Берилл, глава 28, часть 1

ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ ПО ССЫЛКЕ: http://proza.ru/avtor/margott&book=12#12

ГЛАВА 28, часть 1

«Вот тянешь за ниточку, и распутывается такой клубочек, из которого можно связать очень много варежек, которые ОНИ потом будут пытаться повторить где-то в Мордовии. В.В. Дорогин»

«Слухи — это дым, мы — огонь, который его порождает. Нас называют по-разному — «Чистильщики», «Тень Дорогина», «Контора»; наше настоящее имя известно лишь единицам — СВА или Служба Верховного Аудита при Президенте — мы существуем не в штатном расписании, а в прямом подчинении; наш мандат — его воля; наша легитимность — его подпись на указе, которого вы не найдете ни в одном архиве, наше оружие не пистолеты, наше оружие — это данные. Абсолютные, тотальные, выверенные до последней буквы и цифры. В результате мы находим деньги (и не только), виновные находятся сами.

Начинается разработка так: Аналитики («Нейронная сеть») рождают «Дело-Призрак» на основе данных и передают «Капсулу» Аудиторам. Аудиторы («Бухгалтеры Ада») — получают гипотезу, затем проверяют её «в поле» через финансовые расследования (звонки в банки, запросы в Росреестр и многое другое) и либо подтверждают, превращая в «Дело-Факт», либо возвращают на доработку с пометкой «Несостыковка» и передают «Дело-Факт» Оперативникам. Оперативники («Хирурги») получают готовое дело, разрабатывают операцию по «санации» (вербовка, изоляция, изъятие), передают финальный отчёт с рекомендацией Смотрителям. Смотрители («Инквизиторы») — выносят вердикт о судьбе фигуранта (насос/пример/стирание) и уже через «Прямой канал» кладут решение на стол Дорогину.

Наше тайное знание, наш нерв — это С.О.В.А. Не птица. С-вязь О-собой В-ажности А-дминистрации. Это не система слежки — это шифр, цифровой ключ абсолютного доверия, встроенный в защищённые каналы; он даёт право на прямой разговор, минуя все уровни реальности. Пропуск-вездеход существует и он светится зелёным огоньком на карте, которую кладут на стол тем, кому мы даём последний выбор: искупить или исчезнуть.

Мы — не меч, а скальпель. И сегодня мы начинаем новую операцию под кодовым названием «Контракты»».

РОССИЯ, МАЙ 2024 год

Кабинет Андрея Снегина пах свежей краской, новым линолеумом и холодной яростью. Ярость исходила от самого Снегина — он второй час подряд смотрел на экран, где в новостных пабликах цвела пышным цветом одна и та же «сенсация»: «ИСТОЧНИК: АУДИТОР СНЕГИН ГОТОВИТ МАССОВУЮ ПРИВАТИЗАЦИЮ ОБОРОНКИ». Под заголовком — якобы служебная записка с его фамилией — фальшивка уровня школьного факультатива. Но не это имело значения, а то, что эту фальшивку уже читали и смотрели в Генштабе, в директоратах заводов,  проходных цехов. Цель была не убедить, а посеять сомнение, создать шум, под которым можно было делать что угодно. На столе, рядом с клавиатурой, лежала другая папка, которую доставил безмолвный курьер. В конверте из плотной серой бумаги не было ни сопроводиловки, ни подписи — только факты. Цепочка из семи подрядных фирм, выигравших тендеры на IT-обслуживание управления кадров Минобороны за последние три года. Все фирмы были связаны между собой через оффшоры; последняя в цепочке была зарегистрирована за неделю до победы в тендере, и её учредителем значился гражданин Сербии, но приложение к папке — отчёт Аналитиков СВА — чётко указывало на бенефициара: им оказался двоюродный племянник уже арестованного Руслана Иволгина.

«Шум — для толпы. Тишина — для работы», — подумал Снегин и поднял трубку.

— Петров? Это Снегин. Поднимите всё, что есть по тендерам управления кадров. Особенно по IT-аутсорсингу. И приготовьте запрос в Генпрокуратуру. У нас тут... техническое несоответствие.

Публичный спектакль, ради которого его и поставили, начался, а настоящая же работа шла по другим каналам — каналам СВА.

