Предъяви лицензию Часть I

(Любые совпадения случайны. Тексты являются плодом воображения автора)

Это произошло в конце 90-х годов.

Кто такой Ахмед?

Ахмед с детства знал: мир делится на сильных и тех, кто вовремя отводит глаза.
Он рано понял, к какой стороне хочет принадлежать.
Рядом с родником, в самом центре горной деревни, стоял дом родителей Ахмеда.
Ахмед был гордым, физически сильным и ловким парнем. С детства, как и большинство деревенских мальчишек, он занимался спортом. Ни в какие секции не ходил   там были правила, судьи, поражения. — тренировался сам: ежедневно, упорно, вместе с братьями и сверстниками.
Спорт был для него не игрой. Это был способ выживания.И способ власти.
Уже с подросткового возраста по внешности он напоминал хищника — пантеру. Его занятия можно было назвать «смешанным видом единоборств». Спорт был ему нужен не ради здоровья или соревнований, а ради драки — ради победы над противником, а если нужно, и над несколькими сразу.
Вместо участия в турнирах Ахмед участвовал в разборках: в разных деревнях Кусарского района, в городах Северного Кавказа, в Красноярске, Ростове и других местах. Вместе с такими же выходцами из Кусарского района он занимался рэкетом — собирал «дань» на рынках с торговцев. Его «уважали», он считался «авторитетом» в определённых кругах. Когда он дрался, он не слышал слов — только дыхание противника, треск ударов, собственный пульс в висках. Он бился не «чтобы победить», а чтобы сломать. Чтобы противники больше не встали.
Нравы у Ахмеда были своеобразные — преимущественно разбойничьи. В его характере чувствовались черты средневекового горца: он бился до конца, был суров, жёсток, дерзок и безжалостен. Противников не щадил. Если конфликтовал с кем-то в деревне или в соседних селениях — либо сам уничтожал, либо не останавливался до последней капли крови. К тому же у него были хорошо тренированные, крепкие единомышленники. Поэтому многие предпочитали держаться от него подальше.

Драка у дома «барыги»

В тот солнечный августовский день Ахмед вместе со своим «товарищем по анаше» -«барыгой»  немного «выкурили». Друг был на несколько лет старше, опытнее в этом деле, знал меру. А Ахмед только начинал эту проклятую «деятельность» и плохо чувствовал дозу, не мог контролировать себя. Он чувствовал странную пустоту. Конопля не давала привычного тепла. Мысли путались, тело было лёгким и злым одновременно.
Они находились перед домом «барыги». Тот, несмотря на то что сам употреблял наркотик, спокойно занимался делом — рубил дрова. Ахмед стоял рядом и уже собирался идти домой.
И тут он увидел учителя, идущего вместе со своим одноклассником. Ахмед и его друзья-спортсмены давно наблюдали за этим учителем.
— Вот мерзавец, — говорили они между собой. — Работает в школе, получает хорошую зарплату, а водкой не угощает. Жмот. Держится подальше от нас. Наверное, считает нас уголовниками.
Они поздоровались. Ахмед, глядя на молодого учителя, который был всего на пару лет старше его, спросил:
— Ты почему нас не угощаешь? Может, считаешь нас неграмотными, неприличными?
А потом, уже почти приказывая, добавил:
— Поехали со мной в магазин. Будем пить. Ты купишь водку.
Учитель не ожидал такого поворота. Его не беспокоили деньги — дело было не в них. Больше всего его тревожила возможная драка. Сам он тоже был спортсменом, как и почти вся деревенская молодёжь. Мог бы защититься, а при удачном случае — и победить. Но драка плохо сказалась бы на его репутации. Могли быть проблемы с полицией, а для начинающего, грамотного педагога это был бы серьёзный минус.
Если не пойти сейчас — драка неизбежна.
Лицо Ахмеда показалось учителю странным, мутным. Глаза блестели, слезились, были неестественно яркими. Учитель сразу понял: курили коноплю. Водкой от них не пахло. Да и слухи о том, что Ахмед и его старший брат употребляют наркотики, давно ходили по деревне.
К тому же Ахмед был почти ровесником, и отношения у них раньше были нормальные. Они не раз встречались на свадьбах, проводах в армию, других мероприятиях — делили хлеб и соль, пили, ели, шутили. Он ведь не враг.
Мгновенно оценив ситуацию, учитель согласился. Но его одноклассник, заметив неуверенность, вмешался:
— Эй, Ахмед, ты что? Он не хочет с тобой пить.
Такое «наглое» обращение не понравилось Пантере. Внезапно он ударил кулаком в левую часть лица парня, под глаз. Одноклассник закричал от боли и, не сдержавшись, выругался:
— Ой!.. Ахмед, твою мать бы я…!
После этого неожиданного и оглушительного удара сопротивляться он уже не мог. Услышав оскорбление в адрес своей матери, Ахмед окончательно озверел и начал демонстрировать своё «боевое искусство»: руки и ноги машинально наносили серию ударов по разным частям тела жертвы.
Учитель не отступил. Он не испугался. Учитель понял: нужно вмешиваться. Но, увидев мощь Пантеры, решил использовать длинный железный клин, которым барыга колол сучковатые поленья. Одновременно он подумал о топоре в руках барыги: а что если тот вмешается?
Ярость и подлость Пантеры уже затмили разум учителя. Он плюнул на всё. Что будет — то будет. Вспомнились слова Имама Шамиля:
«Тот, кто думает об исходе сражения, не станет героем».
Это чувствовал и барыга. Если учитель ударит Ахмеда клином, ему самому придётся вмешиваться. А чем? В руках топор. Значит — либо убить учителья и сесть в тюрьму, либо не вмешиваться...
 — Нет, так не пойдёт, — моментально решил он.
— Хватит! — громко крикнул барыга.
Ахмед заметил железный клин в руках  учителья— и внутри на мгновение что-то сжалось. Не страх. Нет. Скорее холодное понимание: всё может выйти из-под контроля..
Ахмед остановился не потому, что хотел, — потому что впервые за день почувствовал предел.
Услышав крик «наставника», Ахмед оставил парня — почти одноглазого, со сломанной рукой. Учитель бросил клин. Позже он долгие годы жалел об этом, считая, что тогда нужно было ударить и переломать кости наглецу.
Но, несмотря на конфликт, Ахмед снова настаивал:
— Пошли в магазин! — снова сказал он.
— Давай, — ответил учитель.

