О забытых деревнях. Сходил в баню

 
Двигатель работал надрывно. «Нива» пробиралась сквозь заросли крапивы и полыни по дороге, которая давно не видела колёс. Удивительно ли, когда на десятки километров вокруг нет ни деревень, ни людей? Только заброшенные дома, разрушенные сараи и бани, покрытые бурьяном и мхом…

Володьке хотелось вернуться туда, где прошло детство. В места, где с рассветом воздух наполнялся ароматом парного молока с лёгкой горчинкой полыни. Где далёкий кукушкин зов сливался с мычанием коров и песнями петухов. Где перекликались голоса соседей и звенели подойники и вёдра.
Там, в родных местах, он чувствовал себя счастливым.

Мне было безразлично, куда. Главное — подальше от раскалённого асфальта и запаха выхлопных газов.
Машина — Володькина, куда решит, туда и поедем.  Тронулись в путь. Впереди — свобода и новый день.

Приехали к рассвету. Солнце едва наклюнулось — только показалось из-за горизонта, наполняя светом безоблачное небо. Звёзды нехотя растворялись, прощаясь до вечера, игриво подмигивали: «Пока-пока! Не скучайте! Отличной рыбалки и удачного дня!»

А красота-то какая! Где ещё такое увидишь, налюбуешься? Вдохнёшь полной грудью воздуха волшебного? Просто чудо-расчудесное!
На противоположном берегу, заросшем камышом и кувшинками, капельки росы купались в солнечных лучах, сияли, словно драгоценные камни. Их переливы завораживали и пленяли. На мгновение мир замер, а потом… взорвался — ожил, наполнившись звуками и движением. Ради этого мгновения стоило ехать и трястись, преодолевать сотни километров по бездорожью.

Леска натянулась; звонко просвистела, разрезая воздух, и ровной струной упала на гладкую поверхность воды. Яркий красный поплавок поднялся и замер, словно часовой, вытянувшись по команде «Смирно».

Давно не видел такой прозрачной и прохладной воды. Между листьями кувшинок резвились золотистые карасики, словно рассыпанные монетки. Я впервые видел столь яркую расцветку.

— Володя, почему вода словно хрустальная? — спросил шёпотом.
— Здесь много родников, — тихо ответил. — Они наполняют пруд. А там, где заканчиваются камыши, ручейком выбегают вниз с увала и впадают в речку.
Ветерок тихонько вздохнул, и капли росы с плакучих берёз упали на нас и в воду. Улыбаясь, снял бейсболку, чтобы стряхнуть и случайно посмотрел на Володьку. По его щекам текли слёзы.

— Ты чего, Володя? — участливо спросил я. — Сердце прихватило? Может, «Валидол»? У меня есть. — Засуетился, шаря по карманам.
— Да нет, всё в порядке, — наклонился, умыл лицо и виновато улыбнулся. — Просто вспомнилось кое-что, вот и накатило…

— Знаешь, Андрюха, — задумчиво глядя на золотых карасиков в воде, сказал он, — сколько удивительных людей здесь жило и трудилось! А теперь где это всё? Ушло в неизвестность. Встречаемся изредка. Да и то на родительский день на погосте.

— Хочешь, расскажу про них?
— А валяй! — устроился поудобнее и полностью забыл про рыбалку, золотых карасиков, волшебный мир вокруг… (И какой из меня рыбак? Так себе – скорее мечтатель!)
—Можешь что-нибудь весёлое?
—Да тут столько смешного было, что за день не перескажешь! - усмехнулся и продолжил...

Жил в селе Андреевич — дедок такой интересный, любитель приврать или что-нибудь нафантазировать. Дня без приколов и хохм прожить не мог!
Похоже на то, что это у них в роду. И отец, и дед такие же. Семья весёлая, но добрая. И шутки безобидные.
 
Рассказывали, что где-то в шестидесятых дед с бабкой решили на старости лет в город рвануть – современной романтикой пропитаться. Присмотрели себе домишко, обустроились, с соседями подружились. Хозяин хоть и в годах, но силой не обделен – устроился на железную дорогу рабочим. Это же не на селе – от заката до рассвета спину гнуть.
 А в городе отработал и домой – ещё и выходные бывают.

Хозяйка — баба Праскева — тоже при деле: огородик небольшой, но помидоры, огурчики, лук, чеснок — всё своё! Да с десяток курочек — чем не жизнь?