КАБИНЕТ НАЧАЛЬНИКА 3-ГО УПРАВЛЕНИЯ ФСБ, ГЕНЕРАЛА АРСЕНИЯ КРОТОВА

Кабинет был выдержан в стиле «умеренная, но внушительная мощь»: дуб, кожа, хром. Сам Кротов, мужчина с лицом уставшего барсука, смотрел на бумагу, которую только что положил перед ним его заместитель по кадрам, полковник Ермолаев.

— Арсений Витальевич, тут запрос поступил... не совсем обычный, — Ермолаев нервно поправил очки.

Запрос был на бланке Службы собственной безопасности (ССБ) ФСБ, где сухо, в рамках служебной проверки, запрашивались все данные биографического характера на гражданина Снегина Андрея Николаевича. Основание — «поступившая оперативная информация о возможных контактах, представляющих оперативный интерес» за подписью — начальник ССБ генерал-лейтенант Воронцов.

Кротов оторвался от чтения:
— Воронцов?! Лично?! По Снегину?! Ты проверял?
— Звонил в секретариат, там подтвердили. Формально всё чисто.

Но в этом-то и был весь ужас — всё было СЛИШКОМ чисто. Снегин — ставленник Дорогина, назначенный в момент тотальной чистки и проверять его по наводке — всё равно что тыкать палкой в спящего медведя. Это либо самоубийственная глупость, либо... чей-то очень тонкий расчёт. Кротов был старым волком — он чуял запах чужих игр и этот запрос пах провокацией. Кто-то хотел, чтобы ФСБ начало копать под Снегина, чтобы в системе пошла трещина: «Дорогин против его же силовиков». Да, классическая тактика Цеха — стравливать внутренних врагов.

— Положи это ко мне в сейф, — тихо сказал Кротов. — И сделай вот что, неофициально, конечно же, — подними все служебные записи Воронцова за последний месяц. Особенно те, что касаются кадровых проверок, и найди мне того, кто этот запрос физически составлял и вносил в систему.

Ермолаев кивнул и вышел. Кротов остался один, понимая, что только что прикоснулся к чему-то большому и грязному. Он мог, конечно, проигнорировать, но если это игра Цеха, то игнорирование сделает его соучастником. Он потянулся к отдельному, красному телефону без номеронабирателя. Прямая связь с секретарём Совета Безопасности. Возможно, там знали, что делать, или, по крайней мере, знали, кому эту горячую картошку перебросить дальше.

КОМНАТА СМОТРИТЕЛЕЙ СВА

В кабинете Смотрителей СВА царила тишина. На столе лежала распечатка: «ВНУТРЕННИЙ ИМПУЛЬС. ЗАПРОС НА ПРОВЕРКУ ОБЪЕКТА «СНЕГИН». ИСТОЧНИК: ССБ ФСБ. РЕГИСТРАЦИЯ: 14:30». Один из Смотрителей, тот, что вёл протокол, сделал пометку в бумажном блокноте: «Импульс зарегистрирован. Паттерн соответствует тактике «ВНУТРЕННЕЕ ДАВЛЕНИЕ» субъекта «ЦЕХ». Цель — создание административного барьера, дискредитация». Оценка была ясна: прямая угрозы активу «СНЕГИН» пока нет, но создаётся негативный фон. Решение приняли за секунды. Не блокировать. Дать системе переварить запрос. Параллельно — идентифицировать источник импульса внутри ФСБ (крота с позывным «Феникс») и начать операцию по его изоляции.

Пометка в блокноте: «Начать разработку объекта «ФЕНИКС». Цель — вербовка или нейтрализация. Срок — 72 часа.»

Параллельно, через канал «СОВА», Снегину ушло зашифрованное сообщение с рекомендацией по нейтрализации медийной атаки. Угроза была взята в кольцо.

