Я чайник - заварите меня!

Свои пятнадцать лет я запомнил на всю жизнь как отдельную главу в книге.
Андрей позвонил мне и убеждённо, с жаром забубнил - "Хочу в театр! Я прям ощущаю себя на сцене!"
Я равнодушно пожал плечами, театр был от меня далёк. Но это же важно не кому-нибуль, а Андрею и неизвестное манило загадочными сокровищами, они искрились и переливались при свете солнца, это был вызов. Все-таки он уже почти старик, Андрей был гораздо старше меня - на целый год. Через два дня мы были приглашены в театр на Арбате. Напротив театра Вахтангова. Красивое здание, очень много желающих. Я ещё не понимал куда приехал и зачем. Я был весёлым, язык подвешен, шутить умею и люблю, но этого приёмной комиссии было мало. Нужно было ещё как следует подготовиться, выучить стихи, подобрать прозу, читать с выражением, с чувством. Но я понял это поздно...Был такой умный человек - Станиславский. Он ещё любил повторять "Не верю!", хотел чтобы  актеры не просто играли роль, а жили ею на сцене, переживая эмоции своих персонажей как свои собственные.
А я тогда был уверен, что я и так лучший. Зачем мне кому-то доказывать это? Я не учил никакие стихотворения, прозу я любил, но учить? Андрей выступил. Он прочитал "Шаганэ ты соя, Шаганэ", прочитал отрывок из "На дне"- он готовился, ему было важно! На меня не произвело впечатления, но он прошёл прослушивание. Теперь я стоял на сцене, впереди сидели экзаменаторы - я это понимал, но не видел их, софиты мешали рассмотреть что-либо. Я по памяти рассказал стих Лермонтова, как в школе, стоял и ждал оценку. Прозу читать я вызывающе отказался. Поспорил с приёмной комиссией по поводу прослушивания и понимал, что энтузиазма моё выступление не вызвало. И напоследок меня попросили спеть, но это было воспринято мной как утешительный приз. Я был раздасадован, но петь я любил, к тому же нужно было сбросить жуткое напряжение, волнение и я спел от души "Гори, гори моя звезда", не рассчитывая ни на что. Я обратил внимание на то как комфортно петь, не видя слушателей, не отвлекаясь на них, просто "рассказывая" песню. Музыка была мне не нужна, я пел и наслаждался этим моментом. Когда я закончил члены приёмной комиссии довольно долго совещались и сказали, что к творчеству в театре я пока не готов, но мне обязательно нужно обратить внимание на вокал, развивать его. Этого было достаточно. Мне было приятно слышать это, ведь это было важнее всего остального. Я спустился за сцену и направился в гримёрку. Мимо меня бегали девушки, вразнобой спрашивая кто сейчас пел. Они сами были возбуждены от  своего прослушивания или предстоящего или прошедшего, им необходима была уважительная причина и они были излишне эмоциональны. Их набралось очень много, закрутось все, завертелось, зашумело, затопало и Андрей заулыбался, показывая на меня и сказал, что пел он. Девушек двадцать окружили меня, наперебой что-то говорили, трещали, пищали, но я, не привыкший к такому вниманию, не слушал их. В своих карманах потом я обнаружил телефоны некоторых, особо активных девушек. Это всё, конечно, приятно. Но я пришёл сюда с конкретной целью - поступить в театр. Пусть за компанию, пусть ради Андрея, пусть мне это было не нужно, но цель всё равно не достигнута. Это задело меня. Юношеской максимализм должен слышать только слово "Да!". А меня не взяли, я услышал новое загадочное, таинственное слово - "Нет...". Какое-то неприятное слово.... Но что оно на самом деле  означает я узнал только сейчас и самое главное - теперь три раза в неделю Андрей будет здесь, а я буду там. Мы оба сидели, раздавленные этим открытием и не знали как быть. А как же наш спорт? Как же тренировки? Наконец, Андрей принял решение не идти в этот театр. "Если нужен только один, то нам не нужен такой театр." - сказал он. Отказаться от тренировок...Тренировки важнее! Сейчас я иногда сожалею об этом его решении, когда думаю - а что, если? Интересно, как сложилась бы его жизнь если бы он остался в том театре? Способности у него точно были. Мы ехали домой молча, каждый думал о своём.
На следующий день я увидел объявление в газете - "Молодежный театр на Юго-Западе приглашает начинающих актёров на прослушивание. Где "Театр на Юго-Западе" знал абсолютно каждый житель этого района, то есть и мы тоже. Мы звонили туда раза два, но никто не брал трубку, хотя звонил не "абы кто", но трубку упорно не брали и мы примчались в театр. Странно, но там тоже никого не было, он был закрыт! Время одиннадцать часов утра, приехали мы! До этого звонили - два раза, а он закрыт!
Возмущённые до глубины души таким неожиданным поворотом мы попробовали открыть все двери, которые нашли, нажать все звонки и спросить всех, кого встретили на улице. Но тщетно. Юго-западная была малолюдна, даже пустынна. Прошло полтора часа. Мы пока не отчаялись, но были раздосадованы такой неорганизованностью. Все-таки, такой уважаемый, знаменитый театр и такая организация работы... Мы сидели у двери и обсуждали сложившуюся ситуацию когда у дверей театра остановилась чёрная волга. Из неё вышли Авилов, Белякович и Гришечкин. Не глянув на нас, они зашли в театр и закрыли за собой дверь. Мы ринулись к ним. На наши беспорядочные звонки вышел Авилов и выслушав наше возмущение - "Разместили объявление, а сами ходите не известно где! Нам что, делать больше нечего, только сидеть и ждать вас?! Нехорошо!"