Единственный минус, который для сельского человека, привычного с детства к определённым традициям, как ножом по сердцу, — отсутствие бани.
В деревне у каждого своя. Парься сколько угодно и когда захочешь! Лежи на полке и наслаждайся ароматом берёзового веника. Никто не возразит!

— А в городе общественная была, помнишь? — спросил Володька.
— Конечно, помню. Огромная такая, с двумя залами: мужским и женским. Гардероб с лавками, помывочная, душ, парная…
— А запах! Запомнился на всю жизнь. Напаришься, умоешься, выйдешь в зал — а там продавщица квасом торгует. Гигантские колбы с сиропом для газировки, пиво из бочки...
— Мужики сидят, попивают, жизнь обсуждают. И уходить совсем не хочется.

Дед взял веник, положил полотенце с бельем в сумку и отправился в баню. До нее всего пара кварталов. Суббота — святое дело! Бабка не пошла. Там сейчас не протолкнуться. «Ты, дед, человек рабочий, а я в середине недели схожу, когда народу поменьше будет!» — сказала она и ушла заниматься помидорами.

Прошел час, второй, а супруга всё нет. Охватило волнение. Открыла калитку и рванула в направлении бани. Навстречу попалась соседка Маруся. По всему видно, откуда: лицо красное, распаренное, на голове полотенце банное вместо платка, в руке сумка с бельем. Не идет, а плывет, как корабль под всеми парусами.

— Привет, Маруся! С легким паром! Ты не видела случайно моего хрыча старого?
—Спасибо! Видела, и не случайно! — засмеялась соседка. — Не такой уж и старый! Богатырь! Сейчас догонит, —  смех был звонким и заразительным, и поплыла дальше.

     Не сразу поняла бабуля, что именно вызвало это странное чувство, но что-то внутри оборвалось. Вспомнила слова подруг, с которыми прошла через многое.
— Проша, зачем вам этот город? Всю жизнь здесь прожили и вдруг решили куда-то уехать!
— Да никогда там не приживётесь, — закачала головой другая закадычная подруга, стуча себя в грудь. — Душа-то здесь.
— Мы-то ко всему привыкли, — поддержала её вторая. — У нас одежда простая: сапоги кирзовые да фуфайка, а по праздникам — сарафан мамкин ещё! А там все такие грамотные, в модных платьях! Смотри, Параскева, как бы твоего суженого какая-нибудь кобыла не увела. Держи его на коротком поводке, а лучше оставайтесь здесь!

Постояла. Подумала. Повернулась и пошла домой…



Дед, отсидев в очереди около часа, все-таки добрался до парилки. Вдоволь ухлестался веником, то и дело поддавая на камелек, несмотря на возмущения окружающих, не выносящих крепкого пара. Посидит на верхнем полке, не выдержит и поддаст, бурча:
— Ну что это за баня такая — баловство одно. А потом веником хлестать начинает.
Таки отвёл душу старый. Вытерся, оделся и вышел в зал пивка глотнуть. После бани — святое дело!

Поздоровался с соседкой Марусей. Поздравили друг друга с легким паром. В очередь встал. А тут заминка неожиданно вышла… Продавщица молоденькая, такая хрупкая, как тростиночка, громко крикнула:
— Мужики, помогите баллон с углекислотой поменять! А то ребятня газировки просят, а без газа какая газировка!...
А никто и ухом не повёл.
— Ну пожалуйста! Дети-то Ваши! Я-сама-то не смогу — сил не хватит!
А в ответ — тишина. Сидят пивко да квас попивают...

— Ты, это, внучка, скажи, откуда баллон тащить и ентот куда ставить?
— Да Вы, дедушка, не сможете — он же тяжеленный. Надо кого помоложе…

— Молодые только болтать да целоваться умеют, — проговорил дед и кивнул в угол на черный баллон метрах в трех: — Давай, красавица, откручивай!


Люди оживились, наблюдая за происходящим. Несколько совестливых решили помочь деду, но не успели.
Старик ловко схватил за  вентиль одной рукой, не наклонил, а оторвал баллон от пола и, подхватив второй , отнес в угол.

В зале повисла тишина, а затем раздались аплодисменты, как в цирке. Полный баллон дед не стал поднимать, а наклонил и откатил на место.
— Подключай, дочка!
— Вы настоящий богатырь, дедушка! Сила невероятная! Мощь! — раздались восхищённые голоса.
— В знак уважения примите две кружки пива, — тихо сказала продавщица. — В любое время подходите без очереди, — добавила с улыбкой.