МЕСТО И ВРЕМЯ
КАБИНЕТ МИНИСТРА ШАЙБОВА, ВЕЧЕР ДНЯ АРЕСТА ИВОЛГИНА И НАЗНАЧЕНИЯ СНЕГИНА

Тишина в кабинете Шайбова была того сорта, что звенит в ушах. Не мирная, а выжидательная, как затянувшаяся пауза перед приговором. На экране телевизора только что отгремели новости: арест Руслана Иволгина за коррупцию и, следом, как часть одного спектакля, — назначение Андрея Снегина. Телевизор был выключен с таким глухим стуком пульта по столу, что задрожало стекло. Шайбов ждал звонка, того, спасительного, с той стороны. Голоса, который скажет: «Держись, мы тебя прикроем. Иволгин — козел отпущения». Телефон молчал. Молчал так нагло, что его тишина кричала. Именно в этот момент, в промежутке между надеждой и крахом, дверь в кабинет открылась без стука. Вошел мужчина, не молодой, не старый. Лицо без единой запоминающейся черты, костюм дорогой, но не бросающийся в глаза, сидел как влитой, а в руках — не папка, а тонкий планшет в матовом черном чехле.

Незнакомец, ровно, без угрозы и дружелюбия произнес:
— Виктор Сергеевич, Вы напрасно ждёте звонка. У них сегодня совет — обсуждение темы: «Минимизация ущерба после провала актива «Утёс». Ваше имя — в колонке «активы к списанию».

Он положил планшет на стол перед Шайбовым. Экран ожил и показал не видео, а стоп-кадры, выхваченные из потока. Шайбов, десять лет назад, на закрытом симпозиуме в Швейцарии. Рядом — тот самый аристократичного вида старик с глазами цвета льда, кадр крупнее — рука Шайбова берёт не конверт, а папку с гербом трастового фонда. Следующий кадр: он же, говорящий что-то своему соседу, синхронизация губ выводила субтитры: «...приоритет у отечественного комплекса, но процедуры для иностранного консорциума не закрыты...»

Незнакомец: — Гриф «Для служебного пользования». Не измена, так, служебная халатность. Первый шажок. Мелочь, так сказать. Они редко начинают с большого — они начинают с маленького шажка, который нельзя отменить и Вы его сделали.

Шайбов, хрипло, схватившись за горло: — Кто вы?

Собеседник: — Мы — те, у кого есть та самая «Папочка» Иволгина. Не та, что для СКР — про украденные табуретки. Та, что про связи, явки, схемы вербовки, та, где есть вы. Они называют вас «Объект «Скала». — Незнакомец выключил планшет и впервые в его интонации появилось не снисходительность, а холодное, деловое сочувствие.

Он продолжил:  — Виктор Сергеевич, у вас нет выбора. Вернее, он есть. Но он такой. — Он поднял указательный палец. — Первый вариант: завтра в этом деле, рядом с Иволгиным, волшебным образом появится ваша подпись не как соучастника по краже, а как агента влияния. По статье 275 УК РФ... В условиях военного времени. Вы же понимаете, что это значит. Второй вариант: вы перестаёте быть «Объектом «Скала» для них и становитесь активом «Фонд» для нас. Ваши знания, ваше понимание того, как они мыслят — всё это ложится на наш стол. Вы помогаете нам распутать весь этот клубок. До последней нитки.

Шайбов, горько ухмыльнувшись: — Консультант?

Незнакомец, ехидно улыбаясь:
— Искупление. Шанс. Единственный шанс, кстати. Не для того чтобы спасти шкуру, а для того чтобы та грязь, в которой вы увязли, послужила наконец чему-то чистому. — Он достал из внутреннего кармана не значок, а простую пластиковую карту с чёрным матовым покрытием и одним светящимся зелёным светодиодом на торце. 
— Это не пропуск. Это ключ к «СОВЕ» — Связи Особой Важности. На тридцать секунд. Если решите — активируйте. Он соединит вас напрямую с человеком, который принимает решения. Не со мной. Если нет... — Он кивнул в сторону окна. — ...Живите эти полчаса как последние. Наши люди будут ждать внизу. В чёрном микроавтобусе без номеров. — Он развернулся и вышел так же бесшумно, как и вошёл, оставив Шайбова наедине с гулом тишины и с пластиковой картой на столе, которая тихо, немигающе светилась в полумраке кабинета зелёным, как прицельный луч, огоньком. Бывший министр взял карту, его руки задрожали. Он смотрит на зелёный огонёк, в котором для него теперь заключена вся вселенная: и прошлое предательство, и будущая пытка искуплением, и призрачный шанс остаться живым и… Жмет кнопку.