Золото сумерек

ЭПИГРАФ:
Кто в жизни знал паденья и подъёмы,
тому глубины совести знакомы.
____________________________________________

ОБРЕТЕНИЕ КРЫЛЬЕВ

Она узнала блеск корон и горечь дна,
Сквозь тернии к вершинам шла упрямо.
То возносила в небеса волна,
То разверзалась под ногами яма.

Но лишь в падениях истина видна:
Там, где замолкли лесть и фимиамы,
Встает из пепла совесть, как стена,
Залечивая внутренние шрамы.

Не судит тот, кто сам не проходил
Пустынь сомненья и дорог бессилья,
Кто вкуса слез невольно не испил.

Она теперь спокойна. За спиною —
Не грусть о прошлом, а живые крылья
И мир в душе, оплаченный ценою.

___________________________________

  Она сидела у окна, наблюдая, как вечернее солнце золотит края тяжелых, предгрозовых туч. В её движениях не было суеты —  только та спокойная грация, которая дается не юностью, а пережитым.
  Её жизнь не была прямой линией. В ней были ослепительные «подъемы», когда казалось, что весь мир — это лишь декорация к её триумфу, и за занавесом слышны только аплодисменты. Но были и «падения» —  те глухие, серые часы, когда земля уходила из-под ног, а телефон молчал, словно вычеркнув её из списков живых.
  В те дни, на самом дне своего отчаяния, она впервые встретилась с собой настоящей. Без чинов, наград и красивых платьев. Именно там, в тишине проигрыша, она услышала голос своей совести — не осуждающий, а глубокий, как колодезная вода. Она поняла: совесть — это не страх перед наказанием, а нежелание предавать тот свет, который теплится внутри, даже когда снаружи тьма.
  Теперь она знала цену каждому слову и каждому молчанию. Она видела людей насквозь не потому, что была цинична, а потому, что узнавала в их глазах свои собственные тени и свои былые восторги.
  Она улыбнулась своим мыслям. Прошлое больше не тяготило её. Падения научили её бережности к чужой боли, а подъемы — ответственности за тех, кто еще только карабкается вверх.
  Против того, что проросло в ней за эти годы — этой тихой мудрости и внутреннего покоя — не существовало законов. Она была садовником своей души, и этот сад наконец-то был в полном цвету. Совесть больше не была судьей, она стала её верным спутником, знающим кратчайший путь к свету.