Выдержав наш напор, он всё же впустил нас. Попросил показать обяъявление. Объявление мы показать смогли, так как оно осталось дома. "Зачем мне его с чобрй-то носить!?" - начал я снова атаку.
Тогда их фамилии я, конечно, слышал. Авилова в лицо знал, остальные были мне неизвестны. Виктор Авилов оказался очень спокойным, приятным человеком, внимательно слушал, медленно и без лишних слов, только необходимое, говорил. Был просто и понятен. Это было очень приятно, к нам отнеслись как к людям. Опоздали, ну, бывает... Впечатление от знакомства было очень приятнее. Авилов ушёл готовиться к выступлению. Гришечкин выслушал нас, сказал, что сейчас будет спектакль. "Так... Каждый день, с двух часов и до самого конца вы должны быть в театре. Осветительные приборы, реквизит, костюмы, помощь рабочим сцены. Постепенно учитесь, принимаете участие в репетициях. когда мы увидим, что уже можно - выходите на сцену. Посмотрите как мы работаем. Сейчас будет спектакль, а после мы поговорим подробнее." И проводил нас в зрительный зал, на самый верх, на галерке есть у них места у прожекторов. Зрители уже собирались, Зал очень маленький, на сотню зрителей. Был "Дракон" и нам довелось прикоснуться к этому спектаклю и с другой стороны. Мы смотрели на Авилова, Гришечкина, Беляковича совсем иначе. Ведь мы были "без пяти минут коллеги". Спектакль был был интересен мне именно этим, хотя и Авилов и Гришечкин - Ланцелот и бургомистр - были органичны в своих ролях. Смотреть было интересно именно с наших мест, с галерки. Зал очень маленький, зрители находятся практическим на сцене, очень близко - протяни руку и можешь дотронуться. И в этом особый колорит, особая атмосфера. Но шёпот, смех посреди спектакля мешал даже мне, представляю как артистам сложно удержаться на гребне своей волны во время спектакля - у тебя вдохновение, говоришь важные вещи, а тут кашель, смех, шуршание... Но актёры справились на отлично. На долгие годы въелась фраза губернатора.
"Я — чайник, заварите меня!" - требовал периодически губернатор Гришечкин. Это было очень смешно, но мы уже грустили по этой жизни. Авилов был прекрасен. Ему даже, пожалуй, и не нужно было говорить, взгляда было достаточно. Пока мы смотрели спектакль, было интересно, но мы уже поняли, что спорт нам важнее.  Если бы совместить...Отказаться от тренировок мы были не в силах. Два и даже три раза в неделю можно совместить с тренировками, но каждый день...  Через час после спектакля, Гришечкин выслушал нас и покачал головой - "Совмещать не удасться. Если бы даже мы пошли на это, то отдаваться театру и чему-то еще на сто процентов не получится. А "чуть-чуть" нас не устроит и вас не устроит. Двум богам служить нельзя..." Он пригласил нас на следующие спектакли. Приятные слова, было очень приятно это слышать от людей, которые только что показывали нам другой мир, мир театрального Зазеркалья, но мы не можем. Мы тепло попрощались и закрыли за собой дверь в волшебный мир театра. Но когда я там появился вновь, Гришечкина и Авилова в театре уже не было. Сидеть в зале было не удобно, на галерке лучше... Я был несколько раз в этом театре, но магию уже не ощущал. Талантливую игру актеров уже заглушали своими "кашельными" экспромтами зрители, уже мешал их шепот, слышен был любой шорох. Магия уже ушла, вместе с Авиловым, Беляковичем и Гришечкиным. И я больше не приходил в театр.
На следующий день я посмотрел на объявление в газете и меня осенила догадка. Днём мы с Андреем были в этом театре, презрительно посмотрели на приёмную комиссию... Распологался он недалеко от станции метро "Юго-западная" и ушлые члены приёмной комиссии воспользовались этим.
Девчонок было море, все хотели купаться в лучах славы, в шуме аплодисментов...
Мы усмехнулись и ушли. Вчера мы видели настоящий "Театр на Юго-Западе", лучше уже не будет. Когда мы шли по улицам со смехом вспоминали начало этой истории, мы идти спокойно не могли - я нашёл объявленин в газете именно этого, любительского, театра, пять минут назад мы с презрением оттуда ушли. Но поехали-то вчера куда?! Как любой житель юго-запада, я подумал мменно о знаменитом "Театре на Юго-Заппде" и мы с возмущением ломились к известным артистам, хотя они были совершенно ни при чем! И после этого известные артисты взяли нас в театр, хотя к ним и без того хотят устроиться, много хороших и талантливых артистов пытаются, мечтают оказаться у них. Как многое в жизни непредсказуемо. Они нас звали, звали к себе. Но теперь уже мы отказались...
Я чайник - заварите меня!



20 декабря 2025