Костёр. вечер двадцать третий

КОСТЁР
Вечер двадцать третий
Слово

«Иногда слово ранит сильнее удара.
А иногда удерживает мир от падения».

В этот вечер они долго сидели без огня. Дед сначала просто сложил дрова — аккуратно, не торопясь, как будто это было частью разговора.

— Сегодня костёр будет позже, — сказал он. — Не всё должно начинаться с пламени.

Мишка кивнул. Он уже привык, что порядок здесь не всегда обычный.

— Ты говорил про слова, — напомнил он. — Про то, что ими можно защищать.

— Да. — Дед наконец чиркнул спичкой. Маленький огонёк вспыхнул и тут же стал серьёзным. — После больших потрясений люди начинают бояться слов. Или, наоборот, бросаются ими бездумно.

— Как сейчас?

— Как всегда после боли, — ответил дед. — Одни кричат, потому что не могут молчать. Другие молчат, потому что боятся сказать лишнее.

Огонь поднялся, но был невысоким.

— А как правильно? — спросил Мишка.

Дед подумал.

— Правильно — это когда ты понимаешь, зачем говоришь.

— Чтобы доказать?

— Тогда это не слово, а оружие, — спокойно сказал дед. — Оно может победить в споре, но почти всегда проигрывает человека.

Мишка нахмурился.

— Но если молчать, разве это не трусость?

— Иногда — да. — Дед не стал уходить от ответа. — Но иногда молчание — это уважение. Или ожидание. Или защита.

Он посмотрел на внука.

— Важно не то, сказал ты или нет. А что ты сделал с тишиной, которая была до и после.

— Я не понял…

— Если ты молчал, чтобы не ранить — это одно.
Если молчал, чтобы спрятаться — другое.

Огонь тихо потрескивал, будто расставляя паузы.

— Сейчас много слов, — продолжил дед. — Слишком много. Они обесцениваются, как деньги во время инфляции.

— Поэтому никто никого не слышит?

— Именно. — Дед кивнул. — Чтобы услышали, слово должно быть редким. И честным.

Мишка задумался.

— А ты… ты всегда говорил правду?

Дед усмехнулся.

— Нет. И это тоже правда.

Он вздохнул.

— Иногда я молчал, когда нужно было говорить. Иногда говорил, когда лучше было помолчать. Это опыт, Миш. Его нельзя передать полностью — только частями.

— А если я скажу что-то не так?

— Скажешь. — Дед посмотрел на огонь. — Но если за словами стоит человек, а не желание победить, тебя услышат. Может, не сразу.

— А если не услышат?

— Тогда ты сказал это не напрасно. — Он улыбнулся. — Потому что слово важно не только для того, кто слушает. Но и для того, кто говорит.

Они сидели, пока костёр не стал ровным, тёплым, почти домашним.

— Завтра, — сказал дед, — поговорим о тишине. Не как о бегстве, а как о силе.

Мишка кивнул.

— Мне кажется, я начинаю чувствовать разницу.

— Это хороший знак, — ответил дед. — Значит, слова ещё для тебя что-то значат.

Они ушли не спеша.

Костёр остался —
между сказанным и несказанным,
как граница, которую нельзя обозначить словами.