Тайна Моны Лизы. Глава 31

Глава  31 "Дыхание весны"

 После каникул мне показалось, что стало немного полегче или это просто я свыклась с новизной своего положения?
Да и дыхание весны не могло не радовать, ее влажный ветерок бодрил и ноги сами несли на работу.
 Дни значительно увеличились, света и солнца стало много.
Правда, под ногами хлюпало нещадно, того и гляди провалишься в воду и придешь по колено мокрый. Зато злосчастная горка на школьном стадионе почернела и продырявилась, как решето, от дневного солнца.
Но с утра все подмерзало и, спеша на уроки, я глядела в оба, чтоб не поскользнуться. Сапоги с каблуками были  отправлены в длительную ссылку и томились теперь в темном шкафу до лучших времен.
"Мамочка, а где твои красивые сапожки с каблучками?" - приставала с вопросами непоседа Варя, когда утром мы толпились в коридоре, торопливо одеваясь.
"Каблук сломался, дочь,  - отвечала я, глазом не моргнув. - Надо в ремонт снести, а все времени не найду! Придется походить пока в старых!"
"Ты найди время, - не унималась Варя. - А то весна кончится, а ты так и проходишь всю весну в старых сапогах!"
"Ладно-ладно, советчица, - ворчала я. - Не канителься, поспеши! Папа тебя заждался!"
Муж самолично провожал Варю в детский сад и вечером забирал, избавив меня тем самым от лишних проблем.
О том, что я навещаю на дому Иру Ромашову, чтобы готовить ее к экзаменам, я благоразумно умалчивала, зная, что ему это не понравится. Приходилось теперь ссылаться на то, что проверка тетрадей занимает уйму времени. Зная, что теперь уже это ненадолго, он помалкивал, не высказывая своего по этому поводу раздражения.
Вообще, наше семейное настроение улучшалось с каждым днем по мере наступления тепла, ведь конец учебного года был уже ощутим.

В пятницу я шла на работу в прекрасном настроении. Близились выходные, в которые я планировала отоспаться и отдохнуть, наконец, от тетрадей. После работы, правда, предстоял еще визит к Ромашовой, но я не унывала - суббота мне обещала все компенсировать.
А главное удовольствие, что визит свекрови, который  планировался как раз на субботу, она отменила из-за простуды.
"Витя! - кричала свекровь в телефонную трубку накануне так, словно жила не в часе езды от нас, а по крайней мере, в Якутске. - Увы, я вынуждена отменить свой приезд! Горло, знаешь ли, побаливает! На работе сквозняки - застыла в аудитории! Могу ребенка заразить!"
Имелась в виду  наша дочь.
Разговор происходил на кухне и мне было слышно каждое слово.
"Ну, так чего ты так кричишь? - спрашивал муж. -Я слышу прекрасно, говори потише! Тем более, что горло болит!"
Свекровь продолжила излагать печальную хронику своего недомогания таким же громовым голосом. Сказывалась риторика институтского педагога.
"Как Варя? - надрывалась свекровь.- Она здорова?"
-Да, мам. Варя здорова. Лиза тоже. У нас все нормально. Давай, выздоравливай!
"Нормально - не значит хорошо!" - отвечала свекровь, не поняв намека, что пора закругляться с разговором.
-Нормально в нашей ситуации - это, как раз, хорошо!
-А ты сам? Ты здоров? Ты высыпаешься?
-Мам, не я же в положении! И спать нам никто не мешает. Высыпаюсь, все у нас отлажено!
-Остришь, как всегда! Ладно, в этот раз придется вам обойтись без меня...Может, через недельку полегчает. Тогда заеду.
-Не волнуйся, обойдемся! Береги себя, выздоравливай.
- И вам не хворать! Целую!
-Пока, будь здорова, мам!
Муж положил трубку и улыбнулся уголком рта: "Отбой! Тебе привет!"
"Спасибо!" - кивнула я, хотя никаких приветов передано не было; весь разговор мне был прекрасно слышен.