Дед решил пошутить. Развел руки в стороны и поклонился. Раздался громкий треск штанов, и они разошлись по шву. Дед громко со смехом сказал: «Простите, люди добрые, сила и мощь моя до самых кальсон наружу вышла!» Зал хохотал минут пять. А дед, сидя у шкафчика, зашивал штаны и переживал, как будет объясняться перед ворчливой женой…

— Не прячь глаза, старый хрыч! — строго сказала супруга. — Выкладывай всё как есть, без утайки!
Вздыхал и молчал, опустив взгляд
— Почему штаны так надеты, шиворот навыворот, как у ребёнка? — продолжала бабуля. — Повернись, покажись!
Дед нехотя повернулся...


— Мама родная! Да что же это такое делается? Ты чего творишь, хрыч старый? А как же — теперь богатый, человек рабочий. Можно каждый день штаны менять! Ты где это так тёрся, что штаны в попаламе!

Богатый, говоришь? Сейчас проверим, посмотрим. — Одна рука сжалась в кулак, а вторая потянулась к сковородке…

— Окстись, милая! Я тут ни при чём, пойми же наконец!
И тут деда понесло, как жеребца на полном скаку без тормозов!

     Пришел в баню. Купил билет. Отсидел в очереди добрый час. Народу тьма. А куда деваться — суббота, мужиков-то много, а баб с малой ребятней немерено.
Так уж случилось, что за мной никто и не занял… Вот именно поэтому и стал во всём пред тобой виноват...

Захожу в раздевалку, отдаю билет. Банщица – вредная такая бабка – спрашивает: «Скажи, мил человек, там больше мужиков нет?»
«Пока никого. Но может, кто-то подойдет».
«Так вот!», – говорит она. «Мойся быстрее. Парься и выходи. Как выйдешь, пустим сюда женщин». О, как мудро!

 «С чего ради? Билет купил? Купил. Для того чтобы помыться и попариться! Могу себе это позволить? Могу». «Так что не волнуйся, старая, и не спеши, не вздумай сюда баб запустить, пока не выйду!» — сказал и пошел…

Тут надо сознаться – попарился от души! Так наподдал, что потолок от жара поднялся, а соседи разбежались, как тараканы. Слышу – открывается дверь в парную, и голос противный: «Есть тут кто?»  В ответ гаркнул, что есть. Да, видать, бабка глухая! Ну, думаю, пора обмыться и выходить. Кто знает, что у этой полоумной на уме – возьмет, да и запустит баб...

Из парной выскочил. Мочалкой резво намылился с головы до пяток… Руку в таз — воды нет…
Заполошный, набрать забыл. Бегом к крану. Одним глазом посматриваю, чтобы не промахнуться, — от мыльной пены глаза щиплет.

Набираю воду и вдруг слышу: «Дедуля, привет! А как ты сюда попал?» Голос-то знакомый и женский! Я таз на себя… Стоит соседка Маруся в чём мать родила и лыбится… Врать не стану — есть на что посмотреть…
Глаза от удивления выпучил и первое, что на ум пришло, брякнул: «Нам старым — пропуска, выдают в женскую баню!»
Смотрю — бабы попёрли… Не до шуток. Ведь и прибить могут. Основное тазиком прикрыл, а бороду-то не спрятать! «Спасай, говорю, Маруся, деда старого!»

Правдами, неправдами до шкафчика добрался. Шмотьё своё хвать! А тут эта бабка за штанину вцепилась: «А уверены, гражданин, что это ваши вещи?» Ну я и дёрнул. Вот и результат!


—Балабол! Врать то ты мастер ! Да только кто поверит ? Я твоё враньё за версту вижу!Брехун!
— Да ты чего, милая, у меня свидетели есть!
Он открыл окно и громко позвал:
— Маруся, ты дома?
— Дома, дедушка.
— Надо подтвердить. Ты со мной вместе в бане была?
— Да, конечно. Вы меня поразили своей силой и мощью. Если нужно, могу прийти и подтвердить.
— Спасибо, не нужно, и так ясно.

Повернулся к супруге и спросил: «Ну что, милая? Теперь веришь?»
- А вы оба голые были?
- Так в бане же!
Интересно, где там Маруся мощь нашла? Что-то я не замечала,- подумала Параскева.

То ли шутка старого деда была тому причиной, то ли нет. Но прожили они в городе всего год и вернулись в родную деревню. Там и доживали свой век.


Продолжение следует