Примечание:

Учителю вдруг вспомнился один случай, произошедший ещё в советское время. Историю эту он когда-то слышал от своего дяди.
В соседней деревне жил человек огромного роста — настоящий великан, широкоплечий, мощный, похожий на былинного богатыря. Работал он в совхозе, занимал какую-то должность среднего звена. Пил редко, держался сдержанно, конфликтов избегал, в деревне его уважали.
Однажды, на свадьбе односельчанина, к нему по пьянке подошёл местный хулиган. Без причины, нагло, почти весело потребовал пять рублей — якобы на водку.
Те годы были особенные. Шёл «сухой закон» Андропова: водку достать было трудно, продавали из-под полы, и стоила она недёшево. На деревенских свадьбах спиртное выдавали по лимиту — примерно по сто грамм на человека. А тем, кому хотелось продолжения (а таких было большинство), приходилось «соображать» отдельно — скидываться и искать.
Великан посмотрел на хулигана и сначала подумал:
Да ему одной пощёчины хватит.
Он это знал. Знал свою силу.
Но тут же передумал.
Ему был не нужен конфликт. Завтра — работа с раннего утра. Дома — жена, дети. Он понимал цену любому скандалу, любой драке.
Он спокойно достал бумажник и, протягивая деньги, сказал почти уважительно:
— Возьми, джигит. Ты же гордость наших гор.
И отдал ему пять рублей.
Пьяный хулиган, увидев, что даже этот здоровяк заплатил, сделал свой вывод:
Боится.
А если он боится — значит, боятся все.
С этой мыслью он тут же подошёл к другому мужчине — помоложе, послабее — и уже не попросил, а приказал отдать ему деньги на продолжение выпивки.
Тот отказал.
Сначала вспыхнул спор. Потом — рукопашная.
А дальше — нож.
Хулигана увезли в больницу.
Другого — в милицию.


Спор в лавке

По дороге учитель подумал,  хорошо что, «барыга»  не пошёл с ними. Один против двоих — неизвестно, чем всё могло закончиться. А теперь, если что, один на один. Честный бой будеть.
— Зачем ты его ударил? — спросил он Ахмеда. — Я ведь согласился пить с тобой.
— Не видишь, куда он нос суёт? — ответил Ахмед. — Да ещё и мать мою ругает. В чём она виновата?
После драки злость из Ахмеда будто вышла. Он стал спокойнее. Видимо, физическая нагрузка снизила действие наркотика. По дороге он даже размышлял про себя: «Почему люди такие? Разве я что-то плохое сказал? Просто предложил выпить…»
Они дошли до лавки. Учитель попросил бутылку водки, колбасу и хлеб. В тесном железном магазинчике, стоя, они начали пить, разговаривая о деревенских делах и новостях района.
 
*  Примечание
      
Попытка открыть кафе

Тогда в деревне ещё не было кафе. Однажды появилась такая идея. Несколько парней, которые целыми днями бездельничали на улице, уговорили одного женатого мужчину лет тридцати: мол, открой кафе — а мы станем твоими постоянными клиентами. Он и сам был не без греха, тянулся к выпивке, но, сидя вечерами с бумагой и карандашом, легко считал «ежедневные доходы» — разумеется, только на бумаге.
В самом центре деревни он сложил небольшую комнату из сырцового кирпича. Обмазал стены глиной, вставил маленькое деревянное окно — и вот вам кафе.
Для сельской молодёжи это стало событием. Сам хозяин, посоветовавшись с «посетителями», зарезал свою дойную корову. Всё мясо пустили на шашлык.
Целую неделю в этом полутёмном помещении ели шашлыки и пили водку. В основном — в долг. У многих, как и теперь, денег при себе не было. Хозяин кафе пил вместе со всеми, ел, смеялся, радовался жизни. Кого-то угощал «за счёт заведения», кого-то — «по дружбе».
Про счёт он забыл почти сразу. Кто заплатил, кто не заплатил, кто сколько должен — всё растворилось в дыму, хмеле и громких разговорах.
А когда праздник закончился, оказалось, что долги помнят только на словах. Как это обычно бывает, должники «забыли» вернуть деньги.
Так и закончилось первое деревенское кафе — тихо и без объявления.
Банкротство.
А дома у хозяина осталась семья и дети. И пустой хлев — без коровы, без молока.
С тех пор единственными местами «общепита» в деревне оставались магазинчики, да сама улица.
*

