Костёр. вечер двадцатый

КОСТЁР
Вечер двадцатый
Осень

«Осенью не ждут ответов.
Осенью учатся жить с вопросами».

Мишка приехал неожиданно рано. Листья ещё не опали, но в воздухе уже было то самое — прозрачность, когда звук шагов слышен дальше обычного.

Дед встретил его у калитки.

— В этот раз — не на лето, — сказал он, будто сам себе.
— Перед школой, — ответил Мишка. — Хотел успеть.

Они шли молча. Дом не изменился, но стал тише. Даже двор, казалось, слушал.

Костёр разжигали дольше обычного. Осенние дрова упрямые — огонь не вспыхивает, а пробует. Дед не помогал сразу. Он ждал.

— Осень не любит спешки, — сказал он наконец.

Огонь всё-таки взялся — невысокий, спокойный.

— Дед… — Мишка смотрел в пламя. — Я не знаю, с чего начать.

— Значит, начнём правильно, — ответил дед. — С того, что ты не знаешь.

Он сел напротив. Между ними был не жар — тепло.

— Летом ты спрашивал: почему.
Весной — кто виноват.
А сейчас?

Мишка долго молчал.

— Сейчас… как жить дальше.

Дед кивнул. Без удивления.

— Это и есть взросление. Когда история перестаёт быть рассказом и становится фоном.

— Я смотрю новости… — Мишка запнулся. — И иногда ловлю себя на том, что мне всё равно. И мне от этого страшно.

Дед внимательно посмотрел на него.

— Это не равнодушие. Это усталость. И её нельзя стыдиться.

Он подбросил ветку — огонь вздохнул.

— Самая большая опасность после долгой боли — не злость.
А привычка.

— Привычка к чему?

— К войне. К чужой смерти. К тому, что всё «где-то там».

Мишка нахмурился.

— Но если всё время чувствовать — сойдёшь с ума.

— Верно. — Дед не спорил. — Поэтому человек учится дозировать сердце. Но есть грань, за которой защита становится пустотой.

— Как её не перейти?

Дед подумал.

— Спрашивать себя: я ещё человек — или уже наблюдатель?

Костёр тихо потрескивал. Осенний звук — не праздничный, а честный.

— Дед, — Мишка поднял глаза. — А когда всё это закончится… мы сможем снова быть нормальными?

Дед улыбнулся — не сразу.

— Нормальными — нет.
Целыми — возможно.

— В чём разница?

— Нормальность — это когда ты ничего не знаешь.
А целостность — когда знаешь и всё равно живёшь.

Он наклонился ближе.

— Этот разговор, Миш, — не про прошлое.
И даже не про войну.
Он про возвращение человека к себе.

— А если война ещё не закончилась?

— Тогда это особенно важно.

Огонь стал ниже, но теплее.

— В этот раз я не буду много рассказывать, — сказал дед. — Я буду чаще спрашивать.

— А если я не смогу ответить?

— Значит, ты честен.

Они сидели долго. Лист с дерева упал прямо рядом с костром и не загорелся — только свернулся.

— Завтра, — сказал дед, — поговорим о страхе будущего. Не большого — личного. Про школу. Про путь. Про то, кем не хочется стать.

Мишка кивнул.

— Я рад, что приехал.

— Я тоже, — ответил дед. — Осенью приезжают не отдыхать. Осенью приезжают думать.

Они ушли в дом.
А костёр остался — не как символ истории,
а как знак того, что разговор продолжается.