Восход двух солнц. Глава 17. Визит к дяде

Станция «Балашово» ничем не отличалась от десятков других, что Уша видела за свою недолгую жизнь: небольшое здание вокзала, обшарпанные скамейки, истёртый перрон. Пройдя через полупустой зал ожидания, она вышла на площадь.

Несколько киосков предлагали спиртное, цветы и нехитрую снедь. Из одного окошка на неё уставился мужчина кавказской наружности. Когда Уша проходила мимо, он высунул плешивую голову и с грузинским акцентом произнёс:

— Не проходи мимо, красавица, загляни на огонёк!

Уша не обернулась и пошла дальше.

На краю площади сидела старушка. Перед ней лежало полотенце с отварной картошкой и блюдечко солёных грибов. За спиной, на самодельном столике, громоздились баночки с грибами всех размеров.

— Возьми, дочка, картошечки. Прямо рассыпается во рту. Нигде такой не купишь.
Уша молча достала несколько купюр, сунула их в руку старушке и пошла дальше.
— Девонька! — окликнула та и вскочила. — Подожди!

Уша остановилась.

— Скажите лучше, как найти улицу Вознесенскую?

— Иди прямо, дочка, до следующей улицы, потом налево — вот она и будет. Главная. Домики двухэтажные, купеческие. — Она прищурилась. — Прости за любопытство… Ты кого-то ищешь?

Уша назвала номер дома.

— Ах, тот самый. Раньше купец Ширяев жил. Теперь — Пётр Иванович Суздальцев. Второй этаж сдаёт квартирантам. Тем и живёт.

Улица, вымощенная булыжником, поднималась в гору к покосившейся часовенке. Дома стояли старые, прижатые временем. Дом Суздальцева, выкрашенный в салатовый цвет, выделялся среди остальных.

В витрине магазина на первом этаже лежал диск на серебряной цепочке. Точная копия того, что носила её мать, только крупнее. Уша замедлила шаг.
Дверь магазина тихо приоткрылась. На пороге появился мужчина среднего роста с редкой бородкой и тюбетейкой цвета увядшей сливы. Он улыбнулся, обнажив неровные жёлтые зубы.

— Вас что-то заинтересовало, милая девушка?

Уша вошла. Магазин напоминал лавку старьёвщика: всё было покрыто пылью времени. Её взгляд снова и снова возвращался к диску. Он тянул к себе, как магнит.

В памяти всплыл осенний день, когда позвонили из лечебницы: мать умерла, тело высохло, лицо словно стёрлось. Тогда это называли болезнью. Теперь слова Хасана придавали воспоминанию иной, пугающий смысл.

— Вас что-то заинтересовало? — повторил хозяин.

— Простите… я задумалась.

Мужчина кивнул, словно ждал именно этого.
— Тот, кто попросил выставить диск на витрину, сказал: придёт девушка и сразу его заметит. Он не ошибся.

Он протянул диск Уше.

— Теперь он ваш. Хозяин живёт на втором этаже. Он давно ждёт вас. Поднимайтесь. Только осторожно — лестница старая. Первая дверь справа.

Лестница скрипела под ногами, как клавиши старого пианино. С каждой ступенькой в голове Уши нарастало тревожное понимание: дядя знал, что она придёт именно сегодня. Хасан не мог знать даты. Значит… дядя знал заранее. Но как? Она тихо постучала в дверь.

— Входи, — раздался голос за дверью.

Комната была узкой и залитой солнечным светом. Диван, кресло, матрас на полу. Это напомнило ей привычки матери. В воздухе стоял запах сушёных трав.

У окна стоял худощавый мужчина с раскосыми глазами, поразительно похожий на маму. Он улыбнулся и обнял Ушу.

— Меня зовут Быйан. Я брат Айгын — твоей мамы.

— Айгын? — переспросила Уша.

— Настоящее имя твоей мамы.

— Но её звали Галина…

— Она сама выбрала это имя, когда уезжала из Якутии.

Уша положила диск на стол и внимательно посмотрела на дядю.
— Мама носила такой же, только меньше. Она умерла пять лет назад. Её кремировали… вместе с диском.

Быйан тяжело вздохнул.

— Она была сильной. Но не приняла дар. Он начал разрушать её.

— А бабушка?

— Она была хранительницей. Последней в клане. После её смерти всё стало рассыпаться. Айгын должна была продолжить, но уехала с тобой… — Он посмотрел Уше прямо в глаза. — А теперь выбирать тебе.

Он взял со стола диск.

— Это шаманское зеркало. Твоя бабушка передала его мне, чтобы сохранить до встречи с тобой. Оно хранит дыхание рода. В Якутии зеркало заговорит, покажет историю жизни твоей матери и всего клана.

Наступила тишина.

Уша смотрела на зеркало и ясно понимала: если она не поедет, то так и не узнает правду. Она протянула руку и взяла его.

Зеркало было тёплым.