Такая разная нравственность...

Перечитываю "Записки из моей жизни" Н. И. Греча. Обратил внимание на забытый за давностью времени и отсутствием должного внимания отрывок на первой же странице "Записок". Дело в том, что Греч свои мемуары начал писать на седьмом десятке, а первую попытку он предпринял в возрасте тридцати четырех лет. Тогда дело не пошло далее пяти страниц. Одной из причин, объясняющих свой первый конфуз, Греч называет следующий аргумент:

"К тому же многие из существенных лиц биографической моей драмы были живы: следовало бы писать портреты, а не воспоминания, приходилось
бы пожать руку иному, а чрез полчаса прижать всего его, только не к сердцу".

 Заметьте, как журналист пушкинской эпохи обыгрывает слово "прижать". Прижать к стене, прижать, но не к сердцу, а к чему-то другому.... Ай да Греч, ай да ханжа-скабрезник....

Пронеслась мысль: "А ведь в наше время о таком никто и не задумался бы. Вот взять меня: я написал бы о современниках, "не думая о щекотливости приличия" (Пушкин). И что бы меня остановило? Да ничего, кроме страха физического уничтожения, устранения. Да и то - вопрос: остановило бы? Написать правду о живых современниках, а потом жать им руки при встрече? А что в этом такого? Писатель обязан писать правду. В этом контексте близок пример Чехова, гостившего у Айвазовского, а потом нещадно раскритиковавшего гостеприимного художника в своем письме, которое в наше время легко сойдет за образчик великодержавного шовинизма. Но если Чехов прав, то в чем проблема? Таким же образом ничто не может мешать мне писать правду о современнике, а потом прижимать его к сердцу. Ибо правду я пишу во имя будущих поколений. Не имея возможности образумить или остановить человека, который поступает неправильно, я могу донести до потомков истину о его поступках и действиях. Хотя бы ради того, чтобы моих современников не героизировали и не создавали вокруг них мифы. Ибо легенды и мифы порождают не меньше кровавых бань, чем экономические и политические интересы".