говорил Славик, вдыхая аромат супа.

— Хлеб! — Яна вспомнила, что на кухне остался батон белого хлеба. — Я сейчас!

Девушка выскочила из комнаты и помчалась по коридору на кухню, схватила пакет с хлебом, в ту же секунду развернулась спеша назад, в комнату.

Взволновано Яна рванула дверь и... попала к себе, туда где из телевизора лилась музыка, сверкали огнями елка с гирляндой, в комнату полную света и тепла.

Кастрюли с лапшой на столе не было, и это обрадовало Яну до слез.
— Хорошо, как хорошо… — прошептала она одними губами, глядя на пустой стол.

Сидя за столом, она заплакала. Заплакала от счастья, что где-то далеко во времени маленький мальчик, его бабушка и сестра поели горячую лапшу. Она знала, что они выжили, ведь хозяйка квартиры Мария Степановна была ей знакома, как и ее младший брат — Вячеслав Степанович.

Если случилось такое чудо, то может и...

Телефон тихо запиликал — сообщение. От папы.

Дрожащими руками Яна открыла телефон. Фотография: худой, бледный юноша лежит на больничной койке, его обнимает отец.

И подпись: — Жив! Нашёлся! Вот адрес госпиталя.

Самое сильное чудо — ни огоньки, ни гирлянды, ни нарядная ёлка, и даже не последняя ночь года.
Вера и доброе сердце творят самые важные чудеса на свете!