На уроке в моем классе я планировала работу с методлитературой и снова попросила Олю Шевченко пересесть к Родичеву. На сей раз Оля подчинилась безропотно и Родичев промолчал - уже успела сформироваться новая привычка.
Я куталась в шаль и смотрела в окно, за которым весело чирикали воробьи и ветер мятежно раскачивал голые ветки.
"Елизавета Валерьевна! - подал голос Закордонец. - Что это за слово, у которого три "е" подряд? Это ошибка, что ли? Нет таких слов!"
Я повернулась к классу и пошла на голос: "Миш, ты должен вспомнить прошлый урок! Я приводила пример, ты был в классе, неужели не помнишь?"
"Не-а!" - сказал Закордонец и стал вертеться, ища подсказки со стороны.
-Не вертись, вспоминай!
-Да не знаю я такого слова!
-Знаешь, тебе просто лень мозгами шевелить!
"Он может только ушами шевелить в лучшем случае!" - пробурчал Родичев вполголоса.
Но Закордонец услышал.
"Чего? Тебе мои уши не нравятся? - через весь класс заорал он и в воздухе повисло напряжение.- Ну, скажи, давай?"
Родичев поднял  на меня глаза и встретился с моим взглядом; я смотрела на него сурово и в упор, чтобы он не начал своего обычного словоблудия. Родичев демонстративно вздохнул, дескать, из-за вас, Елизавета Валерьевна, я не могу ему достойным образом ответить, что уж поделать, такова судьба...
Закордонец из конца кабинета смотрел в сторону Родичева так, словно собирался выстрелить ему в затылок.
"Пишем, пишем!" - подстегнула я.
"А вот Рахлину мои уши точно нравятся! - изрек Закордонец и повернулся всем телом к Севе.- Верно, Севан?"
"Да ты ему вообще нравишься, Миш! Это всему классу заметно!" - не утерпел Родичев.
Рахлин молчал и писал, склоняясь над тетрадкой. Желваки на его лице двигались.
"Сева, - попробовала вмешаться я, - подскажи, пожалуйста, Закордонцу слово с тремя "е"! Ты ведь определил?"
"Длинношеее!" - кротко ответил Сева.
"Вот все и разъяснилось, - кивнула я. - Миша, пишем скорее, до звонка две минуты!"
"Елизавета Валерьевна, - поднял руку Родичев. - А у меня другие варианты слов с тремя "е", можно я Мише тоже подскажу?"
"Это какие же?"- безмерно удивилась я.
-Деее-бил, например. Или вееер-блюд!
- Сам ты дебил! Сам верблюд, козлина, блин!
К счастью, в это время прозвенел звонок, я разрешила собираться и уходить.
В классе завозились. Закордонец все выкрикивал в ответ Родичеву какую-то чушь. Я поманила его пальцем.
Он нехотя подошел. "Что? - спросил с вызовом. - Опять объяснительную писать?"
"Нет,- сказала я. - Историю хочу тебе рассказать. Моя дочь ходит в детский сад, в среднюю группу. И у них там дети часто ссорятся, не могут игрушки поделить, что-то выясняют. Ну, обычное дело, в общем... Мальчики, естественно, с кулаками. А есть один - Митя Буров, так он, когда в досаде, всегда плюется."
- Ну? И чего?
-Так вот, ты ведешь себя, как в детском саду. Разве что, не плюешься. Пока.
-А че он лезет ко мне?
-У меня нет ответа для тебя. Если я тебя спрошу на твоем языке - "Че ты лезешь к Рахлину?" Тоже ведь нет ответа, так?
-Он меня бесит!
-Считай, ты сам спросил, сам и ответил. Ты бесишь многих, в том числе и Родичева! Большинство тебя терпят из приличия, Родичев предпочитает отвечать. Вы с ним оба, по-своему, невоспитанные.
-Можно, я пойду?
-Иди. И подумай не над своим поведением, нет, это гиблое дело! Подумай о жизни!  О том, что скоро тебя будут окружать не одноклассники, а чужие люди. И они не будут терпеть твой хамский  характер. Тогда поймешь, почем фунт лиха.

Закордонец ушел раскаленный добела и я, заперев дверь в кабинет, поспешила следом. Боялась, чего доброго, чтобы он опять не прицепился к Рахлину.
Но в раздевалке, куда я спустилась, в толпе одевающихся старшеклассников я его не приметила.
Возможно, он двинул в буфет поддержать истощенные  уроком русского языка и диковинными словами вроде "длинношеее" силы.
Я вернулась в раздевалку и была очень удивлена, увидев выходящего из школьных дверей Родичева. Он что-то говорил на ходу Оле Шевченко, шедшей с ним.
"Ого!" - удивилась я, не зная, радоваться ли увиденному или нет.

                (Продолжение следует)