Во время разговора с Пантерой учитель думал:
Хорошо, что я не ударил этого невежественного, отсталого «осла». Тоже мне — криминальный авторитет…
Он украдкой смотрел на Ахмеда и ловил себя на неожиданной мысли: А ведь он сейчас почти нормальный парень. Просто с ним нужно уметь говорить — спокойно, по-человечески, без вызова. Найти правильный тон.
"Не так страшен чёрт, как его малюют", — вспоминалась пословица.
Ахмед тем временем тоже жалел о случившемся. Одноклассник учителя приходился ему родственником — они были из одного рода. Мысль об этом неприятно царапала.
Внутренне он проклинал барыгу:
Шакал… Травит меня своей коноплёй, да ещё и товар — одна тухлятина. Сам выращивает, а толком полить сладким чаем не может — вот и голова потом трещит.
Он посмотрел на учителя другими глазами: Красавчик. Образованный, культурный, да и физически крепкий. Зачем мне вообще эти наркотики? Зачем я вообще связался с этим барыгой?
Деньги почти закончились. Значит, снова придётся ехать на «работу» — в рэкет, собирать "дань".
Лучше всего — Красноярск. Там нас уважают, деньги у людей есть, да и конкуренции почти нет.
Мысли перескочили на Ростов. Там всё было иначе.
С дагестанскими парнями тогда пришлось разбираться…
Хозяин магазина сначала платил, а потом пожаловался «Dагам». Их было шестеро против двоих — он и Дудуц. Повезло, что двое оказались лезгинами. По ругани на родном языке узнали своих — и конфликт сошёл на нет.
А то эти "вольники" нам бы все кости переломали. Говорят — зона их…
Погружённые каждый в свои мысли, иногда перебрасываясь словами друг с другом и с хозяином лавки, учитель и Ахмед почти опустошили бутылку водки.
И тут в магазин вошли двое — крепкие, здоровые молодые мужчины. Родственники хозяина.
Стало ясно: их позвала жена лавочника. Она увидела, как Ахмед — близкий друг того самого Дудуца, которого в деревне называли бандитом, — зашёл в магазин и долго не выходил. Страх вернулся мгновенно.
Совсем недавно, на свадьбе родственника лавочника, Дудуц устроил драку во время "дем"а — вечернего свадебного мероприятия, когда в центре села собираются все желающие: играют музыканты, поют, танцует молодёжь. Тогда он избил нескольких человек, особенно сильно — самого хозяина магазина и даже его замужнюю сестру-учительницу.
Кровь лилась рекой.
Даже лавочник — человек мирный, семейный, относившийся к Дудуцу почти по-отцовски, — от потери крови и ударов потерял сознание.
Наказать Дудуца сразу не удалось. Пришлось, вопреки негласным правилам деревни, написать заявление в полицию. Его арестовали.
Но когда пострадавшие пришли в себя, заявление забрали. Разными путями добились, чтобы дело замяли и Дудуца отпустили. Все боялись: если его посадят, братья или «друзья» из криминального мира отомстят. А в худшем случае — он сам, выйдя на свободу.
Родственники приходили с извинениями, просили простить «безмозглого осла».
В итоге решили так: "пусть Всевышний сам его накажет".
Жена лавочника боялась, что теперь из-за той недавней  истории Ахмед устроит новый конфликт с её мужем. Ещё один «бойцовский» удар — и тот может не пережить. Она хорошо помнила, в каком состоянии отец её детей был в ту ночь.
С появлением крепких родственников настроение лавочника заметно улучшилось. До этого он был хмурым и напряжённым, словно ждал беды.
Ахмед всё понял сразу.
И начал разговор сам.
Он упрекал лавочника и его родных в том, что они «стучали» на его друга — обращались в полицию. Говорил, что это не по-мужски.
— Нужно было выйти с ним один на один, — сказал он, глядя на здоровенного племянника лавочника. — Ты же сильный мужик. А стукачество — подло.
Племянник ответил спокойно, без вызова:
— Зачем мне выходить с ним один на один? Я женат. У меня дети.
Ахмед был уже сильно пьян. Он быстро оценил ситуацию: их трое, а может, подойдут и другие родственники. Да и учитель рядом — неизвестно, на чьей стороне он окажется.
Рисковать было глупо.
Он замолчал, развернулся и вышел из магазинчика на главную улицу деревни.
Остановился, глубоко вдохнул свежий воздух.

       Продолжение следует…