Черняга

Автор: Бердан Рамзеич


В тот вечер, когда Саша наблюдал за природой, рыжий бродячий пес поймал мышь около помойки. Молодая, недоразвитая псина играла еще живым мышонком, то подбрасывая его, то опуская.

- Чер-няя-гаа?!

Серый, главный у старшаков, протяжно, на распев произнес его кликуху в коридоре, совсем рядом с дверью в библиотеку.

Внутри все похолодело. Маленькое тело по привычке захотело замереть, сжаться в комок. Но оттого, что он был один и никто не видел страха в его глазах, стало легче. Несколько секунд он был на едине со своим ужасом, в ожидании физической боли и унижения.

Боль не наступила и панический страх отскочил, закатившись куда-то за книжные стеллажи, пежду буквами "П" и "Т".

Старшаки прошли мимо. И он внезапно понял, что может управлять своим состоянием. Страх – это тоже часть его самого. А значит, тоже может быть его оружием.

Также, как может быть оружием и отвертка. Которую он украл неделю назад из воспитательской, хранил в матрасе, а после сегодняшнего случая решил взять с собой. Намотав остатки страха на ручку отвертки, он приготовился защищать.

Всеми силами ему захотелось защитить этот крохотный кусочек пространства, в котором он жил последние недели, этот пожелтевший подоконник, пыльные корешки книг с их запахом, мутное стекло окна и вид на помойку из этого окна.

Старшаки появились на пороге библиотеки внезапно. Они уже прошли мимо, но почем-то решили вернуться и проверить в библиотеке, в которой никогда раньше не были. И вот теперь Волчара стоял на пороге, освещая пространство фонариком телефона.

- Выходи сам, сучонок. Найдем – опустим.

Саша шагнул из сумрака.

- Э, пузырь… Ты че? Охуел? – Серый заметил хищно блеснувшую отвертку – Отдай пику!

- Забери, псина! – прорычал в ответ Саша сквозь стиснутые зубы.

- Пи***а тебе ночью, Черный! – Серый развернулся и вышел, свора последовала за ним.

«Придурок ****ый!» – услышал Саша из коридора. 

Страх вернулся, но уже не был таким сильным, не перехватывал дыхание. С этим можно было жить дальше.
 
Только страх управляет людьми. Не авторитеты, не физическая сила, не удовлетворение базовых потребностей. Страх потерять авторитет, страх испытать физическую боль, страх лишиться базовых потребностей.

Старшаки часто говорили: «Бояться, значит уважают». Саша никогда вслух не спорил с эти утверждением, но внутри был уверен: бояться, значит напугали. И ничего больше.

У страха нет ничего общего с уважением. В спектре человеческих эмоций страх гораздо ближе стоит к ненависти, чем к уважению чужого авторитета. А научившийся жить со своим страхом – унаследует землю.

Саша вышел из своего логова и зашагал темным коридором. Повинуясь какому-то внутреннему чутью, он спрятал отвертку на коридоре, в ближайшем ящике с пожарным гидрантом. Уже на подходе к лестнице на него наскочила воспиталка, мрачная и вечно на всех озлобленная Оксана Валентиновна.

Воспитка с упреком, но молча оглядела его с головы до ног. Затем, также молча, ошмонала его карманы, видимо, в поисках заточки. Не найдя искомого предмета, она подтолкнула Сашу к лестнице.

- В столовую. Быстро! – она почти не повысила голоса.

В трапезной было пусто, но ужин Саше оставили. Капуста и рыбная котлета выглядели аппетитно, но Саша решил ограничить ужин чаем и хлебом, предположив, что только их старшаки не решились бы «запомоить». 

Он жевал черную корку, запивая ее чуть теплым сладковатым чаем и, казалось, это была самая вкусная еда на свете. Настолько вкусная, что слезы наворачивались на глаза.

Его не тронули в ту ночь. Возможно, старшаки чухнули, что он вернулся за отверткой после столовой и пронес ее в спальню, спрятав под подушкой. 

Когда утром Саша проснулся, в спальной почему-то никого не было. Солнце ярко светило в окно, все кровати были заправлены. Все вокруг было настолько хорошо, что не хотелось вылазить из-под одеяла.

В дверь вошла самая добрая из воспитательниц, Ольга Алексеевна, и, едва улыбаясь краями губ, внимательно и ласково посмотрела на Сашу, замерев на пороге.

- Доброе утро, Саша! Умывайся и собирайся. К тебе пришли.